Тяни. Тяни.
Малыш тянул. Тянул, прилагая все силы.
Улов оказался хорошим. Всю лишнюю рыбу и раков Часлав отпустил. Мелкой рыбешки почти не было. Юноша оставил не больше десяти рыбин. Ровно столько, сколько можно было поместить в мешке.
- Все. Ныряй. Делай, что хочешь, а я выпотрошу наш улов, - не без гордости произнес Часлав, садясь на песок.
Солнце пекло уже не так сильно.
Достав нож, юноша принялся чистить еще живых рыб.
Поняв, что теперь можно купаться мальчик бросился в воду. Шустрые маленькие рыбки помчались от него в разные стороны. Брызги летели направо и налево. Малыш не умел плавать. Он просто резвился в воде, не походя ни на человека, ни на обитателя реки. Наблюдая за ним, юноша расхохотался.
«Он просто ребенок. Как он может что-то понимать? Мы обязательно завоюем все, что нам нужно на том берегу».
14
Малыш прислонился к пахучей сосне, расположившись поодаль от остальных. Старые друзья навестили Рыву. Мужчины пили много сладкого медового вина, шумно говорили, смеялись безудержно и дерзко. Копья стояли рядом, упершись в дерево. Кабаньи кости догорали в костре. Рыжебородый варвар лежал под деревом и смеялся, сложив сильные руки на округлившийся живот.
- Ты помнишь, Рыва, как мы отбились от булгар? - прорычал склавин косматыми черными бровями под густой русой челкой. Волосы на затылке и по бокам у него были коротко острижены. Красиво вились длинные каштановые усы.
- Разве я могу такое забыть, Волк!?
- Хорошо, брат!
- Отец расскажи, во имя Перуна! Расскажи! - взмолился голубоглазый юноша с недавно выросшей светлой бородкой.
- Да-да, Волк… Нам всем будет приятно послушать… вспомнить старые времена… - согласился рыжебородый варвар. Подмигнул боевому товарищу. - Ну? Не тяни, брат!
Амвр снял божью коровку с широкого листика. Посчитал темные крапинки на оранжевом фоне. Четыре. Значит ей четыре года. «Лети!» - беззвучно приказал малыш. Насекомое вспорхнуло с ладошки, полетело в сторону откуда доносились пьяные голоса и пахло жареным мясом.
Чернобровый склавин вытянул шею, украшенную золотым обручем римской работы:
- Булгары гнали нас много дней, хотели отнять добычу, что мы взяли тогда у дулебов. Вел нас отважный князь Доброгнев. Память ему в веках! Сотни две булгар шли по нашему следу, а потом и настигли нас. Не стало покоя. Днем стоило оторваться кому от повозок, как стрела пробивала ему грудь. Восьмерых мы потеряли от подлости булгар.
Рыва вздохнул. Потер красное ухо.
- На ночь мы смыкали повозки в круг и ждали. Кочевники видели наши костры и не нападали. Так было четыре ночи. Потом мы с Рывой сели подумать и решили: надо погасить огни и устроить засаду. Один день пройдем ускорено, а потом будем ночевать без костров. Князь дело одобрил. Так и вышло.
На вторую ночь булгары подошли с оружием к табору склавин. Напали с трех мест: конница ворвалась в середину лагеря, где должны были спать враги, а пешие воины подползли к повозкам с двух сторон. Завязался бой. Булгары поняли, что склавины не смыкали глаз. Всадники попробовали вырваться, по отряд дружинников перекрыл путь к отступлению. Те, что ушли, старались помочь соплеменникам. Стрелы и удары сыпались со всех сторон. От огненных снарядов загорелось несколько повозок. Но это не спасло попавших в западню всадников.
- Вот с этим мечом я прорубился в середину кровавого круга. Наш храбрый князь пал. Шлем его разлетелся пополам. Нас ослепила ярость. Одним ударом я свалил двух всадников. Кони носились, потеряв разум, ржали и подымались на дыбы. Осталось только четверо булгар. Рыва прижимал их со своими воинами, а я просто ломил вперед. Новый удар! Остался лишь один из этих шакалов. Он потерял лошадь и еле держался на кривых ногах, но отражал удары. Вот тогда я сказал ему: «Скоро тебе представать перед богами. Опусти меч и я отрублю твою голову! Так ты умрешь с оружием и честью». Тогда он бросился на свой меч и молча умер на коленях. Вот как это было!
