Он понимал: всякое явление этого мира имеет причину в нем самом.
- Когда-то готы были грозой Рима, а теперь они, - вздохнул Феодагат. Почесал укушенное комаром правое ухо. Пригладил жирные русые волосы.
«Готы и Римом правили тоже, до того как Восточная империя завоевала Италию», - вспомнил Валент. Слова друга отвлекли его от прежних размышлений. Он понимал чувства готов выросших на землях Византии. Всю жизнь они служили чуждой им державе, нередко отдавая за нее жизни. Такой была и жизнь Феодагата.
Мальчуганом он гонял птиц на дворе, играл с друзьями - такими же готами, как и он. Отца он запомнил на коне, со щитом за спиной, с луком, притороченным к седлу. Суровое лицо воина изрезали шрамы. Взгляд был холодным. На правой руке недоставало большого пальца. Маленький Феодагат смотрел на бородатого великана снизу вверх, от восхищения забыв речь. Отец играл уздечкой и давал советы старшим сыновьям. Готы уходили на войну за дело императора и не всегда возвращались. Других воспоминаний об отце у Феодагата не осталось. Братья также погибли далеко от дома. Он сам чудом остался жив в итальянском походе. Лангобарды в тот год истребили много готов и римлян.
Путники выехали с мощеной дороги на проселочную. Слева от них простирались поля, а справа зеленели фруктовые сады. Дальше потянулись пастбища, поросшие деревьями холмы, а затем горы.
- Здесь полно беглых рабов и колонов, промышляющих грабежом. Но я не думаю, что они осмелятся на нас напасть.
- Для нас гораздо опасней встретить солдат.
- Не беспокойся. Я неплохо знаю эти места. Но даже если нас остановят, ты для всех мой человек.
Некоторое время путники двигались молча. Валент задумчиво теребил уздечку. Гот смотрел по сторонам, изредка поправляя висевший за спиной щит. Валент догадывался, что разум Феодагата занят. Возможно, он вспоминал потерянную жену или думал о своем ребенке. Мысли римлянина тоже заполняли воспоминания. Вся прежняя жизнь оставалась позади. Все то, ради чего отдавалось столько сил, больше не существовало.
Валент происходил из благородной семьи. Когда Западная империя рассыпалась, его род поддержал готов, завоевавших Италию. Все складывалось благополучно, пока Юстиниан не пожелал восстановления былой империи. На три десятилетия Италия погрузилась в опустошительный ужас войны. Придя как освободители, византийцы сделались худшими из завоевателей. Они не только все разграбили, но и оказались неспособны защитить страну от новых захватчиков - лангобардов.
Отец и дядя Валента погибли, сражаясь на стороне готов. Дядя занимал в государстве остготов высокий пост. Он являлся членом королевского совета. Старший брат был казнен как изменник Константинополя. Валент готовился в то время стать епископом, но события не оставили ему выбора. Он отказался от сана и сделался врагом тех, кто правил в Италии.
Странные слухи о предательстве императорской администрации будоражили знать. Балансируя на грани между лангобардами и римской властью, он сумел образовать союз сенаторов направленный против всех неиталийских сил в стране. Энергия и изобретательность вождя помогла группировке аристократов одержать ряд политических побед. Однако непримиримые враги нашли способ устранить нелояльную Византии и опасную для варваров партию. Сторонники начали оставлять Валента. Все решило вмешательство папы: сепаратистская партия знати оказалась изолирована. Валент проиграл и превратился в беглеца.
- Несправедливо, - печально произнес Феодагат. Пососал гнилой зуб. Продолжил: - Несправедливо облагать федератов налогами и всяческими поборами. Мы стережем империю, оберегаем ее границы. Только мы действительно способны сдержать поток всех стремящихся поживиться. Федераты, а не полевые и уж никак не пограничные войска дают императору и сенаторам спокойно спать в столице. Но вместо щедрот Второй Рим осыпает нас одними обидами.
Знаком римлянин дал понять, что согласен с готом. Он понимал накопившееся возмущение друга. Византия нуждалась в отважных воинах, когда приютила готов на своей земле. Они погибали под христианскими знаменами, но их притесняли, ими пренебрегали, их лишали спокойной жизни. В них нуждались, но их старательно низводили на положение обыкновенных подданных. Их лишали привилегий и прав.
Копыта коней постукивали по глинистой земле.
- Где жалование, что мы должны получать? Где оно? Наш оптион молчит словно рыба. Молчит и становится жирней день ото дня, словно речной карп. Он богатеет? Конечно! Наши мечи, луки и стрелы - это наше дело, но деньги за годы службы нам обязаны выдавать. Требовать же что-то с нас кроме готовности сражаться - нарушение всех правил и договоров. Но, знаешь Валент, с некоторых пор я начал понимать: в наших бедах виновны не просто чиновники, но и сам император. Сколько раз войска волновались, требуя выплаты положенных денег! Денег, которые оптионы не в силах полностью разворовать! В столице все знают. Просто они думают, что можно и не платить.
