— Ничего, — прошептал он, с трудом шевеля распухшими губами. — Я не сделал для этого ничего. Просто жил… Жил так, словно я бессмертен. И вот настал час… Смерть жестоко мстит тому, кто не помнил о ней. Однажды приходит последний день, и ты понимаешь, что напрасно ходил по земле… Что может быть страшнее?.. Тридцать лет, и никакого толку. Жизнь ушла, как вода в песок. Бесследно… Стремительно… Безвозвратно… Вода в песок… Вода в песок…
Он полежал еще немного. Ему не хотелось вставать. Зачем? Последний день жизни… Кто теперь над ним хозяин? Кто судья?..
В последний день жизни списываются все долги… В последний день жизни человек принадлежит себе, и больше никому… В последний день жизни он по-настоящему свободен… В последний день жизни…
Но змеелов заставил себя встать. И сделал первый шаг. Первый шаг последнего дня…
Сегодня я увижу эту долину, подумал змеелов. Не могу не увидеть… Пусть это будет прощанием с этим миром.
— Прости, — сказал он, обращаясь к девушке. — Я не смог спасти наше счастье. Не знаю, есть ли здесь моя вина… Но когда приходит время, становится неважно, кто виноват, а кто прав. Ты поймешь и простишь… Я уверен в этом. Когда мы были там, на берегу ручья, в твоих глазах промелькнуло что-то такое… Я вдруг почувствовал — не осознал, а именно почувствовал, как чувствовал твое дыхание, — существует и не-одиночество… Что это не сказки для взрослых, не очередное правило выдуманной игры, а это и в самом деле есть… He-одиночество… И это такая простая штука — не-одиночество: улыбка и аккуратное легкое движение кончиками пальцев по щеке, а потом короткий, как проблеск луны, взгляд, немного снизу вверх, из-под ресниц… Но не-одиночество возможно только пока человек живет. В смерти мы далеки друг от друга, как две звезды. Может быть, ты будешь помнить обо мне всю жизнь. Может быть… А может, забудешь через несколько лун… Это неважно. Я был не один. За это я тебе благодарен. Но теперь все это абсолютно неважно. Я снова один. И это одиночество будет со мной до конца моей жизни. Знаешь, смерть — жестокий судья. Она все расставляет по своим местам. И делает это беспристрастно… Вот что самое страшное в смерти — ее беспристрастность! Когда умираешь, точно знаешь, чего ты стоил. А кому это может понравиться?..
Змеелов шел долго. Пока солнце не поднялось в зенит и не сделало пески подобием адской сковороды. Он выкопал яму и лег в нее, чувствуя спиной прохладу влажного песка. Так он пролежал до тех пор, пока не спала жара. Тогда он выбрался из убежища и продолжил свой безнадежный путь на восток.
Солнце медленно опускалось за горизонт. Змеелов брел, ни о чем не думая. Он даже не обернулся, чтобы полюбоваться последним закатом в своей жизни. Он видел только свою непомерно длинную тень на красноватом песке. Тень, которая скоро навсегда исчезнет вместе с ним…
Когда стало совсем темно, змеелов решил сделать небольшой привал. Он ожидал каждую минуту, что на него нападет стая шакалов или степных волков, чтобы растерзать в клочья, с визгами и улюлюканьем, словно из-под земли, выскочат воинственные кочевники, не брезгующие никакой добычей… Или какая-нибудь не в меру агрессивная кобра решит избавиться от излишков яда, впрыснув ему в ногу… Или он случайно набредет на зыбучие пески… В пустыне у смерти множество обличий…
Но ничего этого не произошло. Он, как и раньше, выложил круг из веревки, отпугивающей змей, скорпионов и прочих тварей. Разложил костер из веток кустов и засохшего верблюжьего помета, найденных за день. Лег и стал смотреть на крошечный огонек. Все как всегда. На такие короткие ночевки он останавливался почти каждую ночь на протяжении двадцати лет. И все они были похожи друг на друга, как песчинки в пустыне.
