Луна – то было в одиннадцатый день – также уж клонилась к закату, отчего тот кавалер сложил:
"Не успели еще
налюбоваться тобой, о луна,
а ты уж прятаться хочешь...
О, гребни тех гор, если б вы,
ее не приняв, убежали!"
Почтительно от имени принца Ки Арицунэ:
"Вот, если б пики
все без исключенья
в равнину превратились...
Гор не будь гребнистых, –
и месяц не зайдет!"
82
В давние времена наезжавший в Минасэ принц Корэтака однажды на обычную охоту туда отправился, и в свите у него был кавалер – начальник конюшенного приказа. Прошло несколько дней, и принц вернулся во дворец. Принца проводив, скорей к себе уйти думал кавалер, но тот – то жаловал вином, то собирался дать подарок – и не отпускал. И кавалер в беспокойстве:
"Себе не связал
и травы в изголовье...
Пусть даже ночь
как осенью будет, –
сердце ж в тревоге..."
Так сложил он. Время было – конец марта. Принц, не отправляясь на покой, провел всю ночь.
Так приходил и служил принцу кавалер, как вдруг нежданно принц постригся и жить стал в месте, что прозывают Оно. Когда в январе кавалер явился поздравить принца, у подножья горы Ниэ снегу было очень много. Когда, с усилием добравшись до покоев принца, он предстал перед ним, – в унынии и скуке был тот печален очень, отчего и кавалер понемногу задержался, и они с принцем вели беседы, вспоминая то прежнее, то нынешнее. Но все же, как ни думал кавалер: «Служить бы принцу так хотелось мне», – были у него дела официальные, не мог ему служить остаться он и, ввечеру собравшись в путь обратный, –
"Забыв про все –
«не сон ли это?» мнится...
Иль думал я когда –
прийти тебя увидеть,
пробившись чрез снега?"
так сказал он и в слезах домой вернулся.
83
В давние времена жил кавалер. Сам низкого он звания был, но его мать была принцессой.
Мать эта проживала в месте, называемом Нагаока. Сын в столице на придворной службе был, отчего и не мог часто ее навещать. Единственным сыном он был у ней, и та печаловалась очень.
И вот однажды, в декабре, от нее письмо спешное пришло. Испуганный – взглянул, но ничего особого там не было:
"Состаришься – наступит,
говорят, разлука
неизбежно...
И все сильней тебя я видеть
хочу, о сын мой!"
Так было там. Увидев это, он, на лошадь даже не успев усесться, отправиться решил и, весь в слезах, по дороге думал:
"О, если б не было на свете
разлуки неизбежной!
Хотя б для тех детей,
что молят
о жизни в тысячу веков..."
84
В давние времена жил кавалер. Тот господин, которому служил он с отроческих лет, в монахи постригся. В январе непременно он навещал его. Была у него официальная при дворе служба, отчего не мог он постоянно того навещать. Однако приходил к нему все с тем же прежним сердцем.
Раз собралось у того много его прежних слуг – и мирян, и уже духовных. «Январь месяц – дело особое...» – хозяин заявил и пожаловал вином. Снег, просыпанный как будто, падал и весь день не прекращался. Все, опьянев, стихи слагали, темой взяв: «Как мы заключены в снегу».
"Хотел с тобой бы быть,
но не иначе –
как разделить себя пришлось бы...
От глаз не отступая
грудится снег, – как сердце хочет".
Так сложил кавалер, и тот очень этим восхищался; сняв с себя одежду, он ему ее пожаловал.
XIII
85
В давние времена очень юный кавалер сговорился вместе с юной дамой. У обоих родители были, отчего, в себе затая, они, высказавшись лишь, на том и остановились.
Прошли годы, и от дамы весть пришла: «Ну, что ж... Осуществим то дело!» – На что кавалер, стихи сложив, послал ей. При этом что он думал?..
"До сих пор на свете
не было людей,
что не забывают!
Ведь и у нас так много
лет прошло различных...".
