В этом упрекала его Назокат — так оно и есть на самом деле, тысячу раз она права. А он в дураках... Однако что же ему теперь делать? Понадеялся на Ша-
рифа, тот обманул. Понадеялся на Аскарова, и из его стараний тоже ничего не вышло. И после разговора с этим «табармусульманином» он не раз видел Назокат и Фируза вместе на улице. И всякий раз его захлестывало чувство обиды и унижения... Ну как она не понимает? Чего хочет, чего ждет от этого парня? Неужели рассчитывает, что тот женится на ней, возьмет ее с ребенком? Что-то он, Наймов, не помнит, чтобы в их селе женщины с таким «приданым» выходили замуж за молодых парней. Но, может быть, тут другое.,, просто любовная связь?
0т этой мысли Наймов похолодел, потом его бросило в жар. «Нет, нет и нет!»— убеждал он себя. Ярость, ревнивая злоба не давали дышать, он расстегнул ворот рубашки и забегал по кабинету. «Хватит, хватит... Надо успокоиться. Нервы совсем расшатались...» Сегодня же вечером — да, сегодня!— он приведет Назокат к себе домой — или... Или она для него отрезанный ломоть. Довольно, полтора года ходил холостым... Разведется, семь бед — один ответ...
Вчера вечером, возвращаясь в машине из конторы домой, он еще раз увидел на освещенном тротуаре Фируза и Назокат... Весь путь домой -и потом еще целую ночь он думал о коварстве своей бывшей жены. Тогда- то и решил, * что сегодня же вечером выяснит все и, если уж суждено, отрубит одним ударом. Но прежде чем встретится в последний раз с Назокат, нужно выяснить все с этим оборванцем, с этим чумазым шофером. А если уж и сегодня ничего не получится — ну их тогда к черту, и Назокат, и ее ребенка! Он сам по себе — они сами по себе... Как говорится, «ее голова, и ее же мыло». Правильно сказано: «Женщина — на пути мужчины, а ребенок — в его поясе». Обидно, конечно, и унизительно, но что делать, раз счастье отвернулось от него.
Сейчас Наймов с нетерпением ждал прихода Фируза, желая поскорее выяснить наконец все и в то же время понимая, что задуманный им разговор не делает чести его мужскому достоинству. Однако другого выхода, как он считал, у него не осталось, и он решил пойти в открытую...
Он подошел к окну — машины Фируза пока что не было видно? Чтобы как-то успокоить себя, Наймов вы
сыпал на ладонь коробок спичек и принялся их считать.
Наконец в кабинет вошел Фируз, поздоровался. Наймов мягко пригласил его:
— Проходите, Фируз, садитесь.
Усталый после дальнего рейса, Фируз присел на краешек стула. Наймов опустился в свое директорское кресло.
— Как дела в кочевье?
Наймов знал, что Фируз сегодня с раннего утра возил солому в кочевье Джахоннамо: на тот случай, если вернутся холода, ее постелят под ноги новорожденным ягнятам и обессилевшим овцам.
— Неплохо... Говорят, не сегодня завтра закончится окот,
— Да,— протянул Наймов,— хорошо... А сами как, не устали?
— Уставай, не уставай, а работать кому-то надо.
— Верно!—Наймов закурил сам и подвинул к Фирузу пачку болгарских сигарет.— Курите, пожалуйста, не стесняйтесь!
Фируз молча смотрел на Наимова и размышлял: с чего бы это директор сделался таким любезным?
— Выглядите расстроенным... Не случилось ли чего? Все ли в порядке дома? Здорова ли мать?
Фируз, удивленный настойчивым вниманием, лишь пожал плечами.
— Спасибо, все в порядке.
— Мне кажется, вы немного устали.., Ну да ничего, будем живы-здоровы, раздобудем для вас к лету хорошую путевку, поедете к морю, отдохнете.
Фируз слушал, не отвечал.
Умолк и Наймов; задумчиво следил за шелковистыми струйками дыма, тянувшимися от тлеющего кончика сигареты.
«Похоже, на посулы он не поддается. Попробуем
иначе...»
