— Вряд ли, Сергей Афанасьевич, вы к этому времени успейте что-нибудь предпринять. Завтра утром мой муж должен передать кассету телевизионщикам, и еще, — я выдержала паузу, — я подозреваю, что штаб вашего соперника очень скоро получит солидные финансовые вливания.
— Не печальтесь, Мариночка, — Лепестков заговорщицки подмигнул мне. — Безвыходных положений не бывает.
Он взял со стола радиотелефон и набрал номер.
— Мишаня, — сказал он, — у меня тут возникли кое-какие проблемы. Как раз по твоей части. За тобой должок, не забывай. Подробности при личной встрече. Ну все. Давай на том же месте в тот же час.
Тон и манера разговора показались мне странными. Интуиция подсказывала мне, что здесь что-то не так.
— Сергей Афанасьевич, откройте мне сейф, пожалуйста, — в кабинет заглянула кукольная мордашка секретарши Лепесткова. Ключи от сейфа Сергей Афанасьевич не доверял никому и всегда держал их при себе.
— Извините, Мариночка, я на минутку.
Лепестков вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Я закурила и на цыпочках подошла к столу. Если Лепестков зайдет, я сделаю вид, что стряхиваю пепел в его шикарную малахитовую пепельницу. На самом деле мне не терпелось узнать, что это за Сивка-Бурка такая решает сложные проблемы кандидата Лепесткова. Нажав кнопку радиотелефона, я взглянула на дисплей и как молитву стала повторять семь заветных цифр: 966-17-44.
Простившись с Лепестковым, я очертя голову понеслась в Агентство.
— Родик, это архисрочно, — пользуясь терминологией пролетарского вождя, сказала я Каширину. — Пробей мне этот номерок.
Родион засопел и стал набирать какие-то мудреные коды в своих базах. Через пять минут я уже знала, что таинственный телефон принадлежит Михаилу Грицаю, личному телохранителю известного в городе криминального авторитета Леши Сладенького. Смутная тревога вошла в мое сердце. Анализу свои чувства, а тем более факты я подвергала. Против правды не попрешь: аналитик из меня — как из дерьма пуля.
***
Шансы Феликса Авдотина на победу в предвыборной гонке таяли с каждым днем.
Сказать, что Роман был зол — значит, ничего не сказать. Он рвал и метал, отчего в нашем доме воцарился страшный бардак.
Но мне его реакция даже нравилась.
В кои-то веки муж почувствовал, что я была права. Он настолько привык считать меня бесплатным приложением к своей жизни, что заслуживал отрезвляющей пощечины.
Это я хорошо ему залепила! Лилово-огненно и звонко. Во время вулканического извержения у Романа Игоревича произошел даже выброс тестостерона, что в домашних условиях происходит крайне редко. От участи быть изнасилованной разъяренным самцом меня избавило присутствие детей. На улице такая хорошая погода, а они торчат дома, зубрят что, — то — наукоемкие засранцы!
На четверг у меня был запланирован поход в библиотеку. Сергей Афанасьевич обратился ко мне с довольно нелепой в условиях предвыборной борьбы просьбой собрать информацию о группе «Spice girls», по которой с ума сходила его младшая дочь. Возможно, Лепестков хотел таким образом заставить поверить меня и себя в его трепетное и участливое отношение к подрастающему поколению.
Не предвидя никаких проблем с поиском материала об английских супердевчонках, я позволила себе подольше понежиться в постели. В половине двенадцатого, когда я уже было собралась выползти на свет Божий, дома неожиданно появился Роман.
Угрюмое выражение, которое не покидало его лицо в последние дни, сменилось на радостно-возбужденное.
— А-а, ты дома?! — прокричал он с порога бодро и примирительно. — Что, дорогая, неужели иссяк твой трудовой энтузиазм?
