водонагреватель термекс 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Клиенты, по более чем понятным причинам, записями не обмениваются, так что такое трюкачество вполне безопасно.
– Но все равно – что надо сделать?
– На анализ.
– Именно.
Второй, тоже агентский сет – очень хороший: такое вполне может быть реалом: просто двадцатиминутка, женщину затаскивают в подворотню, насилуют, бьют; два биона – ее и одного из мужчин. Это не реал: просто потому, что этого слишком легко добиться с актерами, заказывать смысла нет.
– Почему это не реал, Зухи?
– Потому что это легко сделать с актерами?
– Именно. Но все равно – бионы на анализ.
– А зачем дают, кстати, ее бион? Клиент назвался мазохистом?
– Нам был нужен просто для точности анализа, вот он и попросил. А вообще, знаешь, в каком-то суде недавно дело шло: муж жену мучил знаешь как? Привязывал к кровати и навешивал бион с такой вот штукой. Жена орет – он любуется. Снимет бион, погладит-поцелует и опять навесит.
– Ни хрена себе изобретательность.
– Вот и он так думал. Радовался: никаких следов, и вообще неподсудное дело. А в законе, между прочим, уже три года написано: «причинение физических страданий, бла-бла, в том числе – с использованием бионных технологий». Так и сел.
– Лучше б бил, срок бы небось меньше вышел.
– Небось.
Третий сет, тот, что куплен в лавочке, самый красивый – и самый бесполезный. Его 100% REAL!!! заключаются в полутора часах записи, на которой сногсшибательную красотку, запертую в подземелье, против ее воли морфируют в ужасного урода. Все подземелье в зеркальных стенах, все зеркальное – пол, потолок, рукомойник. Сюжет старый, как мир, но любители, видно, есть еще – запись свежая. Снимают якобы три месяца по минуте в день. Страдания и все такое – плюс сам видеоряд сказочный просто. На выходе – ужасная уродина; единственный нестандартный трюк – именно уродина, невыносимо толстая тетка с отталкивающим перекрюченным лицом, а не какой-нибудь косматый монстр, как раньше любили делать. Все, что связано с насильственным морфированием, – всегда подделка. Как и весь чилли в жанре научной фантастики. Это вообще изумительный жанр – клиенту врут, что бывает то и это, и он, развесив уши, капая слюной, спешит стать свидетелем новейших методов убийства и пытки. Три месяца назад была запись – тоже выдавали за снафф – какой-то тетки, у которой в брюхо вделан такой кусок липкой дряни коричневой. К тетке подтаскивают мужика, он вырывается, а они заставляют его дотронуться рукой до этого коричневого – и руку просто растворяет, как кислотой. Тупо, наивно, скучно, – но ведь верят! И ладно бы покупали с лотков – заказывают, платят бешеные бабки… Невероятно. Показываю мальчику просто как пример – чтоб знал, с кем дело имеем.
– Все, дорогой. Кино закончилось. Все бионы на анализ, все вижуалы в архив.
Медлит.
– Ну?
– Послушай, я знаю, что Скиннер бы меня за этот вопрос порвал, – но вот лично ты – веришь, что снафф существует?
Поразительно все-таки умение детей задавать самые страшные вопросы самым спокойным тоном.
Глава 21
Есть такие люди: ты назначаешь им встречу в самом дорогом ресторане Москвы, ты приходишь в костюме за полторы тысячи азов, ты здороваешься со знакомыми в костюмах за полторы тысячи азов, ты закуриваешь сигару за сорок азов и планируешь угостить поджидаемого сотрапезника обедом за триста азов, – а он приходит в потертых джинсах и в телогреечке, протертой на локтях, – и почему-то чувствует себя совершенно комфортно, в то время как ты, и другие гости, и официанты – все начинают чувствовать себя глупо и неприлично расфуфыренными.
