Теперь пугало стало хотя бы немного походить на человека. Старлиц убедился, что перед ним папарацци Визел. Вернее, тень прежнего Визела.
Визел безутешно стонал, его голос походил на завывание ветра на пустыре.
- Я повез ее в турецкие бани. Они ее отмыли. И от нее ничего не осталось.
- Кто? От кого?
- От принцессы Дианы. Она в багажнике.
Старлиц заглушил двигатель и вынул ключ из замка зажигания. Обойдя машину, он осторожно поднял крышку багажника. В нос ему ударила невыносимая вонь, испускаемая горой увядших кладбищенских роз. Порывшись в куче фотографического инвентаря, Старлиц нащупал урну Принцессы размером со шляпную коробку куклы-переростка. Он взялся было за пластмассовую ручку, но тут же отдернул руку и разразился беззвучной бранью, дуя на пальцы.
- Какой же ты болван! - Он отступил от багажника. - Ты что, сдавал ее в багаж?
Визел утвердительно застонал.
- И ее не задержали на контроле? Трудно поверить.
Визел наморщил свой низкий лобик и снова зарыдал во всю силу немощной грудной клетки. Старлиц рассеянно перебирал между пальцами водительские ключи, словно четки. Происходившее ему совершенно не нравилось. Давно он не был свидетелем таких душераздирающих сцен.
- Плохо дело, - изрек он наконец. - Настоящее дерьмо.
Визел перебросил костлявые ноги из салона такси на асфальт стоянки.
- Она умерла совершенно счастливой, - сообщил он похоронным тоном. - Видел бы ты ее улыбку. Просто угасла. Мой ангелочек... Как хорошо она выходила на снимках!
- Я знал, что Y2K она не переживет, - медленно проговорил Старлиц. - Тебе я этого не сказал, но... Не пойму, как все это вышло.
- Я никогда не сажал ее в скоростные автомобили, - объяснил Визел. - И в Париж никогда ее не пускал.
- Тебе не в чем себя винить. Рано или поздно приходит сказке конец. Продолжение невозможно. Смирись.
- Знаю. - Визел был в отчаянии. - Все этот Y2K! Он как стеклянная стена.
- Ничего не поделаешь.
- Мне тоже ее не преодолеть.
- Что еще за глупости? Куда ты денешься? Следующее столетие станет золотым веком для подглядывания. Без нее тебе будет гораздо лучше. После Y2K ты по-настоящему развернешься.
- Ничего подобного. Мое время вышло. Я устарел. Я остался вместе с парнями на мотороллерах на Виа Венето. Когда папарацци делал снимок в шестидесятые годы, он работал с удовольствием! Публика ждала от него новых фотографий. Тогда были звезды, лица, тогда было... - Визел страдальчески вздохнул. - Тогда было желание! Если в тогдашних бульварных газетах появлялось честное фото, то это означало, что оно кому-то нужно... А сейчас все встало на поток, всюду торжествует проклятый автоматизм.
Старлиц смолчал, потому что сказать тут было нечего. Опровергнуть Визела было невозможно, тем более в два часа ночи, когда полагается спать без задних ног.
- Лучше скажи, что ты делаешь здесь? - гаркнул наконец Старлиц. - Чего тебе не сиделось в Стамбуле? Чего тебя понесло в это дешевое турецкое казино? Я-то хоть пытаюсь заниматься здесь каким-никаким бизнесом...
- Мне надо позаботиться о вечном покое Принцессы. Ведь по большому счету я - единственное, что у нее было в жизни.
- В твоем состоянии? Ты же ходячее привидение! Как ты до этого дошел? Это непрофессионально.
Уханье Визела следовало признать смехом.
- Просто поставь меня на ноги, Легги. И дай мне ее. - Визел копошился, напрягая остатки силенок. - Мне надо на ничейную землю, на Зеленую линию между греками и турками. Там, за колючей проволокой, столько чудесных цветов! И патрули ООН. О лучшем нам с ней не приходится мечтать.
- Брось! Как же вся твоя техника?
- Возьми все себе. Я так устал, Легги! Я сам себе опротивел. Клянусь, я уже готов... я хочу, чтобы это кончилось.