Сказал он и на этом покончил. Впоследствии и кавалер, и дама служили вместе во дворце.
86
В давние времена кавалер отправился в провинцию Цу, уезд Убара, в селение Асия – навестить свои владения – и поселился там. В старинном стихотворении поется:
"Ни минуты свободной
нет у тех, кто на взморье
у Асиноя соль добывает...
И вот я пришла к тебе, милый,
не украсив себя даже гребнем".
Это поется про это селение. Именно это место и зовут «Взморьем Асия».
Этот кавалер имел кое-какую службу при дворе, и на этом основании у него раз собрались чины дворцовой стражи. Старший брат его был также стражи офицером.
Гуляя по берегу морскому перед домом кавалера, они сказали:
«Взберемся посмотреть на водопад „Холст распростертый“, что, говорят, здесь на горе находится!»
Взобравшись, взглянули, – водопад тот от всех других отличен был: высотою в двадцать саженей, а в ширину пять целых саженей скала была, и сверх ее как будто белый холст ту скалу обволакивал. Над водопадом выдавался камень, величиною с круглую цыновку для сиденья. Вода, бегущая поверх того камня, спадала каплями величиной с каштан иль малый апельсин. И все, здесь бывшие, в стихах тот водопад воспевать стали. Первым сложил тот стражи офицер:
"Век мой... сегодня
иль завтра настанет...
жду... в ожиданьи –
жемчужины слез...
Чего же здесь больше?"
Хозяин сложил вслед за ним:
"Как будто там кто-то
стоит, рассыпая
жемчужные перлы...
И беспрерывно летят всё они,
рукав же мой узок".
Так сложил он, и все присутствующие – смешно им стало, что ли, – но стихи читать перестали.
Возвратный путь далек был, и когда все проходили мимо жилища покойного первого сановника двора, уж день стемнел.
Когда обратили взоры в сторону ночлега, во множестве виднелись огни рыбаков на ловле; тут кавалер, хозяином бывший, сложил:
"Что это – звезды,
ясной ночью... иль светляки
на побережье?
Иль огни, что рыбаки
в моей жгут стороне?"
Так сложил он, и все домой вернулись.
В эту ночь дул южный ветер, и остатки волн все ж были очень высоки.
Ранним утром девочки из дома вышли и, набрав прибитые волнами плававшие «морские сосны», их в дом принесли. Взяв от девочек, водоросли эти положили на поднос и, листьями дубовыми покрыв, подали. На листьях этих так написал он:
"Сам бог морей «сосной морской» –
чем дорожит, чем украшает
главу свою –
для вас, друзья,
не поскупился!"
В этой песне жителя деревни были ль слоги лишние, иль их не хватало".
87
В давние времена собрались однажды вместе кое-какие приятели, не очень уж молодые. Глядя на луну, один из них –
"По большей части
не любят месяца...
Их много
наберется – старость
наступит человека!"
88
В давние времена не бывший в низком звании кавалер любил одну даму, превосходившую его своим положением. Прошли годы...
"Когда я умру
от любви, что никто из людей
не знает, – кого из богов
понапрасну
в смерти моей обвинят?"
89
В давние времена кавалер любил даму, бесчувственною бывшую, все помышляя: «Ах, как бы это!..» Стало ли ей жалко его, но только ему она сказала: «Ну, если так, то завтра через перегородку поговорим хотя бы!..» – и тот доволен был безгранично, но, опять в сомнениях, ей, ветку красивую от вишни сломив, –
"Вишен цветы
так блистают сегодня...
Но, увы, трудно верить
тому, что случится
завтра в ночи!"
Такое, по-видимому, настроение у него было.
90
В давние времена кавалер, горюющий о том, что месяцы и дни уходят, – в конце марта –
"Как то ни жалко,
но сегодняшний день,
день последний весны, –
увы, превратился
уже в вечернюю тень!"
