В изломанных крышах зияли провалы патио, через которые яркая гавайская луна могла созерцать жуткие анфилады из акрилового стекла и волнистой лавы. Полы и дверные косяки были сделаны из пятнистого, цвета меда «плайбука», постмодернистского ламината из расщепленного бамбука и пластикового клея.
Казалось, все это жилище принес из океана ветер, в нем можно было, наверное, наткнуться на кита, однако в нем обитало двадцать человек, и стоило оно более трех миллионов долларов. На острове Кауаи нельзя было найти архитектора, который замахнулся бы на такой проект. Над ним потрудились, как видно, многонациональные бригады, на счету у которых был музей Гетти в Лос-Анджелесе и невероятная постройка Фрэнка Гери в Бильбао. Счета за такую диковину сразили бы любого, кроме эстетствующего миллионера, для которого любая встреча с бухгалтером кончается приступом нарколепсии. Дворец на Кауаи дался Макото нелегко, но он быстро возрождался из пепла. Перерасходом его было не пронять. Немного марихуаны - и к нему возвращалось настроение добродушного наплевательства.
- Послушай, папа!
- Что?
- Послушай, папа, почему богачи не любят комнат в доме?
- Милая, здесь ценят объем и движение воздуха, - объяснил Старлиц. - На Гавайях не знают, что такое холод или жара. Вот они и позволяют себе всяческие безумства.
Навстречу гостям вышла зевающая служанка. Макото набирал персонал для дома из бывших лифтеров компьютерно-обувного супермаркета «Йеллоу Мэджик Оркестра». На служанке была непромокаемая розовая форма из полиэфира. Старлиц предположил, что форму разработал Жан-Поль Готье: только у Готье полиэфир мог получиться таким пушистым.
Лениво покачиваясь в сугубо гавайской манере, служанка провела их наклонными коридорами, стены которых были беспорядочно увешаны золотыми альбомами и бурными излияниями за подписями знаменитостей. «Хотелось бы, чтобы больше американских ребят увидели, как мы постигаем твою задушевную музыку. Типпер и Ал», «Можешь считать меня мечтательницей, но ты и сам такой. Йоко и Шон», «От Теда и Джейн - Макото и Барбаре! Спасибо за помощь на яхте. Будете в Атланте, заходите!»
Сам Макото завтракал в одной из кухонь, стоя и босой. Судя по виду и запаху, трапеза Макото не менялась уже много лет: мясные консервы с гречневой лапшой.
- Регги! - крикнул он, заключая Легги в объятия. Макото поседел, пополнел, стал пользоваться бифокальными очками. - Ешь «Спам» . - Макото великодушно протянул свой котелок. - С континента. Для тебя полезно.
- Мы поели в отеле, - сказал Старлиц.
- Отель! - возмутился Макото. - Ты что, Регги? Тут для тебя есть комнаты для гостей. Можешь занять комнату Марико Мори. Марико Мори знаешь?
- А, да, нет, может быть. Марико Мори - дочь строителя величайших в мире небоскребов. Она фотографируется в токийском метро в космических скафандрах из «майлара».
Макото энергично закивал.
- Какая славная девочка, а? Суперталантливая! Как хороша!
- Интересно, Марико Мори понимает, что в последнее время слишком далеко зашла?
- Конечно! Марико большая художница. Большие продажи нью-йоркского «Сотбиз». - Макото глянул на Зету и деланно осклабился. - Кто эта фанатка? У нее такие шикарные башмаки!
- Это моя дочь, Зенобия. Зенобия Боадиция Гипатия Макмиллен.
Зета и Макото обменялись долгими, осторожными, трансконтинентальными взглядами.
- Тебе нравится «Шар дракона»? - спросил наконец Макото.
- Да, - тихо ответила Зета. - «Шар дракона» - это здорово.
- А «Сейлор Мун»?
Она вскинула голову.
- Конечно!
- «Покемон»? «Привет, Китти»?
- Это всем нравится! Только дураки от этого не тащатся!