- Тут ты, брат, врешь! Приукрасил, злодей. Ничего ты не говорил! Разве до разговоров там было? Ну? Зачем выдумываешь? Жарко было, помню, - улыбнулся наполовину седой варвар. Покачал головой, словно не одобряя.
- Сварог свидетель! - насмешливо рявкнул Волк.
Склавины рассмеялись. Волк упал на свое место, прямо на расстеленный красный шерстяной плащ. Покрутил правый ус. Наклонил голову, выглядывая исподлобья и беззвучно хохоча. Глядя на него, Рыва расхохотался еще больше:
- Ты хитрее самого Лешего, Волк! Все как было сказал, чистая правда. Только наврал в конце! Ну, перунов сын!
«Чего им так весело?» - спросил себя Амвр. Еще раз поглядел на надрывающих животы варваров. Поднял взгляд к прозрачной голубизне неба. Воздух пах покоем и влагой. Кричал ворон, перебивая веселый щебет птиц. Тонкими пальцами малыш нащупал приятный пушок мха, зеленевшего у основания ствола. Может быть, понимай он язык склавин, ему не было бы теперь так скучно?
- Расскажи, как было, Добросвет! Давай!? - предложил Рыва.
Бородач с рассеченным носом перестал хохотать. Скачком поднялся с земли. Схватил оружие. Топор блеснул в воздухе. Ожил в движении круглый расписной щит. Варвар задвигался в схватке с невидимым противником. Он то отходил назад, то делал резкие выпады щитом, сыпля в пустоту сокрушительные удары. Все время склавин быстро говорил. Друзья внимательно следили за его движениями. Некоторые кивали головами, хвалили.
Наконец мальчику надоело смотреть на происходящее. Из всего сказанного он разобрал только несколько знакомых слов. Среди них были: «римлянин» и «авар». Что значило это «авар»? Он уже где-то слышал это слово. Но где? Когда? Амвр попробовал вспомнить.
- Успокойся, мой маленький, - ласково и тревожно звучал знакомый и неизвестный голос. Нежные руки прижимали его к горячему женскому телу, гладили по голове. Тепло и хорошо было малышу в этот далекий миг.
- Христос, защити нас от аваров! - сказал чернобородый мужчина с тонким лицом и узкими плечами. Сложил ладони молитвенно. - Пусть варвары не найдут нас здесь!
- Еще в юности мы прятались тут от набегов. Господь не оставит свою паству. Главное, что мы спасли хозяйское стадо, Филипп… - откашлялся старик в рваных одеждах.
- Ну, где же императорские солдаты? - поинтересовался чернобородый мужчина с чистыми голубыми глазами и перекрестился.
Мальчик посмотрел на него тогда и, может, поэтому так хорошо запомнил. Даже морщинки под глазами застыли в памяти. Кто это был? Отец? Блеяли овцы. Потрескивали факелы. В пещере было сыро и тяжело пахло. Дрожали у стены другие дети, сжавшись в один живой комок. Ревела длинноногая девочка.
«Вот откуда я помню это слово!» - сказал себе ребенок. Он попробовал восстановить в памяти, все, что случилось позднее или раньше. Ничего не вышло. Возможно, события стерло неумолимое время либо память сама избавилась от них, чтобы исцелить детскую душу от ран? Как это случилось? Амвр помнил лишь, всадников с темными косами летящих по лугу. Помнил крики испуганных людей. Помнил лай собак и блеянье овец.
- Беги, мой мальчик! - застыл в памяти тот самый женский голос. - Беги! Беги! Сохрани тебя Иисус!
Кровь стучала в висках в такт глухим ударам копыт. Шуршала густая трава, прятала, укрывала от беды. От какой беды? Все иное оставалось в тумане. Лишь одна картина представала отчетливо: он грязный и заплаканный стоит на проселочной дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Малыш тянул. Тянул, прилагая все силы.
