- опечалился рави. - Сколько женщин
было в гареме? Сорок? Наверняка больше. Разве все они были еврейками и
мечтали спасти Израиль?
- Далеко не все, - согласился я. - Но я хочу сказать...
- Я понимаю, что ты хочешь сказать. Что в Тель-Авиве много массажных
кабинетов и что можно получить новое разрешение на пользование
стратификатором... Если тебе и директору Рувинскому это удастся, я буду
счастлив.
Что ж, приходится сознаться: нам это не удалось. Пока мы с Рувинским
разбирали воспоминания Ирины, Офры, Фани и других девушек, пока мы по
крупицам восстанавливали текст Корана, каким он был бы, если... В общем,
мы опоздали: депутат кнессета Арон Московиц с подачи комиссара Бутлера
провел закон о запрещении участия живых существ, включая человека, в
экспериментах со стратификаторами Лоренсона. Закон был секретным, и никто
не узнал о его существовании.
- Ты понимаешь, что создал интифаду? - спросил я у Романа, когда он
зашел ко мне в шабат поговорить о футболе. - Если бы не этот закон, в
Коране можно было бы записать, что каждый араб должен любить иудея как
брата!
Бутлер покачал головой.
- Песах, - сказал он, - ты сам не веришь в то, что говоришь. Изменить
историю можно в альтернативном мире. А здесь - что сделано, то сделано. И
не более того.
Пришлось согласиться.

Вечерами я ставлю компакт-диск и вхожу в мир, реконструированный
компьютером. Я вижу Иру Лещинскую, как она склоняется над спящим пророком
и шепчет ему слова о том, что справедливость одна для всех, и что
мусульмане с иудеями - братья, ибо ходят под одним Богом, у которого
бесконечное число имен, и Аллах только одно из них...
Бедная Ира. Она могла говорить о любви часами, и эти суры стали
лучшими в Коране. Она так и осталась младшей женой пророка.
Я сказал - бедная? Надеюсь, что я ошибся.

1 2 3 4 5 6 7