— Иза, прошу тебя, не отходи от темы, — упрекнула её бабушка. — То есть после того, как ты с ним рассталась, ты беднее не стала?
— Наоборот, я разбогатела. Я могла больше работать, а заказов у меня было много. Мне удалось сменить квартиру. И заплатить за неё наличными, а не в рассрочку.
К моему полному изумлению бабушка обвела полным торжества взглядом всю семью, за исключением дяди Филиппа. Дядя Филипп выглядел в этот момент, как невероятно довольная тихая мышка.
— Так что этот аргумент отпадает, — с достоинством произнесла бабушка. — Перейдём к следующим…
В это мгновенье меня словно подбросило, так как одним ухом я уловила знакомый звук. Проклятые бобы выкипели. Я бросилась в кухню.
— Ещё десять минут, — сообщила я, вернувшись. — Уже почти готовы.
Несколько мгновений они смотрели на меня так, словно не могли вспомнить, что именно почти готово, но выяснять этого не стали. Дядя Игнатий потянулся за следующей бутылкой вина и ужасно быстро нашёл штопор.
— А ты не крала? — жестоко спросила бабушка, совершенно меня этим оглушив.
— Господи помилуй, что я должна была красть?..
— Что угодно. Вроде бы в этой стране все крадут, особенно те, что занимают высокие посты…
— Да ведь я, слава богу, не занимаю никакого высокого поста!
— Другие тоже. До нас дошли слухи, что крадут даже люди, заслуживающие, казалось бы, всяческого доверия, разные там президенты компаний, советники, кураторы имущества, работники складов, медики, машинистки…
Я с большим трудом попыталась собрать мысли.
— Погоди, бабушка, секундочку. Двадцать лет тому назад — да, те, кто печатал на машинке, вынуждены были красть бумагу, так как её невозможно было достать. Да и врачам тоже, если нужно было сделать пациенту капельницу на дому, приходилось тащить необходимую жидкость из больницы, другого выхода у них просто не было, ни за какие деньги. Я даже не уверена, можно ли и сейчас все это купить… Президенты — те да, крадут аж со свистом, но ведь не я же! Обычные воры тоже крадут совершенно безнаказанно, но это тоже не я!
— Значит, ты зарабатывала на жизнь честным трудом и тебя не содержал никакой мужчина. Прекрасно. Ты разбила какую-то машину?
— Да у меня её и не было, так что нечего было разбивать… Хотя нет, был у меня «фольксваген», но он развалился от старости.
— Чужую.
Моё одурение начало проходить.
— Я не ездила на чужих машинах. В этой стране никто не рвётся одалживать кому-либо свою машину.
Так что у меня не было никаких шансов разбить её.
— У тебя есть долги?
Мне подумалось, что после этого визита они у меня точно появятся.
— Нет. Когда-то давно были, но я уже все выплатила.
— Ты употребляешь наркотики?
— Какие ещё наркотики?
— Марихуану, героин, ЛСД…
— Я что — на самом деле выгляжу такой идиоткой? — удивилась я. — Чтобы хотя бы попробовать эту дрянь, у меня и в самом деле должна была крыша поехать. С какой стати у тебя появились такие дурацкие идеи, бабушка?
— Мир стал очень маленьким, — вмешался дядя Филипп, как бы оправдываясь.
— И сведения доходят до самых дальних его уголков, — нехотя подтвердила бабушка. — Анонимные письма можно презирать, но нельзя оставлять полностью без внимания. Если в них нет ни слова правды, это значит, что у человека есть враг.
— А на врага можно не обращать внимания, но, по крайней мере, о нем нужно знать, — поучал всех дядя Игнатий.
— Ну так что? — издевательски спросила тётка Иза. — Какой такой у тебя враг?
— Я лично одного знаю, — сладким голоском заявила тётка Ольга, бросив в её сторону быстрый взгляд.