– Простите, мистер Сокуп, если я слишком неофициально одет. Я стараюсь не бывать в таких местах, они какие-то… тупые. И, боюсь, у меня нет ни одного костюма за пятьсот азов, а покупать его ради единственного случая мне показалось неуместным. Честно говоря, я хотел пригласить вас посидеть, скажем, в каких-нибудь «МинОгах» или в одном старом месте на Чистых прудах, вы его не знаете, такой интеллектуальный подвальчик; но желание клиента для меня закон.
Скалит зубы; мне бы молодость его и наглость, мне бы эту непривязанность к работе, и к семье, и к карьере – я бы тоже, может быть, ходил на ужин в «Ункулункулу» в старой телогрейке и в ботинках «Доктор Мартин»; я бы тоже, может, нагло скалил зубы, я бы тоже, может, думал: «Так-то, братец, мы с тобой, смотри, почти что одногодки, только ты такой замученный и важный, только ты за комм хватаешься, как за сердце, только ты в тугих манжетах и в удавке, только ты сегодня платишь за закуски…» И ведь до его прихода я прекрасно себя чувствовал, прелестно; я себе казался молодым и гибким, очень бойким, динамичным и свободным; что же сделал этот свинский оборванец?
– Когда-то, мистер Сокуп, когда я был юным, я тоже работал в одной большой конторе; мой босс, Сержи Блэксмит, говорил мне: «Знаешь, дорогой Лис, если ты зван в пафосное место и не можешь соблюсти dressing code, приходи исключительно, вызывающе underdressed: например, в старой телогреечке и в рваных джинсах. Лучше всего, кстати, прихватить с собой сквошную ракетку и все извиняться, что не успел заехать домой переодеться. Тогда все будут чувствовать себя идиотами – а ты нет». Я, знаете, следую его совету как непреложному закону.
И издевается еще. Но надо посмеяться.
Посмеялись.
Ходить в такие места не любит, а страуса все-таки уминает очень бойко; небось не подают страуса ни в одних «МинОгах». Действительно, очень вкусный страус. Последний раз я ел страуса в Марокко, в чудовищной поездке, когда у нас не задалось все сразу: сорвались основные встречи, Горкис заболел ветрянкой, а поданный нам обед с отбивными из страуса закончился ни много ни мало дракой нашей операторши с официанткой, – мрак какой-то. Впрочем, может, вот это – совсем не страус никакой, а модифицированная какая-нибудь курица. Я не доверяю все-таки московским ресторанам, даже такого уровня. И не люблю этой новомодной африканской кухни. Мне кажется, что я ем падаль; я понимаю, что там сейчас идеальные места для охоты (был грязный анекдот конца сороковых, отец рассказывал: «Может ли грипп убить население целого материка?» – «Не может». – «Почему?» – «Потому что население этого материка уже убил СПИД»), – но мне все равно не по себе, как если бы мы мародерствовали в доме умершего. Я бы даже рад был узнать, что это – модифицированная курица. Русские любят субституты. Я вообще думаю, что все, что на западе делают из сои, здесь делают из нефти. С другой стороны – нет, в ресторане такого уровня страус, скорее всего, – это страус; а печень крокодила – это печень крокодила; а моя паранойя – это моя паранойя. Москвичи любят показуху: вот, мол, у нас все как в Европе… Как в Европе! Животные жиры жрут три раза в день. Самоубийцы. Неандертальцы.
– Кстати, Волчек, – можно я буду вас по имени называть? Вы живете в Москве?
– В принципе – нет, но сейчас я нахожусь здесь уже почти два месяца – работа.
– В Москве, мне кажется, жизнь все-таки поострей, чем в Чехии.
Это потрясающе просто. У москвичей Россия заканчивается Москвой. «Жизнь в Москве поострей, чем в Чехии»! Франция начинается Парижем, Германия начинается Берлином, Англия начиналась Лондоном (а теперь начинается Бирмингемом, а когда Лондон отстроят, по-прежнему будет начинаться Лондоном), – а вот Россия, понимаешь ли, кончается Пятой кольцевой дорогой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
 https://sdvk.ru/Mebel_dlya_vannih_komnat/Am-Pm/ 

 плитка орион испания