Улов оказался хорошим. Всю лишнюю рыбу и раков Часлав отпустил. Мелкой рыбешки почти не было. Юноша оставил не больше десяти рыбин. Ровно столько, сколько можно было поместить в мешке.
- Все. Ныряй. Делай, что хочешь, а я выпотрошу наш улов, - не без гордости произнес Часлав, садясь на песок.
Солнце пекло уже не так сильно.
Достав нож, юноша принялся чистить еще живых рыб.
Поняв, что теперь можно купаться мальчик бросился в воду. Шустрые маленькие рыбки помчались от него в разные стороны. Брызги летели направо и налево. Малыш не умел плавать. Он просто резвился в воде, не походя ни на человека, ни на обитателя реки. Наблюдая за ним, юноша расхохотался.
«Он просто ребенок. Как он может что-то понимать? Мы обязательно завоюем все, что нам нужно на том берегу».
14
Малыш прислонился к пахучей сосне, расположившись поодаль от остальных. Старые друзья навестили Рыву. Мужчины пили много сладкого медового вина, шумно говорили, смеялись безудержно и дерзко. Копья стояли рядом, упершись в дерево. Кабаньи кости догорали в костре. Рыжебородый варвар лежал под деревом и смеялся, сложив сильные руки на округлившийся живот.
- Ты помнишь, Рыва, как мы отбились от булгар? - прорычал склавин косматыми черными бровями под густой русой челкой. Волосы на затылке и по бокам у него были коротко острижены. Красиво вились длинные каштановые усы.
- Разве я могу такое забыть, Волк!?
- Хорошо, брат!
- Отец расскажи, во имя Перуна! Расскажи! - взмолился голубоглазый юноша с недавно выросшей светлой бородкой.
- Да-да, Волк… Нам всем будет приятно послушать… вспомнить старые времена… - согласился рыжебородый варвар. Подмигнул боевому товарищу. - Ну? Не тяни, брат!
Амвр снял божью коровку с широкого листика. Посчитал темные крапинки на оранжевом фоне. Четыре. Значит ей четыре года. «Лети!» - беззвучно приказал малыш. Насекомое вспорхнуло с ладошки, полетело в сторону откуда доносились пьяные голоса и пахло жареным мясом.
Чернобровый склавин вытянул шею, украшенную золотым обручем римской работы:
- Булгары гнали нас много дней, хотели отнять добычу, что мы взяли тогда у дулебов. Вел нас отважный князь Доброгнев. Память ему в веках! Сотни две булгар шли по нашему следу, а потом и настигли нас. Не стало покоя. Днем стоило оторваться кому от повозок, как стрела пробивала ему грудь. Восьмерых мы потеряли от подлости булгар.
Рыва вздохнул. Потер красное ухо.
- На ночь мы смыкали повозки в круг и ждали. Кочевники видели наши костры и не нападали. Так было четыре ночи. Потом мы с Рывой сели подумать и решили: надо погасить огни и устроить засаду. Один день пройдем ускорено, а потом будем ночевать без костров. Князь дело одобрил. Так и вышло.
На вторую ночь булгары подошли с оружием к табору склавин. Напали с трех мест: конница ворвалась в середину лагеря, где должны были спать враги, а пешие воины подползли к повозкам с двух сторон. Завязался бой. Булгары поняли, что склавины не смыкали глаз. Всадники попробовали вырваться, по отряд дружинников перекрыл путь к отступлению. Те, что ушли, старались помочь соплеменникам. Стрелы и удары сыпались со всех сторон. От огненных снарядов загорелось несколько повозок. Но это не спасло попавших в западню всадников.
- Вот с этим мечом я прорубился в середину кровавого круга. Наш храбрый князь пал. Шлем его разлетелся пополам. Нас ослепила ярость. Одним ударом я свалил двух всадников. Кони носились, потеряв разум, ржали и подымались на дыбы. Осталось только четверо булгар. Рыва прижимал их со своими воинами, а я просто ломил вперед. Новый удар! Остался лишь один из этих шакалов. Он потерял лошадь и еле держался на кривых ногах, но отражал удары. Вот тогда я сказал ему: «Скоро тебе представать перед богами. Опусти меч и я отрублю твою голову! Так ты умрешь с оружием и честью». Тогда он бросился на свой меч и молча умер на коленях. Вот как это было!