- Девчонка что надо! - одобрил Макото. - Ты голодная, Зен Оби? Ты нравиться лапша удон?
- А это белая лапша удон?
- Очень, очень белая.
- Классно. Сделай мне немного. Сделай мне немного прямо сейчас! Умираю от голода!
Макото плеснул в плохо отмытую кастрюльку безумно дорогой импортной ключевой воды из канистры.
- Американки растут большие, если едят лапшу удон, - предположил Макото, прохаживаясь перед кухонными тумбами из тропической древесины и наугад дергая ручки ящиков. Из одного испуганно выскочили два здоровенных таракана-островитянина с палец величиной. Макото проводил их шумный полет снисходительным взглядом гавайца. Наконец он наткнулся на залежи японской лапши в целлофане.
- Я ее варю, - сообщил он, включая электроплиту. - Микроволновка не тот вкус. Мы готовим лапшу старинно, любовью, естественно, совершенно.
Кастрюлька закипала в умиротворенной тишине. Макото устремил на Зету задумчивый взгляд.
- Что тебе больше нравится, «Нинтендо» или «Сега»?
- «Сега» сыграла в ящик. Ну, почти.
- Да. Ты права. Я им твержу: возьмите ди-джея из Токио, но нет, нет, «Пропеллерхэдз», «Продиджи», прочая мура! У ребят из британского «техно» пунктик на музыке для видеоигр.
Не в привычках Макото было заговаривать о деле, не посвятив сперва, согласно японским правилам гостеприимства, несколько часов болтовне ни о чем. Видимо, его не покидали мысли о видеоиграх. Невозможность покорить Америку заставляла его еще более серьезно относиться к британской поп-сцене. На ней он по пояс увяз в конкурентной борьбе. Британия была европейской Японией.
- Какие новости про Ино? - осторожно поинтересовался Старлиц.
- Я знаю его. Вернулся в «Рокси Мьюзик», - машинально ответил Макото. - Я узнаю Брайана Ино даже в гриме и перьях.
- Ты читал его новую книгу? Ту, про один год в девяностых?
- Профессор Ино очень хороший писатель, - кисло проговорил Макото. Повозив языком во рту, он выдал цитату: - «Никогда не делать того, чего никто никогда не думал не делать».
Старлиц обдумал сентенцию. Не много европейцев осмелились бы такое написать.
- Да, Ино - тяжеловес.
- Я веду дневник 1999 года. Называется «Окольная стратегия». - Макото поднял глаза, продолжая вяло помешивать свое варево. - Ты ведешь дневник, Регги?
- У меня принцип: не оставлять письменных следов.
- Ты вечно в бегах. Тебе пускать корни, так лучше для тебя. У тебя маленькая девочка, ей будет лучше с большим домом.
- Кому ты это говоришь? Помнишь, я сам говорил это тебе. Я - тебе.
Макото изобразил улыбку сфинкса.
- Значит, у нас равновесие.
В кухню вошли две служанки Макото - в форме, чистенькие и радостные.
- Мы снова нашли на диване многоножку, босс, - доложила одна по-японски.
- Здоровенную коричневую лентяйку или шуструю голубенькую, из ядовитых?
- Большую коричневую, босс.
- Тогда не бойтесь, ее сожрут гекконы.
- У тебя тут многочисленные жуки? - спросил Старлиц на своем неудобоваримом японском.
Макото грустно кивнул.
- Ты не поверишь, братец! Это сырость. Мы каждую неделю или примерно собираем плесень от пластиковых стен, но жуки живут под домом, на сваях, и размножаются в мертвых пнях от макадамий. - Макото в задумчивости почесал круглую пышноволосую голову. - Самое худшее здесь - постоянный соленый бриз. Сожрал все мое студийное оборудование. Машины, компьютеры, магнитофоны, ну как это назвать: все портится.
