Она отпила из фарфоровой чашечки несколько маленьких глотков, посмаковала и лишь после этого ответила:
— Это Аквапилот, он до некоторой степени соответствует по своему влиянию земному Водолею. А всего местный Зодиак содержит не двенадцать, как на Земле, а девять астрологических символов.
— И что же? — спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе не было слышно и следа иронии. — Что же, вы можете предсказать мою судьбу, пользуясь этими знаками?
— Вашу — нет, — сухо сказала Ландовска. — Вы родились на Земле, и в вашей натальной карте впечатаны влияния земных зодиакальных знаков и планет Солнечной системы, которые находились на небе во время вашего рождения. А судьбу вашу на ближайшие сутки я могу предсказать и без астрологии. Вы будете безуспешно пытаться понять, что произошло с Лучано Грапетти.
— Давайте говорить прямо, Ванда, — сказал я, отхлебнув, наконец, начавший уже остывать кофе. — Что вы узнали обо мне? Для чего? И что, в конце-то концов, произошло с Лучано Грапетти? Вы ведь это знаете — знаете, например, что он не погиб при взрыве «Альгамбры», знаете, вероятно, где он находится, жена его тоже знает, я так полагаю, но постаралась ничем не выдать своей осведомленности. И вы знете еще что-то, какую-то очередную ступеньку на этой лестнице, до которой я еще не поднялся и потому не могу задать конкретного вопроса. Иначе Татьяна Шабанова не встречала бы меня в космопорту, а вы не ждали бы меня в ЦУПе и не зазвали бы к себе.
Ландовска выслушала мою тираду внешне совершенно безучастно — ее больше интересовало то, что происходило в это время где-то на втором этаже. По-моему, не происходило ничего для этого дома экстраординарного: существо по имени Алексей готовилось отойти ко сну. В правой руке Ландовска продолжала держать кофейную чашечку, а указательный палец левой руки медленно поглаживал странную брошь, висевшую на груди Ванды: отлитое из густо-красного сплава изображение существа, наверняка принадлежавшего к сонму зодиакальной фауны, причем, не исключено, вовсе даже не этой планеты.
Если она скажет, что информацию ей поставили светила, мне не останется ничего иного, как предъявить свои истинные полномочия, что бы по этому поводу ни думал Экселенц. В конце концов, он в свое время тоже поступал не по правилам и нарушал им же составленные инструкции.
— Мне кажется, — сказала Ландовска и заглянула на дно чашки. Только гадания на кофейной гуще мне не хватало, — подумал я. — Мне кажется, — продолжала Ландовска, — что Лучано действительно жив. Хотя бы потому, что его гороскоп… — она запнулась, натолкнувшись на мой взгляд. — Ну хорошо, если хотите, я думаю, что Лучано жив, потому что Таня это знает. Женское сердце, интуиция, как вам угодно…
Этот ответ удовлетворил меня так же, как первый. Я продолжал смотреть на Ландовску, иронически выгнув бровь, — должно быть, так смотрели на подследственных комиссары из старых, двухсотлетней давности, чрезвычайных комиссий. А может, их называли как-то иначе? Неважно.
— Знаете, — мирно сказал я, — почему я не люблю литературу даже в ее стереоверсиях? Потому что от главного героя обычно все и всегда скрывают до самого последнего момента — чтобы поддержать сюжет. Между тем, обычно уже в первой главе герой может задать прямой вопрос и получить не менее прямой ответ. Читатель это знает, автор это знает и, следовательно, герой это знает тоже. Но не спрашивает. А если спрашивает сдуру, то ему не отвечают, хотя никаких резонов для сокрытия фактов нет и не предвидится. Сюжет! Но мы-то с вами…
— Ну так давайте для начала я задам прямой вопрос вам, — улыбнулась Ландовска. — У вас ведь тоже нет оснований ломать комедию.
— Задавайте, — кивнул я, предвидя, что именно она спросит.
— Кто вы, Каммерер? Вы ведь не журналист, верно? И не эксперт по чрезвычайным ситуациям. И тем более, не праздный турист. Вы прибыли с конкретной целью и добиваетесь этой цели, задавая вопросы Татьяне и мне. Так кто же вы? И в чем ваша цель?
Я откашлялся. Суровый взгляд Экселенца. Тайна личности. Общечеловеческие интересы.
— Меня зовут Максим Каммерер, — сообщил я. — Должность: начальник отдела чрезвычайных происшествий, так что в некотором роде все же эксперт. Организация, в которой я работаю, называется Комитет по Контролю.
Я сделал паузу, оценивая реакцию Ландовской. Реакции не последовало, женщина слушала внимательно и ждала продолжения. Она первый раз слышала о КОМКОНе-2. В этом-то как раз не было ничего удивительного: о КОМКОНе знали девяносто пять процентов населения Земли и всех прочих миров, о КОМКОНе-2 знали процента два-три, а то и меньше.
— Комитет по контролю — это Прогрессоры? — спросила Ландовска, не дождавшись продолжения.