- Опомнись, ты еще здесь. Кончилась она. Все, что тебе нужно, - это новое задание.
- Говорю тебе, мне осточертел весь этот мир. Осточертел до смерти!
Внезапно Визел нагнулся, едва не переломившись пополам, его мертвенное лицо лопнуло, как ветхая простыня, явив дыру. Из нее хлынули деньги. Первой он вытошнил тугую пачку турецких лир. Отплевавшись, он захрипел и разразился потоком британских фунтов.
Старлиц огляделся. Это был кризис: Визел сдавал так стремительно, что помочь ему было уже почти невозможно. Исправить дело могло разве что внезапное - бог из машины - вмешательство со стороны.
Поэтому в кустах у стены отеля разом возник ошарашенный Виктор Билибин.
- Матерь Божья! - пробормотал Виктор по-русски, неуклюже застегивая молнию на штанах. - Где мой номер? Где мой туалет?
- Иди сюда, - позвал его Старлиц тоже по-русски. - Убери свою водку.
- Это не водка, - рассудительно возразил Виктор, вываливаясь из кустов с бутылкой наперевес. - Это кипрский бренди. Отличная вещь.
- Мой друг нынче перебрал. - Голос Старлица не терпел возражений. - Помоги донести его вещи.
- Ладно, - сказал Виктор, подходя ближе. Бутылка с бренди осталась стоять на крыше такси.
Визел вцепился дрожащими костлявыми пальцами в дверцу машины и, непристойно дергаясь, обдал кроссовки Виктора зловонным потоком дойчмарок.
- Совсем плох, - сочувственно произнес Виктор, сгреб Визеля за пустое плечо и поднял его одной рукой. - Пошли, старикан. Никогда не сгибайся, когда блюешь, так и задохнуться недолго. Двигай ногами! - Он выволок его из машины. - Шагай сам, не придуривайся!
Но призыв остался неуслышанным, поэтому Виктору пришлось перебросить обмякшего Визела через плечо, как пальто.
- Ну и вонь! - пожаловался он. - Он что, лакал одеколон?
- Кто его знает, что там пролилось в багажнике, - отозвался Старлиц. - Донесешь? Я захвачу всю его репортерскую сбрую.
- Никуда не денется, - заверил его Виктор. - Мне не впервой.
Ночной дежурный казино «Меридиен» спросил из дверей на ломаном английском:
- У вас все в порядке?
- Напился, - спокойно объяснил Виктор и пнул деньги на асфальте. - Таксиста след простыл. Можете что-нибудь сделать с этими грязными бумажками?
Дежурный посмотрел туда, куда указывал носок кроссовки, и изменился в лице.
- Конечно могу. Не извольте беспокоиться.
Старлиц сунул ему желтую шляпную коробку.
- Оставьте это для меня в гардеробе. Старлиц, номер триста один.
- Разумеется, мистер Старлиц.
Старлиц поправил на спине штатив и решительно миновал обе раздвижные стеклянные двери.
- Куда его? - осведомился Виктор, умело транспортируя бесчувственного папарацци.
- Сначала в лифт.
Виктор снял со слюнявых губ Визела двадцатидолларовую купюру, вытер ею его рот и брезгливо засунул в серый плащ. Все трое загрузились в зеркальную кабину лифта. Старлиц нажал кнопку «пентхаус».
- Вы читали Пелевина? - спросил Виктор как ни в чем не бывало. Визела он прислонил к стенке кабины и небрежно подпирал его локтем.
- А что, надо? - спросил Старлиц.
- Пелевин - москвич. Он написал «Омон Ра» и «Желтая стрела». - Старлиц сочувственно покивал. - Я к тому, - продолжил Виктор задумчиво, - что все это очень по-пелевински.
Старлиц вместо ответа поскреб затылок.
- Хохлов близко?
- Не знаю. Не думаю.
- Твой дядя часом не напился?
- Вы разрешили ему выпивать по вечерам, - напомнил Виктор.
Дверцы лифта неуверенно разъехались. Лестничная площадка пентхауса была устлана пушистым ковром, стены переливались сине-белым турецким кафелем.
- Ваши друзья-турки косо на меня смотрят, - пожаловался Виктор.