91
В давние времена кавалер, любовью томясь, то приходил, то вновь возвращался и, даме весточки даже не в силах послать, так сложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
"Не успели еще
налюбоваться тобой, о луна,
а ты уж прятаться хочешь...
О, гребни тех гор, если б вы,
ее не приняв, убежали!"
Почтительно от имени принца Ки Арицунэ:
"Вот, если б пики
все без исключенья
в равнину превратились...
Гор не будь гребнистых, –
и месяц не зайдет!"
82
В давние времена наезжавший в Минасэ принц Корэтака однажды на обычную охоту туда отправился, и в свите у него был кавалер – начальник конюшенного приказа. Прошло несколько дней, и принц вернулся во дворец. Принца проводив, скорей к себе уйти думал кавалер, но тот – то жаловал вином, то собирался дать подарок – и не отпускал. И кавалер в беспокойстве:
"Себе не связал
и травы в изголовье...
Пусть даже ночь
как осенью будет, –
сердце ж в тревоге..."
Так сложил он. Время было – конец марта. Принц, не отправляясь на покой, провел всю ночь.
Так приходил и служил принцу кавалер, как вдруг нежданно принц постригся и жить стал в месте, что прозывают Оно. Когда в январе кавалер явился поздравить принца, у подножья горы Ниэ снегу было очень много. Когда, с усилием добравшись до покоев принца, он предстал перед ним, – в унынии и скуке был тот печален очень, отчего и кавалер понемногу задержался, и они с принцем вели беседы, вспоминая то прежнее, то нынешнее. Но все же, как ни думал кавалер: «Служить бы принцу так хотелось мне», – были у него дела официальные, не мог ему служить остаться он и, ввечеру собравшись в путь обратный, –
"Забыв про все –
«не сон ли это?» мнится...
Иль думал я когда –
прийти тебя увидеть,
пробившись чрез снега?"
так сказал он и в слезах домой вернулся.
83
В давние времена жил кавалер. Сам низкого он звания был, но его мать была принцессой.
Мать эта проживала в месте, называемом Нагаока. Сын в столице на придворной службе был, отчего и не мог часто ее навещать. Единственным сыном он был у ней, и та печаловалась очень.
И вот однажды, в декабре, от нее письмо спешное пришло. Испуганный – взглянул, но ничего особого там не было:
"Состаришься – наступит,
говорят, разлука
неизбежно...
И все сильней тебя я видеть
хочу, о сын мой!"
Так было там. Увидев это, он, на лошадь даже не успев усесться, отправиться решил и, весь в слезах, по дороге думал:
"О, если б не было на свете
разлуки неизбежной!
Хотя б для тех детей,
что молят
о жизни в тысячу веков..."
84
В давние времена жил кавалер. Тот господин, которому служил он с отроческих лет, в монахи постригся. В январе непременно он навещал его. Была у него официальная при дворе служба, отчего не мог он постоянно того навещать. Однако приходил к нему все с тем же прежним сердцем.
Раз собралось у того много его прежних слуг – и мирян, и уже духовных. «Январь месяц – дело особое...» – хозяин заявил и пожаловал вином. Снег, просыпанный как будто, падал и весь день не прекращался. Все, опьянев, стихи слагали, темой взяв: «Как мы заключены в снегу».
"Хотел с тобой бы быть,
но не иначе –
как разделить себя пришлось бы...
От глаз не отступая
грудится снег, – как сердце хочет".
Так сложил кавалер, и тот очень этим восхищался; сняв с себя одежду, он ему ее пожаловал.
XIII
85
В давние времена очень юный кавалер сговорился вместе с юной дамой. У обоих родители были, отчего, в себе затая, они, высказавшись лишь, на том и остановились.
Прошли годы, и от дамы весть пришла: «Ну, что ж... Осуществим то дело!» – На что кавалер, стихи сложив, послал ей. При этом что он думал?..
"До сих пор на свете
не было людей,
что не забывают!
Ведь и у нас так много
лет прошло различных...".
