— с упрёком проворчал Лукаш.
Майор оторвался от печёнки.
— А если бы он вам не подложил бомбу, вы бы сказали правду?
— Не думаю… Хотя нет, без шуток, у всего есть свои пределы. Не люблю мокрых дел — если бы выяснилось, что кого-то пристукнули, то, наверное, я бы не стал их укрывать. Никакого соучастия, мне это не нужно. Разве что несколько позже, в крайнем случае.
— Вот видите…
— Вы же хотели рассказать все по порядку, — деликатно напомнил дядя Филипп.
Поручик сдержался и не положил себе ещё одну порцию креветок.
— Самым ценным источником информации была для нас уже упомянутая мною домохозяйка. Среда, в которой. Впрочем, нужно ли вдаваться в детали системы, действовавшей при минувшем общественном строе? На эту тему можно было бы говорить до утра, а то и ещё дольше!
Родня переглянулась. Без сомнения, они располагали более широкими знаниями о тех неземных радостях, какими было осчастливлено в те годы наше общество, чем даже мы, жившие в этой стране. Если, разумеется, это представляло для них интерес. Так что едва ли они нуждались в каких-то деталях.
— Нет, — снова приняла за всех решение бабушка. — Мы в курсе этого. И она участвовала в этой… системе? Я так понимаю, что и покойник тоже?..
О, дьявольщина!.. Её взгляд готов был смести меня с поверхности Земли. Это же надо, якшаться с подобными людьми!..
— Он не был членом партии! — протестующе выкрикнула я.
— Был, — сухо сказал майор.
Меня чуть удар не хватил.
— Как это был? Он же утверждал, что нет!
— А ты ещё не заметила, что он тебя дурачил, как хотел? — расстроился вдруг Лукаш. — Одну половину ты видишь, а вторая половина, по-твоему, что — другой человек?
— Дядя его был, — слабым голосом и чуть ли не безнадёжно произнесла я. — Ну что ж, ничего не поделаешь, действительно, я позволила себя обманывать. Мне очень жаль.
— Каждому было бы жаль, — доброжелательно успокоил меня дядя Игнатий.
— Может быть, мы все-таки вернёмся к предмету разговора? — холодно осведомилась тётка Иза. — Так что с этой верной партийной домохозяйкой?
— Найденные у неё материалы позволили нам сузить круг подозреваемых…
— Постойте, постойте! — запротестовала тётка Ольга. — Но что она сказала?
— Не так уж и много она успела сказать, — включился майор, дав поручику возможность приняться за креветки, — поскольку была убита на кладбище…
— И её там сразу же похоронили? — неожиданно заинтересовался дядя Игнатий.
— Как убита? — пыталась одновременно выяснить тётка Иза.
— Ударом в голову пестиком для картошки.
— Ооооо!.. Раз пестиком, то это явно была женщина?..
В голосе тётки Изы и взгляде на меня прямо-таки заискрилась надежда, однако майор тут же остудил её.
— О пани Брант не может быть и речи, поскольку в момент убийства она сидела здесь, в этом доме, и я лично с нею беседовал. Несмотря на видимость, убийца был мужчиной.
Тётка с новой искрой в глазах воззрилась на Лукаша. Но майор был безжалостен.
— Пан Дарко также не входит в расчёт, поскольку получасом раньше был замечен дорожной полицией в районе Млавы. Никто не в состоянии проехать от Млавы на Повонзсковское кладбище за сорок пять минут.
— Ну если постараться, — пробормотал Лукаш себе под нос.
— А сколько вы выжимаете? — вдруг заинтересовался поручик.
— На немецких автострадах — до двухсот сорока.
— Понятно. Но от Млавы нет немецкой автострады. Да и дорожная полиция должна была бы, пожалуй, совсем исчезнуть…
— Тогда кто же её убил, если не они? — Тётка Ольга потеряла терпение.
— Во всяком случае, не моя внучка, — с достоинством проговорила бабушка.
Оправданная в случае с Михалиной Колек, я решила подавать уток. Отчёт несколько утратил интенсивность и был возобновлён с прежней энергией лишь перед лицом обнажившихся скелетов.
— От Михалины Колек мы потребовали конкретных сведений, — продолжал майор с ангельским терпением. — Она же об этом требовании сообщила человеку, которому грозила серьёзная опасность, а тот передал информацию следующему. Этот последующий вызвал её па кладбище и там убил. Его опознала работница кладбища, что не является окончательным доказательством, а может служить только косвенным, но его усиливает тот факт, что тот же человек пытался убить и пана Дарко.
— Пус… — вырвалось у меня с радостным энтузиазмом.
— Держи себя в руках! — потребовал Лукаш.
— Пожалуйста, без фамилий, — с нажимом напомнил майор.
