Потом отпало еще пять Надежд - девочки до пятнадцати лет. Осталось пять девушек, которых надлежало проверить в течение ближайшего часа. Садчиков вызвал машину, чтобы ехать в пятидесятое отделение милиции. Собираясь, он думал о том, как сейчас мало девочек с таким прекрасным именем - Надежда. Раньше тридцать две на дом, а теперь десять.
Надо бы позвонить Гале. Все милицейские герои в кино звонят домой, а жены спрашивают, что они ели за завтраком. Галка сейчас мне выдаст: почему не позвонил вчера? А она уже спала в два часа. У нее вчера опять было дежурство, а она с вечерних дежурств приходит выжатая, как лимон. И спит до десяти. А сейчас двенадцать. Надо было позвонить два часа назад, а я сидел в отделении. В кабинете полно народу. Галка начала бы меня пытать, что случилось, а мне было бы неудобно ей отвечать при всех, потому что я должен врать, а это со стороны смешно. Странный народ женщины. Из ребра сотворены как-никак. Ребро не череп. Ни черта не хотят понимать, а объяснять - унизительно для самого себя. Когда женишься, думаешь, что на самой умной. Все поймет, всегда поможет. Грех мне, конечно, на Галку сердиться, но иногда и она такое колено загнет, что потом неделю не опомнишься.
Садчиков вздохнул и набрал номер своего домашнего телефона. Голос у Галины Васильевны был усталый и тихий.
- Галка, - сказал Садчиков как можно веселее, - привет! Ну, что ты? К-как дела?
- Изумительно! - коротко ответила Галина Васильевна и замолчала.
- Что ты молчишь?
- Мне надо петь? Или станцевать у телефона? Неужели ты не мог позвонить вчера?
- Я поздно освободился и не хотел тебя будить.
- Я ведь тоже человек.
- Догадываюсь.
- Сегодня тебя ждать?
- Я позвоню.
- Завтра днем?
- Ч-что ты, Г-галочка?! Может быть, и сегодня…
- До свидания, - сказала она, - всего тебе хорошего.
Садчиков в сердцах швырнул трубку на рычаг и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Надежда Мамонова
- Эх, милый ты мой начальник, - сказала бабка певуче, - бог, он все видит, все прегрешенья людские и все людские доблести.
- Конечно, - согласился Садчиков и утвердительно покачал головой, - это вы, бабуся, в-верно говорите. А Надя когда придет?
- Она всегда тут, - сказала бабка и тронула себя где-то около ключицы.
- В сердце? - спросил Садчиков.
- В нем, - убежденно ответила бабка и вытерла слезу, которая то и дело закипала у нее в левом глазу. Садчиков понял, что бабка перенесла инсульт, от этого у нее так часто собирается слеза в уголке глаза.
- Ну, а здоровье как у вас?
- Нет теперь на земле здоровья, - сказала бабка. - Вон у моей мамаши нас тринадцать человек было, а у Лешки-то, у сына мово, - одна Надюшка. Мужик с виду сильный, а на большее не вытянул, как на одну девку. Четверых у меня на войне убило, а Лешка самый младшенький, ему пятьдесят три, выжил. А лучше б и не выживал. Куском хлеба старуху корит, с дома гонит. «Теперь, - говорит, - все работают, давай, - говорит, - мама, и ты вкалывай». А Надюшка, дай ей господь наш всевышний, ангел. Кто меня кормит, поит и обувает? Кто меня на земле держит? Надька. Труженица девка. Днем в магазине, вечером в техникуме, а ночью у корыта да на кухне. Так вот я тебя и спрашиваю, сыночек, есть бог на земле или нет?
- На земле нет, а в н-небе - наверное.
- Сам-то крещеный?
- Не знаю.
- Как же ты не знаешь, сынок, а? Это дело все знают!
- Я сирота, м-мамаша, меня в приют подкинули.
- Ах ты, горемыка! - запричитала бабка. - А гляди, обратно, боженька. Вон ты какой долдон с его милости вымахал. Верста верстой. Раньше такие в лейб-гвардии его величества государя императора служили. Мой дед в гусарах был, в ампериалистическую его положили. Два метра росту имел. Как столб. Надька в его пошла. Красавица, рослая, не то что пигалицы сейчас ходят, безо всякого женского достоинства. Грудей нет, чем детей-то кормить будут? С пальца не пососешь, а у нонешних не цицка, а кукиш…
- А к-карточки Нади есть?