Нужно было быть полностью недоразвитой, чтобы все ещё ничего не понять. Так какая же гангрена поганая мазала меня грязью в письмах в Австралию, это — во-первых, а во-вторых, что от меня нужно этой холерной тётке Изе? Хорошеньких гадостей они там обо мне начитались, если всем стадом приехали меня проверять. Хорошо ещё, что я сдалась, смирившись с этим проклятым невезением, иначе я могла бы очень прилично разнервничаться, а кстати, интересно, что за проблема за всем этим скрывается?..
— Я не знаю, бабушка, какой у меня есть враг, — сказала я с лёгким нетерпением, — если бы я прочла те анонимные письма, которыми он вас обрадовал, может быть, я бы и смогла угадать, кто это. Что кретин, это точно. А о скачках там ничего не было?
— О каких скачках? — подозрительно спросил дядя Игнатий, который по мере убывания вина становился все более разговорчивым. — Конских? — Конных, — недовольно поправила его бабушка. — А что может быть не так в конных скачках? — это уже ко мне.
Что может быть не так в наших конных скачках, я могла бы рассказывать ей целую неделю напролёт, однако предпочла промолчать, так как это показалось мне как-то не слишком патриотично.
— Ничего, — согласилась я с нечистой совестью. — Но это — единственное предосудительное развлечение, которому я время от времени предаюсь.
— Почему же предосудительное? — возмутился дядя Филипп.
Дядя Игнатий также выразил своё возмущение, ограничившись покашливанием, хрипом и маханием рукой, так как от эмоций даже поперхнулся. Обе тётки и бабушка смотрели на меня с изумлением и обидой. Я вспомнила, что в Австралии дерби является национальным праздником.
— Я имела в виду игру на скачках, — деликатно пояснила я.
— Вы только послушайте! — фыркнула тётка Иза. — Какой вздор!
— А что же ещё можно делать на скачках, как не играть? — удивилась тётка Ольга.
— Лошадь, девочка моя, — это благородное животное, — с достоинством заговорила бабушка. — Никто в здравом уме…
Дядя Игнатий снова обрёл дар речи.
— Только дураки!.. — взорвался он. — Только дураки не пользуются!.. Я не понимаю!.. Проигрывают!.. Знатоки никогда!.. Знатоки всегда!.. Всегда!..
Знаток — это о-го-го!..
— Тоже мне нашёлся знаток, — презрительно прошипела тётка Иза.
— Я попрошу не переходить на личности! — набросилась на неё тётка Ольга.
Бабушка пыталась гнуть свою линию.
— Недооценивать важность критерия отбора при разведении…
— У каждого может разок подвернуться нога, — бросился в атаку дядя Филипп. — Это ещё ни о чем не говорит…
— Разок?! Как же! А одиннадцать раз не хочешь?..
К моему полному изумлению все вдруг переругались друг с другом. Я воспользовалась отсутствием интереса к моей персоне и подала на стол уже несколько переварившиеся бобы. Они начали есть, почти не замечая этого.
Из их ссоры я сделала дальнейшие выводы. Этот враждебный анонимщик явно имел представление об Австралии, коль скоро оставил в покое моё единственное увлечение с сомнительной моральной репутацией, так как трудно было допустить, что он о нем ничего не знал. Все мои знакомые и друзья были полностью в курсе того, что я бываю на бегах, играю там, разбираюсь в лошадях, иногда даже знакомые журналисты спрашивали меня о шансах. И я давала им довольно неплохие советы, так как я с детства знала лошадей, сама, будучи ещё худенькой девятилетней девчонкой, ездила на годовалых жеребятах у друга моего отца, лошадника, который очень радовался моему энтузиазму, так как вес в двадцать с небольшим килограммов жеребёнку не повредит, зато тот привыкает к всаднику. Мы всегда дружили, кони и я. С некоторыми предками лошадей, которые сейчас бегают на скачках, я была лично знакома…
Я вернулась мыслями в настоящее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71