— Но почему? — с ещё большим нажимом спросила бабушка.
— Что почему? Почему без фамилий?
— Нет. Почему он пытался его убить?
— Потому что пан Дарко возил его в Лесную Тишину, а потом был свидетелем встречи с очередным.., как бы это сказать…
— Злоумышленником! — восторженно подсказала тётка Ольга.
— Можно и так назвать. Частные контакты между собой они, в общем-то, скрывали, и свидетель оказался лишним. Однако я могу доставить вам удовольствие, — обратился он вдруг ко мне. — Покойник запирал кабинет, ключ был только один, редко случается, чтобы преступник не совершил никакой ошибки, ну и этот ключ нашёлся. В кармане второго гостя и одновременно — второго преступника.
— Аххххх!.. — сказала я, вложив в этот звук множество разных чувств.
— Таким образом, произошли два убийства, — констатировала бабушка. — Одно из них, как я понимаю, второе по порядку, не касается ни моей внучки, ни её жениха…
О, холера!
— ., но вот первое было совершено кем-то, о ком здесь уже говорилось. Так ли это и каким путём это было установлено?
— Установлено методом постепенного исключения. А точнее потому, что убийца уже сознался.
— Не может быть! — удивился дядя Игнатий. — Так просто — сознался, и все?
— Вот именно, сознался, и все.
— Жаль мне этого парня, — гневно заявил Лукаш. — Я все ещё надеялся, что это Бешеный, Кая, Зигмунт…
— Без фамилий!
— А разве я хоть одну назвал?
— Ладно, есть ведь и смягчающие обстоятельства…
Тётка Иза не могла этого больше вынести.
— А интересно, откуда же такие знакомства в преступных кругах? Как моя племянница, так и её… жених.., в прекрасных со всеми с ними отношениях…
— Скорее уж наоборот, — обиделся Лукаш. — Вы же сами были свидетелем враждебного к нам отношения! К тому же два раза!
— Но откуда тогда вы их так хорошо знаете?
— Такова жизнь, милостивая пани, такова жизнь.
Тут я вдруг разозлилась.
— А вы, тётя, не вцепились бы когтями в того, кто развалил коневодство по всей стране?! Вы бы его не знали?! Вы бы позабыли его лицо?!
— И кто же это такой? — внезапно очнулся дядя Филипп.
— Убийца Михалины! И несостоявшийся убийца Лукаша!.. А эта краеугольная каменка — с ней-то что будет? — напустилась я на не ожидавшего такого нападения майора. — Этот бампер, эта несущая стена, эта несокрушимая скала, пани Домаградская!!.
— Без фамилий!!!
— Что значит краеугольная каменка? — жадно заинтересовался дядя Игнатий.
Я несколько пришла в себя.
— Женский род от краеугольного камня! Я очень извиняюсь, пан майор, но что с ней?! Посадят её наконец?!
— Думаю, вам следовало бы оставить иллюзии…
Дядя Филипп очень громко расспрашивал, каким образом вышеназванная особа связана с коневодством, тётка Ольга настойчиво требовала сведений о том, была ли она сообщницей преступника или только его любовницей, тётка Иза выдвинула предположение, что речь тут идёт о ревности одной женщины к другой, Лукаш пытался стереть с лица земли женское естество пани Домаградской, дядя Игнатий начал в деталях анализировать разницу между стеной, бампером и камнем…
— Прошу всех немедленно успокоиться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Майор оторвался от печёнки.
— А если бы он вам не подложил бомбу, вы бы сказали правду?
— Не думаю… Хотя нет, без шуток, у всего есть свои пределы. Не люблю мокрых дел — если бы выяснилось, что кого-то пристукнули, то, наверное, я бы не стал их укрывать. Никакого соучастия, мне это не нужно. Разве что несколько позже, в крайнем случае.
— Вот видите…
— Вы же хотели рассказать все по порядку, — деликатно напомнил дядя Филипп.
Поручик сдержался и не положил себе ещё одну порцию креветок.
— Самым ценным источником информации была для нас уже упомянутая мною домохозяйка. Среда, в которой. Впрочем, нужно ли вдаваться в детали системы, действовавшей при минувшем общественном строе? На эту тему можно было бы говорить до утра, а то и ещё дольше!
Родня переглянулась. Без сомнения, они располагали более широкими знаниями о тех неземных радостях, какими было осчастливлено в те годы наше общество, чем даже мы, жившие в этой стране. Если, разумеется, это представляло для них интерес. Так что едва ли они нуждались в каких-то деталях.
— Нет, — снова приняла за всех решение бабушка. — Мы в курсе этого. И она участвовала в этой… системе? Я так понимаю, что и покойник тоже?..