Сказал он и на этом покончил. Впоследствии и кавалер, и дама служили вместе во дворце.
86
В давние времена кавалер отправился в провинцию Цу, уезд Убара, в селение Асия – навестить свои владения – и поселился там. В старинном стихотворении поется:
"Ни минуты свободной
нет у тех, кто на взморье
у Асиноя соль добывает...
И вот я пришла к тебе, милый,
не украсив себя даже гребнем".
Это поется про это селение. Именно это место и зовут «Взморьем Асия».
Этот кавалер имел кое-какую службу при дворе, и на этом основании у него раз собрались чины дворцовой стражи. Старший брат его был также стражи офицером.
Гуляя по берегу морскому перед домом кавалера, они сказали:
«Взберемся посмотреть на водопад „Холст распростертый“, что, говорят, здесь на горе находится!»
Взобравшись, взглянули, – водопад тот от всех других отличен был: высотою в двадцать саженей, а в ширину пять целых саженей скала была, и сверх ее как будто белый холст ту скалу обволакивал. Над водопадом выдавался камень, величиною с круглую цыновку для сиденья. Вода, бегущая поверх того камня, спадала каплями величиной с каштан иль малый апельсин. И все, здесь бывшие, в стихах тот водопад воспевать стали. Первым сложил тот стражи офицер:
"Век мой... сегодня
иль завтра настанет...
жду... в ожиданьи –
жемчужины слез...
Чего же здесь больше?"
Хозяин сложил вслед за ним:
"Как будто там кто-то
стоит, рассыпая
жемчужные перлы...
И беспрерывно летят всё они,
рукав же мой узок".
Так сложил он, и все присутствующие – смешно им стало, что ли, – но стихи читать перестали.
Возвратный путь далек был, и когда все проходили мимо жилища покойного первого сановника двора, уж день стемнел.
Когда обратили взоры в сторону ночлега, во множестве виднелись огни рыбаков на ловле; тут кавалер, хозяином бывший, сложил:
"Что это – звезды,
ясной ночью... иль светляки
на побережье?
Иль огни, что рыбаки
в моей жгут стороне?"
Так сложил он, и все домой вернулись.
В эту ночь дул южный ветер, и остатки волн все ж были очень высоки.
Ранним утром девочки из дома вышли и, набрав прибитые волнами плававшие «морские сосны», их в дом принесли. Взяв от девочек, водоросли эти положили на поднос и, листьями дубовыми покрыв, подали. На листьях этих так написал он:
"Сам бог морей «сосной морской» –
чем дорожит, чем украшает
главу свою –
для вас, друзья,
не поскупился!"
В этой песне жителя деревни были ль слоги лишние, иль их не хватало".
87
В давние времена собрались однажды вместе кое-какие приятели, не очень уж молодые. Глядя на луну, один из них –
"По большей части
не любят месяца...
Их много
наберется – старость
наступит человека!"
88
В давние времена не бывший в низком звании кавалер любил одну даму, превосходившую его своим положением. Прошли годы...
"Когда я умру
от любви, что никто из людей
не знает, – кого из богов
понапрасну
в смерти моей обвинят?"
89
В давние времена кавалер любил даму, бесчувственною бывшую, все помышляя: «Ах, как бы это!..» Стало ли ей жалко его, но только ему она сказала: «Ну, если так, то завтра через перегородку поговорим хотя бы!..» – и тот доволен был безгранично, но, опять в сомнениях, ей, ветку красивую от вишни сломив, –
"Вишен цветы
так блистают сегодня...
Но, увы, трудно верить
тому, что случится
завтра в ночи!"
Такое, по-видимому, настроение у него было.
90
В давние времена кавалер, горюющий о том, что месяцы и дни уходят, – в конце марта –
"Как то ни жалко,
но сегодняшний день,
день последний весны, –
увы, превратился
уже в вечернюю тень!"
91
В давние времена кавалер, любовью томясь, то приходил, то вновь возвращался и, даме весточки даже не в силах послать, так сложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21