- Вы решили покинуть службу по этой причине?
- Да, по этой. Даврит не обещает нам жалованья, но он даст нам кровлю, еду и часть добычи в походе. Землю мы вспашем сами. Что еще нужно людям?
- Ты прав, Феодагат. Однако, склавины - это надежное убежище? Не случится ли так, что они склонятся перед империей, как многие.
- Нет, ты будешь за Дунаем в полной безопасности. Не беспокойся. Даврите необходимы мои всадники. И если я смогу привести несколько сотен конных федератов, то мне подчинят воинов всех готов состоящих со склавинами в союзе. Твои услуги тоже должны пригодиться.
«Пусть будет так», - решил для себя Валент. Ничто не терзало его внутри. Он понимал, что будет принят врагами римского государства. Но разве сам он не являлся для этого государства таким же врагом?
Спустя пять дней всадники достигли первой готской деревни. Здесь Феодагат говорил с несколькими старыми воинами, после чего друзья продолжили путь на север. Вскоре они посетили еще несколько селений, в каждом из них Феодагат с кем-то встречался. Валент видел, что многие готы тайно готовились покинуть насиженные места. Спустя две недели в большом числе, со скотом и всем скарбом, погруженным на повозки, готы переправились за Дунай, оставив пределы империи. Склавины подготовили для них плоты и помогли в трудном деле.
17
Снежинки кружились медленным хороводом. Прошла осень. Наступила зима. Белый пух покрыл все вокруг. Дунай замерз, а высокие стройные деревья стали белыми.
Ноги в плетенных из широкой лозы башмаках, явно великоватых владельцу, твердо ступали по хрустящему свежему снегу. Амвр шел к роднику. Заново вытаптывал занесенную за ночь тропу. В руках он держал большое деревянное ведро. Легкий мороз приятно обжигал щеки мальчика, даря взамен бодрость и хорошее настроение.
Ребенок легко спустился с холма. Дорога была привычной, а от землянки родник отделяли всего два десятка шагов. Оказавшись на обледенелых камнях, он поставил ведро под стремительно бьющий ледяной поток. Вода с веселым шумом начала заполнять деревянную емкость.
Тащить ведро вверх было тяжело. Но Амвр чувствовал, что за прошедшие месяцы у него прибавилось сил. Поднявшись по склону, мальчик поменял руку, не опуская ноши, и зашагал к землянке. Низкая, покрытая заснеженными еловыми ветками, она в любое время года оставалась почти незаметной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
- Когда-то готы были грозой Рима, а теперь они, - вздохнул Феодагат. Почесал укушенное комаром правое ухо. Пригладил жирные русые волосы.
«Готы и Римом правили тоже, до того как Восточная империя завоевала Италию», - вспомнил Валент. Слова друга отвлекли его от прежних размышлений. Он понимал чувства готов выросших на землях Византии. Всю жизнь они служили чуждой им державе, нередко отдавая за нее жизни. Такой была и жизнь Феодагата.
Мальчуганом он гонял птиц на дворе, играл с друзьями - такими же готами, как и он. Отца он запомнил на коне, со щитом за спиной, с луком, притороченным к седлу. Суровое лицо воина изрезали шрамы. Взгляд был холодным. На правой руке недоставало большого пальца. Маленький Феодагат смотрел на бородатого великана снизу вверх, от восхищения забыв речь. Отец играл уздечкой и давал советы старшим сыновьям. Готы уходили на войну за дело императора и не всегда возвращались. Других воспоминаний об отце у Феодагата не осталось. Братья также погибли далеко от дома. Он сам чудом остался жив в итальянском походе. Лангобарды в тот год истребили много готов и римлян.
Путники выехали с мощеной дороги на проселочную. Слева от них простирались поля, а справа зеленели фруктовые сады. Дальше потянулись пастбища, поросшие деревьями холмы, а затем горы.
- Здесь полно беглых рабов и колонов, промышляющих грабежом. Но я не думаю, что они осмелятся на нас напасть.
- Для нас гораздо опасней встретить солдат.
- Не беспокойся. Я неплохо знаю эти места. Но даже если нас остановят, ты для всех мой человек.
Некоторое время путники двигались молча. Валент задумчиво теребил уздечку. Гот смотрел по сторонам, изредка поправляя висевший за спиной щит. Валент догадывался, что разум Феодагата занят. Возможно, он вспоминал потерянную жену или думал о своем ребенке. Мысли римлянина тоже заполняли воспоминания. Вся прежняя жизнь оставалась позади. Все то, ради чего отдавалось столько сил, больше не существовало.
Валент происходил из благородной семьи. Когда Западная империя рассыпалась, его род поддержал готов, завоевавших Италию. Все складывалось благополучно, пока Юстиниан не пожелал восстановления былой империи. На три десятилетия Италия погрузилась в опустошительный ужас войны. Придя как освободители, византийцы сделались худшими из завоевателей. Они не только все разграбили, но и оказались неспособны защитить страну от новых захватчиков - лангобардов.