— У меня библиотечный день, — тоже довольно приветливо ответила я. На этот раз детей дома не было, и я подумала, что может быть…
— Я буквально на пятнадцать минут, отпустил водителя пообедать, в час он за мной приедет, — разочаровал меня Роман. — Мне тут кое-что забрать надо из дома. Поставь пока кофейку. Если нетрудно, конечно.
С кофе вышла небольшая заминка. Роман, пройдя в кабинет, запер за собой дверь, так что я, как ни старалась, не могла не только невзначай заглянуть к нему, но и на слух определить, чем он там занят.
Я уже стала сомневаться в целесообразности испанских дверных систем, установкой которых мы месяц назад завершили евроремонт в квартире.
Я едва успела отпрыгнуть в сторону и притвориться озабоченно бегущей на кухню, когда в коридор вышел Роман.
— Все, дорогая, победа! — радостно сообщил мне муж. — Содержимое этого чемоданчика, — он похлопал ладонью по черной натянутой коже, — уничтожит Лепесткова, разнесет его в пух и прах!
— И что же там? — спросила я, сверля глазами непроницаемый кейс. — Взрывное устройство?
— Ну зачем так грубо, так пошло. Не женское это дело, Марина, работать с криминалом. Не припомню, когда последний раз видел тебя с томиком Цветаевой. Хотя ты теперь сама у нас сочиняешь — поэмы о криминальных авторитетах. Ха-ха!
Агеев продолжал ерничать, развалившись на кухонном стуле в ожидании кофе.
Внезапно он замолчал и помассировал начинающий вырисовываться над брючным ремнем животик.
— Черт, — сказал он, нахмурившись, — дай мне что-нибудь от желудка. Меня уже второй раз сегодня прихватывает.
— Похоже, одним словесным поносом ты сегодня не обойдешься, — как можно доброжелательней сказала я.
Роман смерил меня презрительным взглядом и сорвался в сторону туалета.
А чемоданчик остался стоять, прислоненный к ножке стула. Возможно, если бы Роман повел себя несколько иначе и потратил оставшиеся ему до выхода пятнадцать минут не на то, на что он их потратил, я не сделала бы то, что сделала.
Я заперла Романа в туалете. Закрыла снаружи на ключ. Испанские дверные системы обладали такой уникальной возможностью. Помню, когда я пришла заказывать массивные дубовые двери, менеджеры продемонстрировали эту их способность как несомненное преимущество для излишне эмоциональных супружеских пар.
Раньше у меня не было повода удостовериться в качестве установленных нами дверных систем. Но теперь я убедилась, что приобретение это очень неплохое.
Слова «дура», «идиотка» и «чертова кукла», доносившиеся из туалета, не долетали дальше коридора. Я включила на кухне легкую музычку, заглушив все нервирующие звуки, и взялась за осмотр кейса.
Конечно, так просто он не открывался, нужно было знать код. Но, как известно, против лома нет приема. Вооружившись самым большим кухонным ножом, стамеской и молотком, я довольно быстро порезала палец и изуродовала дорогую красивую вещь. Но варварам сдается все, сдался и швейцарский механизм. Окровавленной рукой завоевателя я откинула крышку, и восхитительное, непередаваемое чувство восторга овладело всем моим существом. Ровно уложенные одна к другой, на дне чемоданчика лежали пачки долларовых купюр.
— Раз, два, три, четыре, пять…
Звонок в дверь прервал мой сбивчивый шепот. Черт, за Романом должен был заехать водитель. Я метнулась в спальню, по дороге засунув чемодан в платяной шкаф.
— Марина, Марина! — донесся из туалета вопль безысходности. — Мне плохо, выпусти меня… Ну хорошо, черт с тобой, не выпускай, отдай только Коле, водителю, мой кейс. Я прошу тебя, Марина. Это очень важно. Это не шутки, Агеева!
В спальне я за считанные секунды скинула с себя костюм, в котором собиралась идти в библиотеку, набросила на плечи легкомысленный пеньюар и, слегка взъерошив волосы, пошла открывать дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51