— Прогрессоры — это Комитет по Контактам, тоже КОМКОН, но под номером один, — пояснил я. — А мы занимаемся… В общем, тоже Прогрессорами, но не нашими. Согласитесь, что, если мы осуществляем прогрессорскую деятельность в иных мирах, то не исключена ситуация, когда кто-то занимается аналогичной деятельностью на Земле. Эту деятельность мы должны выявлять и пресекать всеми доступными способами.
— Ну… — протянула Ландовска и пристально посмотрела мне в глаза. — И какие же способы вам доступны?
Я неопреденно махнул рукой.
— Разные, очень разные.
— Такие же, какие доступны органам контроля на тех планетах, где работают наши Прогрессоры?
— У всех свои методы…
— Не считаете ли вы, Каммерер, что ситуация, какой вы ее описали, выглядит по меньшей мере аморально? Главная заповедь, записанная еще в Библии и, насколько я понимаю, общепринятая в нашем цивилизованном мире, это — не делай другому того, чего ты не хочешь, чтобы сделали тебе. Вы же поступаете прямо противоположным образом. Вы не желаете, чтобы кто-то делал на Земле то, что сами спокойно и расчетливо делаете на десятках других планет.
— Это долгая история, — вздохнул я. — Этой истории почти двести лет. Противоречие, о котором вы сказали, действительно непреодолимо. Но… А есть ли выход, госпожа Ландовска? Во все времена, когда на Земле существовали отдельные государства, были и разведка, и контрразведка.
— Господи, о чем вы говорите, Каммерер? Вы хоть слышите сами, о чем вы говорите? Какое отношение разведка имеет к прогрессорству? Что, эти разведчики двадцатого века, они занимались прогрессорской деятельностью? Они стремились подтолкнуть чье-то развитие? Я читала книги! Я видела фильмы! Да что там, в школе я сама играла в спектакле, мы его ставили по книге… не помню названия… сейчас… Да, вот: «Во имя мира на Земле». Автора уж точно не помню, не в нем дело. Был там такой разведчик, то ли из СССР, то ли из США. А может, оба… Они охотились за секретами. Называлось это секретными службами. Прогрессорством и не пахло, обыкновенный грабеж средь бела дня. Разведчиков, конечно, ловили. И правильно. Ваши прогрессоры тоже грабежом чужих секретов занимаются?
— Прогрессоры не наши, — ощетинился я. — Но, согласитесь, что нельзя исключить ситуации, когда на Земле…
— Не суди о других по своему образу и подобию, — заявила Ландовска и неожиданно замолчала, хотя, казалось, фраза, которую она хотела сказать, только началась. Она нахмурила брови, но взгляд от меня не отрывала — тяжелый взгляд, давящий.
— Погодите, Каммерер… — протянула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Это Аквапилот, он до некоторой степени соответствует по своему влиянию земному Водолею. А всего местный Зодиак содержит не двенадцать, как на Земле, а девять астрологических символов.
— И что же? — спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе не было слышно и следа иронии. — Что же, вы можете предсказать мою судьбу, пользуясь этими знаками?
— Вашу — нет, — сухо сказала Ландовска. — Вы родились на Земле, и в вашей натальной карте впечатаны влияния земных зодиакальных знаков и планет Солнечной системы, которые находились на небе во время вашего рождения. А судьбу вашу на ближайшие сутки я могу предсказать и без астрологии. Вы будете безуспешно пытаться понять, что произошло с Лучано Грапетти.
— Давайте говорить прямо, Ванда, — сказал я, отхлебнув, наконец, начавший уже остывать кофе. — Что вы узнали обо мне? Для чего? И что, в конце-то концов, произошло с Лучано Грапетти? Вы ведь это знаете — знаете, например, что он не погиб при взрыве «Альгамбры», знаете, вероятно, где он находится, жена его тоже знает, я так полагаю, но постаралась ничем не выдать своей осведомленности. И вы знете еще что-то, какую-то очередную ступеньку на этой лестнице, до которой я еще не поднялся и потому не могу задать конкретного вопроса. Иначе Татьяна Шабанова не встречала бы меня в космопорту, а вы не ждали бы меня в ЦУПе и не зазвали бы к себе.
Ландовска выслушала мою тираду внешне совершенно безучастно — ее больше интересовало то, что происходило в это время где-то на втором этаже. По-моему, не происходило ничего для этого дома экстраординарного: существо по имени Алексей готовилось отойти ко сну. В правой руке Ландовска продолжала держать кофейную чашечку, а указательный палец левой руки медленно поглаживал странную брошь, висевшую на груди Ванды: отлитое из густо-красного сплава изображение существа, наверняка принадлежавшего к сонму зодиакальной фауны, причем, не исключено, вовсе даже не этой планеты.
Если она скажет, что информацию ей поставили светила, мне не останется ничего иного, как предъявить свои истинные полномочия, что бы по этому поводу ни думал Экселенц. В конце концов, он в свое время тоже поступал не по правилам и нарушал им же составленные инструкции.
