Затем, по словам девушки, дела обстояли следующим образом: судья на ее предложение согласилась, а деньги предложила поделить поровну.
Лиха беда — начато. Скоростные разводы настолько пришлись по душе оборотистому адвокату, что Максимов решил поставить их на поток. Именно тогда и появилось то самое объявление в «Сороке». Клиент пошел косяком, да таким, что Максимову пришлось нанять трех девушек-диспетчеров. Впрочем, его помощницы не только отвечали на телефонные звонки, но и принимали необходимые документы (в них, кстати, не указывалось, ни в какой суд направляются эти заявления, ни местожительство самих клиентов), выдавали приходные ордера — Максимов пытался придать своей деятельности вид самый что ни на есть законный.
Брал он за свои услуги по-божески, семьдесят пять — восемьдесят долларов. По пять долларов из этой суммы получали девушки-диспетчеры, двадцать — Иванова с Коростелевой, оформлявшие развод (причем порою даже задним числом). Остальное шло, по-видимому, на личные расходы Максимова.
Примерно такая картина сложилась у следствия после первых допросов Ивановой (некоторые из которых фиксировались на видеопленку) и допросов граждан, воспользовавшихся услугами Максимова для оформления развода, а также той самой девушки-диспетчера, с заявления которой и началась эта история. Следствию удалось доказать 13 фактов «скоростных» разводов. Нехитрая арифметика: если все обстояло так, то Иванова с Коростелевой должны были получить по 130 долларов.
То, что у дочери завелась валюта, подтвердили и родители Анны. По их словам, примерно в феврале 1993 года дочь, очень довольная, вернулась домой и продемонстрировала маме с папой десятидолларовую купюру. «Вот, заработала их со своей судьей, делая разводы», — похвасталась девушка.
Чисто внешне выписки из решения суда выглядели убедительно — подпись судьи и заседателей была на месте. Однако заседатели заявили, что заседаний по этим делам не проводилось, ни истцы, ни ответчики по ним в суд не являлись, а сами они оставляли свои автографы на этих бумагах, доверяя судье и ее секретарю. Против этих заседателей, против клиентов Максимова и девушек-диспетчеров поначалу возбудили уголовное преследование, но прекратили его по случаю амнистии. Клиентам Максимова сильно не повезло: летом 1994 года президиум Петербургского городского суда отменил неправосудные решения об их разводе, да и денег им никто не вернул,
Иванову и Максимова арестовали в августе 1993 года. Анна, поначалу охотно давая показания, свою вину тем не менее признавать не хотела — на том основании, что она-де должностным лицом не являлась. Спустя два месяца ее выпустили под подписку о невыезде (неволю девушка перенесла очень тяжело — пыталась в камере вскрыть себе вены). Максимов также категорически отрицали свою вину. Признавая общую фабулу событий, он упорно утверждал, что никаких денег ни Ивановой, ни Коростелевой не получал (они, мол, помогли ей исключительно из доброго расположения), а все, полученное от клиентов, забирал себе. Часть валюты и приходные ордера на нее нашли у него дома при обыске.
С г— жой Коростелевой все оказалось гораздо сложнее. Статус судьи Российской Федерации не позволяет возбуждать против него уголовное дело или привлекать его к уголовной ответственности без согласия Квалификационной коллегии судей. Петербургская квалификационная коллегия, куда 27 августа 1993 года вышла с представлением на Коростелеву городская прокуратура, согласилась лишь на возбуждение уголовного дела, но не на привлечение своей коллеги к ответственности. Спустя полторы недели Генеральная прокуратура России возбудила против судьи уголовное дело. В октябре 1993 года Коростелевой пришлось уйти в отставку с должности судьи. Впрочем, юриспруденцию она не покинула, перейдя на работу адвокатом в Объединенную коллегию.
На допросах Коростелева отвергала все обвинения. По ее словам выходило; что всему виной — ее секретарь, которая и подделывала документы. Ее же подпись на бумагах выполнена хитростью все той же Иваковой — секретарь подавала ей эти документы в числе других, а она в спешке, не глядя, все и подписывала.
Лишь 16 августа 1995 года Высшая квалификационная коллегия судей России дала согласие на привлечение Коростелевой к уголовной ответственности. На том заседании коллегии присутствовала и сама Коростелева. Была там и Ивакова, Обратно в Петербург они возвращались в одном купе. О чем беседовали дорогой бывшие судья и секретарь — не известно. Однако вскоре на стол к следователю легло письмо Ивановой, в котором она отказалась от своих прежних показаний и заявила, что оговорить Коростелеву ее принудили сотрудники РУОП, обещая выпустить на свободу и не предъявлять обвинений в подделке документов.
В таком состоянии дело в начале 1997 года поступило в Федеральный суд Ленинградской области. Каков окажется приговор — покажет время.