Служанки тем временем подплыли к рыжему от ржавчины холодильнику и стали вынимать из него фрукты. Они двигались бесшумно, с непередаваемой истомой, словно под гипнозом. Одна нарезала большой сочный плод манго керамическим японским ножиком цвета крабового мяса, другая включила дряхлый кухонный комбайн «Браун».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Казалось, все это жилище принес из океана ветер, в нем можно было, наверное, наткнуться на кита, однако в нем обитало двадцать человек, и стоило оно более трех миллионов долларов. На острове Кауаи нельзя было найти архитектора, который замахнулся бы на такой проект. Над ним потрудились, как видно, многонациональные бригады, на счету у которых был музей Гетти в Лос-Анджелесе и невероятная постройка Фрэнка Гери в Бильбао. Счета за такую диковину сразили бы любого, кроме эстетствующего миллионера, для которого любая встреча с бухгалтером кончается приступом нарколепсии. Дворец на Кауаи дался Макото нелегко, но он быстро возрождался из пепла. Перерасходом его было не пронять. Немного марихуаны - и к нему возвращалось настроение добродушного наплевательства.
- Послушай, папа!
- Что?
- Послушай, папа, почему богачи не любят комнат в доме?
- Милая, здесь ценят объем и движение воздуха, - объяснил Старлиц. - На Гавайях не знают, что такое холод или жара. Вот они и позволяют себе всяческие безумства.
Навстречу гостям вышла зевающая служанка. Макото набирал персонал для дома из бывших лифтеров компьютерно-обувного супермаркета «Йеллоу Мэджик Оркестра». На служанке была непромокаемая розовая форма из полиэфира. Старлиц предположил, что форму разработал Жан-Поль Готье: только у Готье полиэфир мог получиться таким пушистым.
Лениво покачиваясь в сугубо гавайской манере, служанка провела их наклонными коридорами, стены которых были беспорядочно увешаны золотыми альбомами и бурными излияниями за подписями знаменитостей. «Хотелось бы, чтобы больше американских ребят увидели, как мы постигаем твою задушевную музыку. Типпер и Ал», «Можешь считать меня мечтательницей, но ты и сам такой. Йоко и Шон», «От Теда и Джейн - Макото и Барбаре! Спасибо за помощь на яхте. Будете в Атланте, заходите!»
Сам Макото завтракал в одной из кухонь, стоя и босой. Судя по виду и запаху, трапеза Макото не менялась уже много лет: мясные консервы с гречневой лапшой.
- Регги! - крикнул он, заключая Легги в объятия. Макото поседел, пополнел, стал пользоваться бифокальными очками. - Ешь «Спам» . - Макото великодушно протянул свой котелок. - С континента. Для тебя полезно.
- Мы поели в отеле, - сказал Старлиц.
- Отель! - возмутился Макото. - Ты что, Регги? Тут для тебя есть комнаты для гостей. Можешь занять комнату Марико Мори. Марико Мори знаешь?
- А, да, нет, может быть. Марико Мори - дочь строителя величайших в мире небоскребов. Она фотографируется в токийском метро в космических скафандрах из «майлара».
Макото энергично закивал.
- Какая славная девочка, а? Суперталантливая! Как хороша!
- Интересно, Марико Мори понимает, что в последнее время слишком далеко зашла?
- Конечно! Марико большая художница. Большие продажи нью-йоркского «Сотбиз». - Макото глянул на Зету и деланно осклабился. - Кто эта фанатка? У нее такие шикарные башмаки!
- Это моя дочь, Зенобия. Зенобия Боадиция Гипатия Макмиллен.
Зета и Макото обменялись долгими, осторожными, трансконтинентальными взглядами.
- Тебе нравится «Шар дракона»? - спросил наконец Макото.
- Да, - тихо ответила Зета. - «Шар дракона» - это здорово.
- А «Сейлор Мун»?
Она вскинула голову.
- Конечно!
- «Покемон»? «Привет, Китти»?
- Это всем нравится! Только дураки от этого не тащатся!
- Девчонка что надо! - одобрил Макото. - Ты голодная, Зен Оби? Ты нравиться лапша удон?
- А это белая лапша удон?