— Знаешь, Фируз, зачем я тебя вызвал?— спросил он, переходя на «ты».— Догадываешься?
— Нет..,
— Скоро год, как ты работаешь у меня. Скажи честно, слышал когда от меня грубое слово или, может, я сделал тебе что-нибудь плохое?
Фируз понимающе улыбнулся.
— Нет, такого не было.
— Слава богу.— Наймов затянулся сигаретой и продолжил:— Однако .чем же ты отвечаешь на мою доброту? Нехорошо, братец...
— Что именно нехорошо?
— Не прикидывайся непонимающим, я говорю о Назокат.— Наймов поднялся.— Я уже давно слышал от одного человека, что сердце твое тянется к ней. Однако что поделаешь — не судьба... Она мне жена, несмотря на то, что между нами произошел... некоторый разлад. Когда станешь постарше, поопытнее, сам поймешь: в семье без ссор не бывает. У нас с Назокат ребенок официально мы не разведены. Ты, конечно, знаешь об этом?
— О том, что не разведены, не знаю.
— Допустим. Однако и в таком случае, что есть твое поведение, если судить по законам приличий? Почему встречаешься с замужней женщиной? Для чего ходишь к ней в дом? Я долго ждал, рассчитывая, что сам поумнеешь и правильно оценишь происходящее, но больше не могу этого себе позволить. Хочу знать, чего ждешь ты от Назокат, что обещаешь ей? Договаривался с ней о чем-нибудь?
— Нет...
— Я так и предполагал. Ты парень молодой, у тебя все впереди, а Назокат — мужняя жена, да еще и с ребенком. Так я и предполагал: всякие там охи и вздохи — это одно, а взять ее в жены — совсем другое, Я ведь понимаю, она тебе не пара...
«Как это не пара?!— Фируз слушал и не верил своим ушам.— Для чего Наймов так унижает свою бывшую жену? Или не понимает, как сам при этом глупо выглядит?»
— ...а раз Назокат тебе не пара и ты не можешь взять ее в жены, для чего ходишь вокруг, становишься между нею и мной— хочешь осрамить меня?
Фируз все так же неподвижно сидел на стуле и молча размышлял. Думал он о том, какой же он дурак, что доводит дело до таких вот разговоров. И почему он позволяет унижать Назокат?.. И почему до сих пор сам не поговорил с ней, не предложил стать его женой, не привел в свой дом?
Наверное, недовольство собой так ясно было написано на его лице, что Наймов почувствовал себя удовлетворенным.
— Хорошо, что ты понимаешь свою вину,— мягко сказал он, по-своему истолковав молчание Фируза.— С этого дня можешь считать меня своим старшим братом. Сам понимаешь, внакладе не останешься.— Он широко улыбнулся.
Фируз поднялся со стула.
— Что вы хотите от меня?
— Чего хочу?— Поверив на минуту, что он победитель, и успокоившись, Наймов свысока посмотрев на стоявшего перед ним шофера: «Вместо того чтоб унижаться перед этим мальчишкой, этим «табармусульманином», втаптывать в грязь свое мужское достоинство, хорошо бы раздавить его, уничтожить, пусть станет пищей для могильных червей!..» Однако Наймов улыбнулся через силу.— Хочу я от тебя одного: сейчас ты пойдешь к Назокат и, ни словом не упоминая об этом нашем с тобой разговоре, объяснишь ей, что ты молод и не можешь жениться на ней...
«Да, я увижу ее сегодня же. Обязательно... И если она согласна, никакие препятствия не остановят нас. Я готов для нее на все, в ней моя судьба...»
— ...ты объяснишь, что больше не будешь подходить к ней,— продолжал Наймов,— остальное моя забота. Если выполнишь эту. просьбу, помни мои слова — мы с тобой братья. Какая помощь тебе ни понадобится, можешь рассчитывать на меня. Но знай, если откажешься,— он усмехнулся, давая понять, что шутит, однако ж и не совсем,— знай, если откажешься, то и я способен на плохое. Могу сделать так, что локти будешь кусать, да поздно будет. Раскаешься, а без пользы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34