Отец и дядя Валента погибли, сражаясь на стороне готов. Дядя занимал в государстве остготов высокий пост. Он являлся членом королевского совета. Старший брат был казнен как изменник Константинополя. Валент готовился в то время стать епископом, но события не оставили ему выбора. Он отказался от сана и сделался врагом тех, кто правил в Италии.
Странные слухи о предательстве императорской администрации будоражили знать. Балансируя на грани между лангобардами и римской властью, он сумел образовать союз сенаторов направленный против всех неиталийских сил в стране. Энергия и изобретательность вождя помогла группировке аристократов одержать ряд политических побед. Однако непримиримые враги нашли способ устранить нелояльную Византии и опасную для варваров партию. Сторонники начали оставлять Валента. Все решило вмешательство папы: сепаратистская партия знати оказалась изолирована. Валент проиграл и превратился в беглеца.
- Несправедливо, - печально произнес Феодагат. Пососал гнилой зуб. Продолжил: - Несправедливо облагать федератов налогами и всяческими поборами. Мы стережем империю, оберегаем ее границы. Только мы действительно способны сдержать поток всех стремящихся поживиться. Федераты, а не полевые и уж никак не пограничные войска дают императору и сенаторам спокойно спать в столице. Но вместо щедрот Второй Рим осыпает нас одними обидами.
Знаком римлянин дал понять, что согласен с готом. Он понимал накопившееся возмущение друга. Византия нуждалась в отважных воинах, когда приютила готов на своей земле. Они погибали под христианскими знаменами, но их притесняли, ими пренебрегали, их лишали спокойной жизни. В них нуждались, но их старательно низводили на положение обыкновенных подданных. Их лишали привилегий и прав.
Копыта коней постукивали по глинистой земле.
- Где жалование, что мы должны получать? Где оно? Наш оптион молчит словно рыба. Молчит и становится жирней день ото дня, словно речной карп. Он богатеет? Конечно! Наши мечи, луки и стрелы - это наше дело, но деньги за годы службы нам обязаны выдавать. Требовать же что-то с нас кроме готовности сражаться - нарушение всех правил и договоров. Но, знаешь Валент, с некоторых пор я начал понимать: в наших бедах виновны не просто чиновники, но и сам император. Сколько раз войска волновались, требуя выплаты положенных денег! Денег, которые оптионы не в силах полностью разворовать! В столице все знают. Просто они думают, что можно и не платить.
- Вы решили покинуть службу по этой причине?
- Да, по этой. Даврит не обещает нам жалованья, но он даст нам кровлю, еду и часть добычи в походе. Землю мы вспашем сами. Что еще нужно людям?
- Ты прав, Феодагат. Однако, склавины - это надежное убежище? Не случится ли так, что они склонятся перед империей, как многие.
- Нет, ты будешь за Дунаем в полной безопасности. Не беспокойся. Даврите необходимы мои всадники. И если я смогу привести несколько сотен конных федератов, то мне подчинят воинов всех готов состоящих со склавинами в союзе. Твои услуги тоже должны пригодиться.
«Пусть будет так», - решил для себя Валент. Ничто не терзало его внутри. Он понимал, что будет принят врагами римского государства. Но разве сам он не являлся для этого государства таким же врагом?
Спустя пять дней всадники достигли первой готской деревни. Здесь Феодагат говорил с несколькими старыми воинами, после чего друзья продолжили путь на север. Вскоре они посетили еще несколько селений, в каждом из них Феодагат с кем-то встречался. Валент видел, что многие готы тайно готовились покинуть насиженные места. Спустя две недели в большом числе, со скотом и всем скарбом, погруженным на повозки, готы переправились за Дунай, оставив пределы империи. Склавины подготовили для них плоты и помогли в трудном деле.
17
Снежинки кружились медленным хороводом. Прошла осень. Наступила зима. Белый пух покрыл все вокруг. Дунай замерз, а высокие стройные деревья стали белыми.
Ноги в плетенных из широкой лозы башмаках, явно великоватых владельцу, твердо ступали по хрустящему свежему снегу. Амвр шел к роднику. Заново вытаптывал занесенную за ночь тропу. В руках он держал большое деревянное ведро. Легкий мороз приятно обжигал щеки мальчика, даря взамен бодрость и хорошее настроение.
Ребенок легко спустился с холма. Дорога была привычной, а от землянки родник отделяли всего два десятка шагов. Оказавшись на обледенелых камнях, он поставил ведро под стремительно бьющий ледяной поток. Вода с веселым шумом начала заполнять деревянную емкость.
Тащить ведро вверх было тяжело. Но Амвр чувствовал, что за прошедшие месяцы у него прибавилось сил. Поднявшись по склону, мальчик поменял руку, не опуская ноши, и зашагал к землянке. Низкая, покрытая заснеженными еловыми ветками, она в любое время года оставалась почти незаметной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107