- А ты притворись, что не говоришь ни на одном языке, - посоветовал Старлиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Визел безутешно стонал, его голос походил на завывание ветра на пустыре.
- Я повез ее в турецкие бани. Они ее отмыли. И от нее ничего не осталось.
- Кто? От кого?
- От принцессы Дианы. Она в багажнике.
Старлиц заглушил двигатель и вынул ключ из замка зажигания. Обойдя машину, он осторожно поднял крышку багажника. В нос ему ударила невыносимая вонь, испускаемая горой увядших кладбищенских роз. Порывшись в куче фотографического инвентаря, Старлиц нащупал урну Принцессы размером со шляпную коробку куклы-переростка. Он взялся было за пластмассовую ручку, но тут же отдернул руку и разразился беззвучной бранью, дуя на пальцы.
- Какой же ты болван! - Он отступил от багажника. - Ты что, сдавал ее в багаж?
Визел утвердительно застонал.
- И ее не задержали на контроле? Трудно поверить.
Визел наморщил свой низкий лобик и снова зарыдал во всю силу немощной грудной клетки. Старлиц рассеянно перебирал между пальцами водительские ключи, словно четки. Происходившее ему совершенно не нравилось. Давно он не был свидетелем таких душераздирающих сцен.
- Плохо дело, - изрек он наконец. - Настоящее дерьмо.
Визел перебросил костлявые ноги из салона такси на асфальт стоянки.
- Она умерла совершенно счастливой, - сообщил он похоронным тоном. - Видел бы ты ее улыбку. Просто угасла. Мой ангелочек... Как хорошо она выходила на снимках!
- Я знал, что Y2K она не переживет, - медленно проговорил Старлиц. - Тебе я этого не сказал, но... Не пойму, как все это вышло.
- Я никогда не сажал ее в скоростные автомобили, - объяснил Визел. - И в Париж никогда ее не пускал.
- Тебе не в чем себя винить. Рано или поздно приходит сказке конец. Продолжение невозможно. Смирись.
- Знаю. - Визел был в отчаянии. - Все этот Y2K! Он как стеклянная стена.
- Ничего не поделаешь.
- Мне тоже ее не преодолеть.
- Что еще за глупости? Куда ты денешься? Следующее столетие станет золотым веком для подглядывания. Без нее тебе будет гораздо лучше. После Y2K ты по-настоящему развернешься.
- Ничего подобного. Мое время вышло. Я устарел. Я остался вместе с парнями на мотороллерах на Виа Венето. Когда папарацци делал снимок в шестидесятые годы, он работал с удовольствием! Публика ждала от него новых фотографий. Тогда были звезды, лица, тогда было... - Визел страдальчески вздохнул. - Тогда было желание! Если в тогдашних бульварных газетах появлялось честное фото, то это означало, что оно кому-то нужно... А сейчас все встало на поток, всюду торжествует проклятый автоматизм.
Старлиц смолчал, потому что сказать тут было нечего. Опровергнуть Визела было невозможно, тем более в два часа ночи, когда полагается спать без задних ног.
- Лучше скажи, что ты делаешь здесь? - гаркнул наконец Старлиц. - Чего тебе не сиделось в Стамбуле? Чего тебя понесло в это дешевое турецкое казино? Я-то хоть пытаюсь заниматься здесь каким-никаким бизнесом...
- Мне надо позаботиться о вечном покое Принцессы. Ведь по большому счету я - единственное, что у нее было в жизни.
- В твоем состоянии? Ты же ходячее привидение! Как ты до этого дошел? Это непрофессионально.
Уханье Визела следовало признать смехом.
- Просто поставь меня на ноги, Легги. И дай мне ее. - Визел копошился, напрягая остатки силенок. - Мне надо на ничейную землю, на Зеленую линию между греками и турками. Там, за колючей проволокой, столько чудесных цветов! И патрули ООН. О лучшем нам с ней не приходится мечтать.
- Брось! Как же вся твоя техника?
- Возьми все себе. Я так устал, Легги! Я сам себе опротивел. Клянусь, я уже готов... я хочу, чтобы это кончилось.
- Опомнись, ты еще здесь. Кончилась она. Все, что тебе нужно, - это новое задание.