- Тут ты, брат, врешь! Приукрасил, злодей. Ничего ты не говорил! Разве до разговоров там было? Ну? Зачем выдумываешь? Жарко было, помню, - улыбнулся наполовину седой варвар. Покачал головой, словно не одобряя.
- Сварог свидетель! - насмешливо рявкнул Волк.
Склавины рассмеялись. Волк упал на свое место, прямо на расстеленный красный шерстяной плащ. Покрутил правый ус. Наклонил голову, выглядывая исподлобья и беззвучно хохоча. Глядя на него, Рыва расхохотался еще больше:
- Ты хитрее самого Лешего, Волк! Все как было сказал, чистая правда. Только наврал в конце! Ну, перунов сын!
«Чего им так весело?» - спросил себя Амвр. Еще раз поглядел на надрывающих животы варваров. Поднял взгляд к прозрачной голубизне неба. Воздух пах покоем и влагой. Кричал ворон, перебивая веселый щебет птиц. Тонкими пальцами малыш нащупал приятный пушок мха, зеленевшего у основания ствола. Может быть, понимай он язык склавин, ему не было бы теперь так скучно?
- Расскажи, как было, Добросвет! Давай!? - предложил Рыва.
Бородач с рассеченным носом перестал хохотать. Скачком поднялся с земли. Схватил оружие. Топор блеснул в воздухе. Ожил в движении круглый расписной щит. Варвар задвигался в схватке с невидимым противником. Он то отходил назад, то делал резкие выпады щитом, сыпля в пустоту сокрушительные удары. Все время склавин быстро говорил. Друзья внимательно следили за его движениями. Некоторые кивали головами, хвалили.
Наконец мальчику надоело смотреть на происходящее. Из всего сказанного он разобрал только несколько знакомых слов. Среди них были: «римлянин» и «авар». Что значило это «авар»? Он уже где-то слышал это слово. Но где? Когда? Амвр попробовал вспомнить.
- Успокойся, мой маленький, - ласково и тревожно звучал знакомый и неизвестный голос. Нежные руки прижимали его к горячему женскому телу, гладили по голове. Тепло и хорошо было малышу в этот далекий миг.
- Христос, защити нас от аваров! - сказал чернобородый мужчина с тонким лицом и узкими плечами. Сложил ладони молитвенно. - Пусть варвары не найдут нас здесь!
- Еще в юности мы прятались тут от набегов. Господь не оставит свою паству. Главное, что мы спасли хозяйское стадо, Филипп… - откашлялся старик в рваных одеждах.
- Ну, где же императорские солдаты? - поинтересовался чернобородый мужчина с чистыми голубыми глазами и перекрестился.
Мальчик посмотрел на него тогда и, может, поэтому так хорошо запомнил. Даже морщинки под глазами застыли в памяти. Кто это был? Отец? Блеяли овцы. Потрескивали факелы. В пещере было сыро и тяжело пахло. Дрожали у стены другие дети, сжавшись в один живой комок. Ревела длинноногая девочка.
«Вот откуда я помню это слово!» - сказал себе ребенок. Он попробовал восстановить в памяти, все, что случилось позднее или раньше. Ничего не вышло. Возможно, события стерло неумолимое время либо память сама избавилась от них, чтобы исцелить детскую душу от ран? Как это случилось? Амвр помнил лишь, всадников с темными косами летящих по лугу. Помнил крики испуганных людей. Помнил лай собак и блеянье овец.
- Беги, мой мальчик! - застыл в памяти тот самый женский голос. - Беги! Беги! Сохрани тебя Иисус!
Кровь стучала в висках в такт глухим ударам копыт. Шуршала густая трава, прятала, укрывала от беды. От какой беды? Все иное оставалось в тумане. Лишь одна картина представала отчетливо: он грязный и заплаканный стоит на проселочной дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107