Думаю, через две-четыре
недели сможет двигать и правой.
- Сможет она ходить?
Доктор задумчиво уставился в потолок, и борода,
поднявшись, приоткрыла воротничок его клетчатой рубашки.
Этим он почему-то вдруг напомнил Джонни Элгернона Суинберна.
Понятно почему: все в этом человеке было прямо
противоположностью бедному Суинберну.
- Думаю, что нет. По крайней мере это очень
маловероятно. Вы должны быть готовы к этому.
- Она будет прикована к постели до конца жизни?
- Скорее всего - да.
Он начинает чувствовать восхищение этим человеком, но
почему-то вперемешку с недоверием. Какое-то странное,
двоякое чувство. Ему то кажется, что этот человек на
редкость добр, то, то он непередаваемо жесток.
- Как долго она сможет прожить так?
- Трудно сказать. Опухоль блокирует сейчас одну ее
почку. Вторая действует нормально. Но когда опухоль
распространяется и на нее - она заснет.
- Уремическая кома?
- Да, но не совсем так. Термин "уремия" употребляется
обычно лишь в узком кругу медицинских специалистов. Для
простых людей, не очень близко знакомых с медициной, все
выглядит несколько проще.
Но Джонни прекрасно знает, что такое "уремия" - его
бабушка умерла от того же самого, хотя у нее и не было
рака. Ее почки просто практически перестали функционировать,
и она впала в глубокую кому. Как-то в послеобеденное время,
как всегда в своей кровати, она просто тихо умерла во сне.
Джонни был первым, кто заподозрил, что это не просто
коматозный сон, когда старики спят с открытым ртом. На ее
щеках не успели высохнуть слезы от двух маленьких слезинок,
а она уже была мертва. Ее беззубый полуоткрытый рот и
старчески сморщенные потрескавшиеся губы вызвали у него
тошнотворную ассоциацию со сгнившим и ссохшимся помидором,
завалившимся недели две назад за какой-нибудь кухонный шкаф
и оставшийся там незамеченным до тех пор, пока не начал
вонять. Он поднес ей ко рту маленькой круглое зеркальце и
терпеливо подержал его там минуту. Увидев, что на зеркальце
не появилось ни малейших признаков запотевания, он позвал
мать.
- Она говорит, что ее все еще мучают боли, и сильный
зуд.
Доктор важно наклонил голову вбок, напомнив ему на этот
раз Виктора де Грута.
- Ей КАЖЕТСЯ, что ей больно. Это мнимые боли. На самом
деле никаких болевых ощущений она не испытывает. Вот почему
так важен фактор времени. Ваша мать практически не в
состоянии исчислять время секундами, минутами или часами.
Она просто не чувствует его. Грубо говоря, для нее это то же
самое, что дни, недели и месяца.
До него, наконец, с большим трудом доходит смысл того,
о чем говорит этот высокий широкоплечий человек с бородой,
и это пугает его. Где-то в отдалении тихо звенит какой-то
звонок. Доктор не перестает говорить, желая закончить
начатую мысль, однако этот звонок - сигнал того, что ему
куда-то идти.
- Можете вы сделать что-нибудь для нее?
- Очень немногое.
Говорит он очень тихо и спокойно. По крайней мере, он,
что называется, "не вселяет ложной надежды".
- Может случиться что-нибудь еще хуже, чем кома?
- Конечно МОЖЕТ. Но мы не можем предсказать это с
достаточной степенью точности. Это совершенно
непредсказуемо. Поведение болезни можно сравнить с
поведением акулы. И то, и другое прогнозам не поддается. У
нее может развиться, например, отечность или опухание
брюшной полости.
- Еще одна опухоль?
- Нет, вы неправильно поняли меня - это не
злокачественное новообразование, а просто опухание брюшной
полости, при котором она раздувается подобно камере
футбольного меча. Это опухание может потом спасть, а после
этого появится снова. Я думаю, однако, что вряд ли стоит
подробно останавливаться на таких деталях сейчас. Я считаю,
что исход операции в любом случае можно будет считать
успешным. "А ЕСЛИ НЕТ?! - думает Джонни. - А ЕСЛИ НЕТ?!" Что
будет, если вдруг, не дай Бог, произойдет наоборот? И ему
все-таки придется дать ей эти пилюли?! Что будет, если его
схватят за руку?! Он не хочет оказаться на скамье подсудимых
по обвинению в "убийстве из милосердных побуждений". У него
совершенно нет желания попасть на галеры. Мысленно он уже
видит вопящие заголовки газет: МАТЕРЕУБИЙЦА ПОЙМАН ЗА РУКУ
НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Приятного мало.
Сидя в машине, он все вертит и вертит в руках коробочку
с надписью ДАРВОН. Вопрос стоит все также: СМОЖЕТ ЛИ ОН
СДЕЛАТЬ ЭТО? Должен ли он? Он прекрасно помнит ее слова:
"КАК БЫ Я ХОТЕЛА, ЧТОБЫ ВСЕ ЭТО ПОСКОРЕЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ! ВСЕ БЫ
СДЕЛАЛА ДЛЯ ЭТОГО, ЛИШЬ БЫ НЕ МУЧИТЬСЯ!" Кевин предлагает
выделить ей комнату в его доме для того, чтобы она могла
умереть не в клинике, а среди близких людей. В клинике
держать ее тоже больше не хотят. Прописали ей какие-то новые
пилюли, от которых речь ее стала еще более бессвязной и
невнятной. Это было уже на четвертый день после операции.
Они просто хотят как-нибудь поскорее избавиться от нее,
чтобы ее возможную смерть от неудачно проведенной кортотомии
можно было как-нибудь списать просто на обычный рак. И она,
таким образом, может остаться практически полностью
парализованной вплоть до самой смерти, которая, не
исключено, может наступить не так уж и скоро.
Он пытается представить себе, что значит потерять
чувство времени. Как она справляется с этим. И вообще, так
ли уж это важно для нее? Наверное, это что-то вроде того,
как попытаться собрать и распутать несколько десятков
клубков шерсти, разбросанных и запутанных игривым котенком.
Пожалуй, даже намного сложнее. Длинная череда дней,
проведенных в палате N 312. И все это в хаотическом
нагромождении друг на друга.
К кнопке вызова медсестры они приспособили небольшой
рычажок с веревочкой, другой конец которой привязали к
указательному пальцу ее левой руки - она уже не в состоянии
дотянутся до этой кнопки и нажать ее, если вдруг ей
понадобится помощь или просто возникнет необходимость в
утке.
Но даже и это ей уже неподконтрольно - она практически не
чувствует своих внутренних органов так же, как не чувствует
ног или рук, и о том, что сходила под себя, узнает только по
доносящемуся запаху. За время пребывания в клинике она
похудела с шестидесяти восьми до сорока трех килограммов, а
все ее мышцы атрофированы настолько, что ее тело можно
сравнить разве только что с телом плюшевой куклы. Имеет ли
это какое-нибудь значение для Кева?
Способен ли он, Джонни, на убийство? Ведь он хорошо
понимает, что это, как ни крути, самое настоящее убийство.
Причем не просто убийство, а матереубийство, как будто он -
внутриутробный плод из ранних рассказов Рэя Брэдбери,
задачей которого является убийство вынашивающего его
организма.
1 2 3 4 5 6