Таможня везет добро
Как наш читатель уже мог убедиться, коррупция — понятие весьма широкое и одним только взяточничеством не ограничивается. Есть масса других способов нажиться за счет собственного служебного положения.
В апреле 1994 года в команде теплохода «Инженер Мочульский» появился новый матрос — Сергей Гончаров. За все время рейса этот молодой человек не отличался служебным рвением. Он и не собирался отдавать швартовы или драить палубу. Двадцативосьмилетний заместитель начальника отдела по борьбе с таможенными правонарушениями Балтийской таможни плыл в Германию совсем с другими целями. Вместе с грузом, шедшим по окончании рейса из Европы в Петербург, следовали на теплоходе и два автомобиля, прикупленные Гончаровым в Германии, — «форд-сиера» и «фольксваген».
Корабль подвалил к причальной стенке Морского порта, и впереди замаячила встреча с родной таможней. Будучи сам работником этой организации, Гончаров не растерялся. Все входы и выходы он знал прекрасно. Инспектору таможни матростаможенник заявил, что один автомобиль он ввозит для собственного употребления беспошлинно — как член экипажа теплохода. Последующие события показали, что заместитель начальника отдела по борьбе с таможенными правонарушениями лукавил — он вовсе не собирался сам разъезжать на этой машине. Гончаров быстро переоформил таможенные документы на «форд» для дальнейшей продажи, поскольку необходимые сборы были, якобы, им уплачены. Заверил этот липовый документ моряк и таможенник в одном лице собственной служебной печатью.
С «фольксвагеном» Гончаров поступил иначе. В чистый бланк Балтийской таможни и в техпаспорт автомобиля он внес запись о том, что машина «следует внутритаможенным транзитом» для оформления на Петербургской таможне. На таможенном посту в Гатчине он задекларировал «фольксваген» уже в качестве «автомобиля, ввезенного моряком загранплавания». И машина прошла таможенное оформление. Правда, не без помощи соседа Гончарова по коммуналке Мищенко, служившего именно на Гатчинском таможенном посту. Сумма экономии от неуплаты соответствующих пошлин составила 17 миллионов 386 тысяч рублей.
Прошла весна, наступила осень, и матрос-таможенник отправился в плавание на теплоходе «Иван Дербенев». На этот раз — в Канаду. Своим сотрудникам из отдела по борьбе с экономическими правонарушениями Гончаров объяснил очередной вояж «необходимостью ознакомиться с работой канадских коллег и собрать сведения о торговле оружием на территории Канады».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Лиха беда — начато. Скоростные разводы настолько пришлись по душе оборотистому адвокату, что Максимов решил поставить их на поток. Именно тогда и появилось то самое объявление в «Сороке». Клиент пошел косяком, да таким, что Максимову пришлось нанять трех девушек-диспетчеров. Впрочем, его помощницы не только отвечали на телефонные звонки, но и принимали необходимые документы (в них, кстати, не указывалось, ни в какой суд направляются эти заявления, ни местожительство самих клиентов), выдавали приходные ордера — Максимов пытался придать своей деятельности вид самый что ни на есть законный.
Брал он за свои услуги по-божески, семьдесят пять — восемьдесят долларов. По пять долларов из этой суммы получали девушки-диспетчеры, двадцать — Иванова с Коростелевой, оформлявшие развод (причем порою даже задним числом). Остальное шло, по-видимому, на личные расходы Максимова.
Примерно такая картина сложилась у следствия после первых допросов Ивановой (некоторые из которых фиксировались на видеопленку) и допросов граждан, воспользовавшихся услугами Максимова для оформления развода, а также той самой девушки-диспетчера, с заявления которой и началась эта история. Следствию удалось доказать 13 фактов «скоростных» разводов. Нехитрая арифметика: если все обстояло так, то Иванова с Коростелевой должны были получить по 130 долларов.
То, что у дочери завелась валюта, подтвердили и родители Анны. По их словам, примерно в феврале 1993 года дочь, очень довольная, вернулась домой и продемонстрировала маме с папой десятидолларовую купюру. «Вот, заработала их со своей судьей, делая разводы», — похвасталась девушка.
Чисто внешне выписки из решения суда выглядели убедительно — подпись судьи и заседателей была на месте. Однако заседатели заявили, что заседаний по этим делам не проводилось, ни истцы, ни ответчики по ним в суд не являлись, а сами они оставляли свои автографы на этих бумагах, доверяя судье и ее секретарю. Против этих заседателей, против клиентов Максимова и девушек-диспетчеров поначалу возбудили уголовное преследование, но прекратили его по случаю амнистии. Клиентам Максимова сильно не повезло: летом 1994 года президиум Петербургского городского суда отменил неправосудные решения об их разводе, да и денег им никто не вернул,
Иванову и Максимова арестовали в августе 1993 года. Анна, поначалу охотно давая показания, свою вину тем не менее признавать не хотела — на том основании, что она-де должностным лицом не являлась. Спустя два месяца ее выпустили под подписку о невыезде (неволю девушка перенесла очень тяжело — пыталась в камере вскрыть себе вены). Максимов также категорически отрицали свою вину. Признавая общую фабулу событий, он упорно утверждал, что никаких денег ни Ивановой, ни Коростелевой не получал (они, мол, помогли ей исключительно из доброго расположения), а все, полученное от клиентов, забирал себе. Часть валюты и приходные ордера на нее нашли у него дома при обыске.