- Очень, очень белая.
- Классно. Сделай мне немного. Сделай мне немного прямо сейчас! Умираю от голода!
Макото плеснул в плохо отмытую кастрюльку безумно дорогой импортной ключевой воды из канистры.
- Американки растут большие, если едят лапшу удон, - предположил Макото, прохаживаясь перед кухонными тумбами из тропической древесины и наугад дергая ручки ящиков. Из одного испуганно выскочили два здоровенных таракана-островитянина с палец величиной. Макото проводил их шумный полет снисходительным взглядом гавайца. Наконец он наткнулся на залежи японской лапши в целлофане.
- Я ее варю, - сообщил он, включая электроплиту. - Микроволновка не тот вкус. Мы готовим лапшу старинно, любовью, естественно, совершенно.
Кастрюлька закипала в умиротворенной тишине. Макото устремил на Зету задумчивый взгляд.
- Что тебе больше нравится, «Нинтендо» или «Сега»?
- «Сега» сыграла в ящик. Ну, почти.
- Да. Ты права. Я им твержу: возьмите ди-джея из Токио, но нет, нет, «Пропеллерхэдз», «Продиджи», прочая мура! У ребят из британского «техно» пунктик на музыке для видеоигр.
Не в привычках Макото было заговаривать о деле, не посвятив сперва, согласно японским правилам гостеприимства, несколько часов болтовне ни о чем. Видимо, его не покидали мысли о видеоиграх. Невозможность покорить Америку заставляла его еще более серьезно относиться к британской поп-сцене. На ней он по пояс увяз в конкурентной борьбе. Британия была европейской Японией.
- Какие новости про Ино? - осторожно поинтересовался Старлиц.
- Я знаю его. Вернулся в «Рокси Мьюзик», - машинально ответил Макото. - Я узнаю Брайана Ино даже в гриме и перьях.
- Ты читал его новую книгу? Ту, про один год в девяностых?
- Профессор Ино очень хороший писатель, - кисло проговорил Макото. Повозив языком во рту, он выдал цитату: - «Никогда не делать того, чего никто никогда не думал не делать».
Старлиц обдумал сентенцию. Не много европейцев осмелились бы такое написать.
- Да, Ино - тяжеловес.
- Я веду дневник 1999 года. Называется «Окольная стратегия». - Макото поднял глаза, продолжая вяло помешивать свое варево. - Ты ведешь дневник, Регги?
- У меня принцип: не оставлять письменных следов.
- Ты вечно в бегах. Тебе пускать корни, так лучше для тебя. У тебя маленькая девочка, ей будет лучше с большим домом.
- Кому ты это говоришь? Помнишь, я сам говорил это тебе. Я - тебе.
Макото изобразил улыбку сфинкса.
- Значит, у нас равновесие.
В кухню вошли две служанки Макото - в форме, чистенькие и радостные.
- Мы снова нашли на диване многоножку, босс, - доложила одна по-японски.
- Здоровенную коричневую лентяйку или шуструю голубенькую, из ядовитых?
- Большую коричневую, босс.
- Тогда не бойтесь, ее сожрут гекконы.
- У тебя тут многочисленные жуки? - спросил Старлиц на своем неудобоваримом японском.
Макото грустно кивнул.
- Ты не поверишь, братец! Это сырость. Мы каждую неделю или примерно собираем плесень от пластиковых стен, но жуки живут под домом, на сваях, и размножаются в мертвых пнях от макадамий. - Макото в задумчивости почесал круглую пышноволосую голову. - Самое худшее здесь - постоянный соленый бриз. Сожрал все мое студийное оборудование. Машины, компьютеры, магнитофоны, ну как это назвать: все портится.
Служанки тем временем подплыли к рыжему от ржавчины холодильнику и стали вынимать из него фрукты. Они двигались бесшумно, с непередаваемой истомой, словно под гипнозом. Одна нарезала большой сочный плод манго керамическим японским ножиком цвета крабового мяса, другая включила дряхлый кухонный комбайн «Браун».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67