- Говорю тебе, мне осточертел весь этот мир. Осточертел до смерти!
Внезапно Визел нагнулся, едва не переломившись пополам, его мертвенное лицо лопнуло, как ветхая простыня, явив дыру. Из нее хлынули деньги. Первой он вытошнил тугую пачку турецких лир. Отплевавшись, он захрипел и разразился потоком британских фунтов.
Старлиц огляделся. Это был кризис: Визел сдавал так стремительно, что помочь ему было уже почти невозможно. Исправить дело могло разве что внезапное - бог из машины - вмешательство со стороны.
Поэтому в кустах у стены отеля разом возник ошарашенный Виктор Билибин.
- Матерь Божья! - пробормотал Виктор по-русски, неуклюже застегивая молнию на штанах. - Где мой номер? Где мой туалет?
- Иди сюда, - позвал его Старлиц тоже по-русски. - Убери свою водку.
- Это не водка, - рассудительно возразил Виктор, вываливаясь из кустов с бутылкой наперевес. - Это кипрский бренди. Отличная вещь.
- Мой друг нынче перебрал. - Голос Старлица не терпел возражений. - Помоги донести его вещи.
- Ладно, - сказал Виктор, подходя ближе. Бутылка с бренди осталась стоять на крыше такси.
Визел вцепился дрожащими костлявыми пальцами в дверцу машины и, непристойно дергаясь, обдал кроссовки Виктора зловонным потоком дойчмарок.
- Совсем плох, - сочувственно произнес Виктор, сгреб Визеля за пустое плечо и поднял его одной рукой. - Пошли, старикан. Никогда не сгибайся, когда блюешь, так и задохнуться недолго. Двигай ногами! - Он выволок его из машины. - Шагай сам, не придуривайся!
Но призыв остался неуслышанным, поэтому Виктору пришлось перебросить обмякшего Визела через плечо, как пальто.
- Ну и вонь! - пожаловался он. - Он что, лакал одеколон?
- Кто его знает, что там пролилось в багажнике, - отозвался Старлиц. - Донесешь? Я захвачу всю его репортерскую сбрую.
- Никуда не денется, - заверил его Виктор. - Мне не впервой.
Ночной дежурный казино «Меридиен» спросил из дверей на ломаном английском:
- У вас все в порядке?
- Напился, - спокойно объяснил Виктор и пнул деньги на асфальте. - Таксиста след простыл. Можете что-нибудь сделать с этими грязными бумажками?
Дежурный посмотрел туда, куда указывал носок кроссовки, и изменился в лице.
- Конечно могу. Не извольте беспокоиться.
Старлиц сунул ему желтую шляпную коробку.
- Оставьте это для меня в гардеробе. Старлиц, номер триста один.
- Разумеется, мистер Старлиц.
Старлиц поправил на спине штатив и решительно миновал обе раздвижные стеклянные двери.
- Куда его? - осведомился Виктор, умело транспортируя бесчувственного папарацци.
- Сначала в лифт.
Виктор снял со слюнявых губ Визела двадцатидолларовую купюру, вытер ею его рот и брезгливо засунул в серый плащ. Все трое загрузились в зеркальную кабину лифта. Старлиц нажал кнопку «пентхаус».
- Вы читали Пелевина? - спросил Виктор как ни в чем не бывало. Визела он прислонил к стенке кабины и небрежно подпирал его локтем.
- А что, надо? - спросил Старлиц.
- Пелевин - москвич. Он написал «Омон Ра» и «Желтая стрела». - Старлиц сочувственно покивал. - Я к тому, - продолжил Виктор задумчиво, - что все это очень по-пелевински.
Старлиц вместо ответа поскреб затылок.
- Хохлов близко?
- Не знаю. Не думаю.
- Твой дядя часом не напился?
- Вы разрешили ему выпивать по вечерам, - напомнил Виктор.
Дверцы лифта неуверенно разъехались. Лестничная площадка пентхауса была устлана пушистым ковром, стены переливались сине-белым турецким кафелем.
- Ваши друзья-турки косо на меня смотрят, - пожаловался Виктор.
- А ты притворись, что не говоришь ни на одном языке, - посоветовал Старлиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67