— Мне кажется, — сказала Ландовска и заглянула на дно чашки. Только гадания на кофейной гуще мне не хватало, — подумал я. — Мне кажется, — продолжала Ландовска, — что Лучано действительно жив. Хотя бы потому, что его гороскоп… — она запнулась, натолкнувшись на мой взгляд. — Ну хорошо, если хотите, я думаю, что Лучано жив, потому что Таня это знает. Женское сердце, интуиция, как вам угодно…
Этот ответ удовлетворил меня так же, как первый. Я продолжал смотреть на Ландовску, иронически выгнув бровь, — должно быть, так смотрели на подследственных комиссары из старых, двухсотлетней давности, чрезвычайных комиссий. А может, их называли как-то иначе? Неважно.
— Знаете, — мирно сказал я, — почему я не люблю литературу даже в ее стереоверсиях? Потому что от главного героя обычно все и всегда скрывают до самого последнего момента — чтобы поддержать сюжет. Между тем, обычно уже в первой главе герой может задать прямой вопрос и получить не менее прямой ответ. Читатель это знает, автор это знает и, следовательно, герой это знает тоже. Но не спрашивает. А если спрашивает сдуру, то ему не отвечают, хотя никаких резонов для сокрытия фактов нет и не предвидится. Сюжет! Но мы-то с вами…
— Ну так давайте для начала я задам прямой вопрос вам, — улыбнулась Ландовска. — У вас ведь тоже нет оснований ломать комедию.
— Задавайте, — кивнул я, предвидя, что именно она спросит.
— Кто вы, Каммерер? Вы ведь не журналист, верно? И не эксперт по чрезвычайным ситуациям. И тем более, не праздный турист. Вы прибыли с конкретной целью и добиваетесь этой цели, задавая вопросы Татьяне и мне. Так кто же вы? И в чем ваша цель?
Я откашлялся. Суровый взгляд Экселенца. Тайна личности. Общечеловеческие интересы.
— Меня зовут Максим Каммерер, — сообщил я. — Должность: начальник отдела чрезвычайных происшествий, так что в некотором роде все же эксперт. Организация, в которой я работаю, называется Комитет по Контролю.
Я сделал паузу, оценивая реакцию Ландовской. Реакции не последовало, женщина слушала внимательно и ждала продолжения. Она первый раз слышала о КОМКОНе-2. В этом-то как раз не было ничего удивительного: о КОМКОНе знали девяносто пять процентов населения Земли и всех прочих миров, о КОМКОНе-2 знали процента два-три, а то и меньше.
— Комитет по контролю — это Прогрессоры? — спросила Ландовска, не дождавшись продолжения.
— Прогрессоры — это Комитет по Контактам, тоже КОМКОН, но под номером один, — пояснил я. — А мы занимаемся… В общем, тоже Прогрессорами, но не нашими. Согласитесь, что, если мы осуществляем прогрессорскую деятельность в иных мирах, то не исключена ситуация, когда кто-то занимается аналогичной деятельностью на Земле. Эту деятельность мы должны выявлять и пресекать всеми доступными способами.
— Ну… — протянула Ландовска и пристально посмотрела мне в глаза. — И какие же способы вам доступны?
Я неопреденно махнул рукой.
— Разные, очень разные.
— Такие же, какие доступны органам контроля на тех планетах, где работают наши Прогрессоры?
— У всех свои методы…
— Не считаете ли вы, Каммерер, что ситуация, какой вы ее описали, выглядит по меньшей мере аморально? Главная заповедь, записанная еще в Библии и, насколько я понимаю, общепринятая в нашем цивилизованном мире, это — не делай другому того, чего ты не хочешь, чтобы сделали тебе. Вы же поступаете прямо противоположным образом. Вы не желаете, чтобы кто-то делал на Земле то, что сами спокойно и расчетливо делаете на десятках других планет.
— Это долгая история, — вздохнул я. — Этой истории почти двести лет. Противоречие, о котором вы сказали, действительно непреодолимо. Но… А есть ли выход, госпожа Ландовска? Во все времена, когда на Земле существовали отдельные государства, были и разведка, и контрразведка.
— Господи, о чем вы говорите, Каммерер? Вы хоть слышите сами, о чем вы говорите? Какое отношение разведка имеет к прогрессорству? Что, эти разведчики двадцатого века, они занимались прогрессорской деятельностью? Они стремились подтолкнуть чье-то развитие? Я читала книги! Я видела фильмы! Да что там, в школе я сама играла в спектакле, мы его ставили по книге… не помню названия… сейчас… Да, вот: «Во имя мира на Земле». Автора уж точно не помню, не в нем дело. Был там такой разведчик, то ли из СССР, то ли из США. А может, оба… Они охотились за секретами. Называлось это секретными службами. Прогрессорством и не пахло, обыкновенный грабеж средь бела дня. Разведчиков, конечно, ловили. И правильно. Ваши прогрессоры тоже грабежом чужих секретов занимаются?
— Прогрессоры не наши, — ощетинился я. — Но, согласитесь, что нельзя исключить ситуации, когда на Земле…
— Не суди о других по своему образу и подобию, — заявила Ландовска и неожиданно замолчала, хотя, казалось, фраза, которую она хотела сказать, только началась. Она нахмурила брови, но взгляд от меня не отрывала — тяжелый взгляд, давящий.
— Погодите, Каммерер… — протянула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39