С г— жой Коростелевой все оказалось гораздо сложнее. Статус судьи Российской Федерации не позволяет возбуждать против него уголовное дело или привлекать его к уголовной ответственности без согласия Квалификационной коллегии судей. Петербургская квалификационная коллегия, куда 27 августа 1993 года вышла с представлением на Коростелеву городская прокуратура, согласилась лишь на возбуждение уголовного дела, но не на привлечение своей коллеги к ответственности. Спустя полторы недели Генеральная прокуратура России возбудила против судьи уголовное дело. В октябре 1993 года Коростелевой пришлось уйти в отставку с должности судьи. Впрочем, юриспруденцию она не покинула, перейдя на работу адвокатом в Объединенную коллегию.
На допросах Коростелева отвергала все обвинения. По ее словам выходило; что всему виной — ее секретарь, которая и подделывала документы. Ее же подпись на бумагах выполнена хитростью все той же Иваковой — секретарь подавала ей эти документы в числе других, а она в спешке, не глядя, все и подписывала.
Лишь 16 августа 1995 года Высшая квалификационная коллегия судей России дала согласие на привлечение Коростелевой к уголовной ответственности. На том заседании коллегии присутствовала и сама Коростелева. Была там и Ивакова, Обратно в Петербург они возвращались в одном купе. О чем беседовали дорогой бывшие судья и секретарь — не известно. Однако вскоре на стол к следователю легло письмо Ивановой, в котором она отказалась от своих прежних показаний и заявила, что оговорить Коростелеву ее принудили сотрудники РУОП, обещая выпустить на свободу и не предъявлять обвинений в подделке документов.
В таком состоянии дело в начале 1997 года поступило в Федеральный суд Ленинградской области. Каков окажется приговор — покажет время.
Таможня везет добро
Как наш читатель уже мог убедиться, коррупция — понятие весьма широкое и одним только взяточничеством не ограничивается. Есть масса других способов нажиться за счет собственного служебного положения.
В апреле 1994 года в команде теплохода «Инженер Мочульский» появился новый матрос — Сергей Гончаров. За все время рейса этот молодой человек не отличался служебным рвением. Он и не собирался отдавать швартовы или драить палубу. Двадцативосьмилетний заместитель начальника отдела по борьбе с таможенными правонарушениями Балтийской таможни плыл в Германию совсем с другими целями. Вместе с грузом, шедшим по окончании рейса из Европы в Петербург, следовали на теплоходе и два автомобиля, прикупленные Гончаровым в Германии, — «форд-сиера» и «фольксваген».
Корабль подвалил к причальной стенке Морского порта, и впереди замаячила встреча с родной таможней. Будучи сам работником этой организации, Гончаров не растерялся. Все входы и выходы он знал прекрасно. Инспектору таможни матростаможенник заявил, что один автомобиль он ввозит для собственного употребления беспошлинно — как член экипажа теплохода. Последующие события показали, что заместитель начальника отдела по борьбе с таможенными правонарушениями лукавил — он вовсе не собирался сам разъезжать на этой машине. Гончаров быстро переоформил таможенные документы на «форд» для дальнейшей продажи, поскольку необходимые сборы были, якобы, им уплачены. Заверил этот липовый документ моряк и таможенник в одном лице собственной служебной печатью.
С «фольксвагеном» Гончаров поступил иначе. В чистый бланк Балтийской таможни и в техпаспорт автомобиля он внес запись о том, что машина «следует внутритаможенным транзитом» для оформления на Петербургской таможне. На таможенном посту в Гатчине он задекларировал «фольксваген» уже в качестве «автомобиля, ввезенного моряком загранплавания». И машина прошла таможенное оформление. Правда, не без помощи соседа Гончарова по коммуналке Мищенко, служившего именно на Гатчинском таможенном посту. Сумма экономии от неуплаты соответствующих пошлин составила 17 миллионов 386 тысяч рублей.
Прошла весна, наступила осень, и матрос-таможенник отправился в плавание на теплоходе «Иван Дербенев». На этот раз — в Канаду. Своим сотрудникам из отдела по борьбе с экономическими правонарушениями Гончаров объяснил очередной вояж «необходимостью ознакомиться с работой канадских коллег и собрать сведения о торговле оружием на территории Канады».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95