- Есть, миленький, есть. Вона, в альбомчике, на комоде стоят.
Управдом взял альбом и передал его Садчикову. Надежда Мамонова строго глянула на Садчикова. Глаза у нее были маленькие. Рядом с ней стоял парень в форме летчика.
- Жених? - спросил Садчиков.
- Жених, - вздохнула бабка, - тут в переулке жил.
- Ничего парень?
- Да ничего так… Щупленький только. Ручищи длинные, а худые, как твои плетки. В плечах тоже неширокий, щупленький. Я Надьке-то говорю: щуплый - он и есть щуплый.
- Бабуся, - спросил Садчиков, - а Костя д-давно не ходил?
- Давно.
- Поругались?
- Да нет… Он же теперь в Белоруссии служит.
- Жених?
- Ну да. Костька его зовут.
- Нет, я про того Костьку с-спрашиваю, про черненького, со шрамиком на лбу, Назаренко его фамилия.
- Ты, сынок, на Надежду напраслину не возводи. Она себя соблюдает, не то что некоторые.
Садчиков распрощался с бабкой и, выйдя от нее, позвонил в отделение.
- Пожалуйста, пошлите кого-нибудь из о-оперативников в продмаг номер сто пятьдесят два, на углу… Да, да, там… Вызовите Надю Мамонову и поспрашивайте ее о Назаренко. Может, с-слыхала. Да. Я позвоню через полчаса. До свидания.
Надежда Сергеева
Дверь открыл рослый парень, выбритый до синевы, в черном спортивном костюме. Садчиков поджался: чутье подсказало ему, что он нашел именно то, что искал.
- Из райжилотдела, - бросил он и обернулся к управдому. - Ну, показывайте, где здесь менять перекрытия.
Управдом быстро взглянул на Садчикова и все понял. Военный в прошлом, он сразу же сориентировался в обстановке и вошел в квартиру первым.
- Где ответственные съемщики? - спросил управдом парня.
- Надя, - крикнул тот, - к тебе пришли!
Надя вышла из ванной в халатике, босиком. Она лениво оглядела пришедших и спросила, зевнув:
- В чем дело?
Лицо у нее было помятое, с синяками под глазами, чуть оплывшее, но все же очень милое.
- Тут у вас перекрытия подгнили, - сказал управдом, - нам надо посмотреть полы. В комнаты войти можно?
- Идите, - ответила Надя.
Садчиков долго простукивал пол в передней, поглядывая при этом на обувь, стоявшую под вешалкой. Потом он вошел в комнату, увидел неприбранную кровать, остатки еды на столе, порожнюю бутылку «Букета Абхазии» и пепельницу, полную окурков.
- Вторую к-комнату откройте, - попросил он.
- Она открыта, - ответила Надя, - там сестра живет.
Во второй комнате никого не было. Потом Садчиков зашел в ванную комнату и на кухню. Там тоже было пусто. Он вернулся в комнату, улыбнулся, погрозил Наде пальцем и сказал:
- В-вот я вас хорошо п-помню, а вы меня забыли.
- Откуда же вы меня помните?
- А н-нас Костя знакомил.
- Где?
- Д-да здесь, около киоска.
- Может быть, - ответила Надя и пояснила парню: - Чего смотришь, это муж, Костя, он в ресторане сидел, помнишь?
- Назаренко, - подсказал Садчиков.
- Ну да, - повторила Надя. - Кот.
- В-вы еще долго будете д-дома? - спросил Садчиков. - Мы водопроводчика должны п-прислать…
- Ломать?
- Нет, - сказал управдом, - текущая профилактика, ничего не потревожим…
- Часа два еще пробудем, - посмотрев на своего приятеля, ответила Надя, - да, Сережа?
- Конечно.
- А тебе когда на стадион? Не опоздаешь?
- Нет, дорогая, - ответил парень, - не опоздаю…
- А К-кот где? - спросил Садчиков. - О-обещал позвонить - и пропал.
- Мы с ним поссорились, - ответила Надя, повернувшись к Сереже спиной, и сморщила лицо. Осторожно подмигнула Садчикову и выдохнула: - Разводиться будем.
- Ж-жаль, - сказал Садчиков, - он ведь хороший п-парень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40