Странно, подумал змеелов, я ведь должен чувствовать что-то… Хотя бы бояться. Но нет ни страха, ни огорчения, ни злости… Может быть, все это уже позади? У меня просто не осталось сил на это?..
— А на что у тебя остались силы, змеелов? — раздался сзади знакомый голос.
Змеелов едва не подпрыгнул. Он готов был поклясться, что не слышал никаких шагов. А ведь он способен услышать, как шуршит песок под лапками ящерицы! Змеелов обернулся. В двух шагах от границы, очерченной веревкой, весело щурясь, стоял шут. На нем были все те же лохмотья, на боку — видавшая виды сумка.
Шут, не дожидаясь приглашения, подошел к огню и сел. Змеелов не мог поверить своим глазам. На мгновение в голову закралась мысль — а не пришел ли шут привести в исполнение приговор? На всякий случай змеелов нащупал под плащом нож. Как бы то ни было, но умирать, как баран на бойне, он не будет. Им придется здорово постараться, чтобы отправить его в страну вечной охоты.
— Не хватайся за нож, змеелов. Ни к чему это, — сказал шут, протянув руки к огню. — Какие холодные ночи, а? Холодные даже для пустыни… А ты плохо выглядишь… Неужели это пустыня сделала с тобой?
— Скалы, — глухо отозвался змеелов. — Скалы и собственная глупость.
Он в двух словах рассказал шуту, как вывихнул ногу и как ему пришлось двигаться дальше ползком. О кладе, разумеется, он не упомянул.
— Не повезло, — подвел итог шут и развязал свою сумку. — У тебя, наверное, желудок к спине уже прилип, а? Вот, поешь… — Он достал нехитрую снедь. — Вина, извини, на этот раз у меня нет.
— Легкое, как крик улетающих птиц на рассвете, и сладкое, как дыхание девушки? — улыбнулся змеелов.
— Ты помнишь?
— Это было не так давно…
— Да… Несколько десятков дней. А кажется, что прошел не один год.
Змеелов кивнул и принялся за еду. Он не набросился на нее с жадностью, хотя перед глазами плыли круги от голода. Негоже мужчине проявлять нетерпение, которое есть не что иное, как слабость. Показывай, что ты сыт, даже если у тебя не было во рту маковой росинки уже несколько дней. Поэтому змеелов взял немного хлеба и фруктов, отрезал ломтик сыра и начал есть. Медленно и аккуратно. С таким видом, будто он совсем недавно наелся до отвала.
— Как ты оказался здесь? — спросил он шута.
— Просто хотел поговорить с тобой.
— Хорошо, как ты меня нашел?
— Это нетрудно… Если знать где искать и кого искать, — шут улыбнулся. — Неужели тебя это интересует сейчас больше всего? Нет других вопросов?
— Вопросов?
— Сомнений?
— Сомнений?
— Страха?
— Страха?
— Страха.
Змеелов неопределенно мотнул головой.
— Ты ведь шел за белой коброй? — спросил шут.
— Да.
— И не сумел найти ее, верно?
— Да. — Змеелов опустил голову.
— Сколько тебе осталось времени до срока?
— Не знаю… Наверное, до полуночи.
— Она близится.
— Да.
— И тебя ничто больше не интересует, кроме того, как я тебя нашел?
— А разве ты сможешь ответить на мои вопросы? В прошлый раз, помнится, ты говорил, что сам ничего не знаешь.
— Правильно заданный вопрос — это уже почти ответ.
— Знаешь, — медленно сказал змеелов, — вопросов у меня так много, что я не успею задать и десятой части до полуночи… Один вопрос тянет за собой другой и так до бесконечности. К чему это все?.. Знать ответы нужно тогда, когда можешь что-то изменить. А я изменить уже не успею ничего…
— Но хотел бы?
Змеелов задумался. Костер медленно догорал. Шут сидел неподвижно, не сводя взгляда с умирающего огонька. Змеелов вдруг подумал, что эта встреча не имеет никакого смысла. Вообще ничего не имеет смысла на пороге смерти… Он прошел по своему пути до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29