О, дьявольщина!.. Её взгляд готов был смести меня с поверхности Земли. Это же надо, якшаться с подобными людьми!..
— Он не был членом партии! — протестующе выкрикнула я.
— Был, — сухо сказал майор.
Меня чуть удар не хватил.
— Как это был? Он же утверждал, что нет!
— А ты ещё не заметила, что он тебя дурачил, как хотел? — расстроился вдруг Лукаш. — Одну половину ты видишь, а вторая половина, по-твоему, что — другой человек?
— Дядя его был, — слабым голосом и чуть ли не безнадёжно произнесла я. — Ну что ж, ничего не поделаешь, действительно, я позволила себя обманывать. Мне очень жаль.
— Каждому было бы жаль, — доброжелательно успокоил меня дядя Игнатий.
— Может быть, мы все-таки вернёмся к предмету разговора? — холодно осведомилась тётка Иза. — Так что с этой верной партийной домохозяйкой?
— Найденные у неё материалы позволили нам сузить круг подозреваемых…
— Постойте, постойте! — запротестовала тётка Ольга. — Но что она сказала?
— Не так уж и много она успела сказать, — включился майор, дав поручику возможность приняться за креветки, — поскольку была убита на кладбище…
— И её там сразу же похоронили? — неожиданно заинтересовался дядя Игнатий.
— Как убита? — пыталась одновременно выяснить тётка Иза.
— Ударом в голову пестиком для картошки.
— Ооооо!.. Раз пестиком, то это явно была женщина?..
В голосе тётки Изы и взгляде на меня прямо-таки заискрилась надежда, однако майор тут же остудил её.
— О пани Брант не может быть и речи, поскольку в момент убийства она сидела здесь, в этом доме, и я лично с нею беседовал. Несмотря на видимость, убийца был мужчиной.
Тётка с новой искрой в глазах воззрилась на Лукаша. Но майор был безжалостен.
— Пан Дарко также не входит в расчёт, поскольку получасом раньше был замечен дорожной полицией в районе Млавы. Никто не в состоянии проехать от Млавы на Повонзсковское кладбище за сорок пять минут.
— Ну если постараться, — пробормотал Лукаш себе под нос.
— А сколько вы выжимаете? — вдруг заинтересовался поручик.
— На немецких автострадах — до двухсот сорока.
— Понятно. Но от Млавы нет немецкой автострады. Да и дорожная полиция должна была бы, пожалуй, совсем исчезнуть…
— Тогда кто же её убил, если не они? — Тётка Ольга потеряла терпение.
— Во всяком случае, не моя внучка, — с достоинством проговорила бабушка.
Оправданная в случае с Михалиной Колек, я решила подавать уток. Отчёт несколько утратил интенсивность и был возобновлён с прежней энергией лишь перед лицом обнажившихся скелетов.
— От Михалины Колек мы потребовали конкретных сведений, — продолжал майор с ангельским терпением. — Она же об этом требовании сообщила человеку, которому грозила серьёзная опасность, а тот передал информацию следующему. Этот последующий вызвал её па кладбище и там убил. Его опознала работница кладбища, что не является окончательным доказательством, а может служить только косвенным, но его усиливает тот факт, что тот же человек пытался убить и пана Дарко.
— Пус… — вырвалось у меня с радостным энтузиазмом.
— Держи себя в руках! — потребовал Лукаш.
— Пожалуйста, без фамилий, — с нажимом напомнил майор.
— Но почему? — с ещё большим нажимом спросила бабушка.
— Что почему? Почему без фамилий?
— Нет. Почему он пытался его убить?
— Потому что пан Дарко возил его в Лесную Тишину, а потом был свидетелем встречи с очередным.., как бы это сказать…
— Злоумышленником! — восторженно подсказала тётка Ольга.
— Можно и так назвать. Частные контакты между собой они, в общем-то, скрывали, и свидетель оказался лишним. Однако я могу доставить вам удовольствие, — обратился он вдруг ко мне. — Покойник запирал кабинет, ключ был только один, редко случается, чтобы преступник не совершил никакой ошибки, ну и этот ключ нашёлся. В кармане второго гостя и одновременно — второго преступника.
— Аххххх!.. — сказала я, вложив в этот звук множество разных чувств.
— Таким образом, произошли два убийства, — констатировала бабушка. — Одно из них, как я понимаю, второе по порядку, не касается ни моей внучки, ни её жениха…
О, холера!
— ., но вот первое было совершено кем-то, о ком здесь уже говорилось. Так ли это и каким путём это было установлено?
— Установлено методом постепенного исключения. А точнее потому, что убийца уже сознался.
— Не может быть! — удивился дядя Игнатий. — Так просто — сознался, и все?
— Вот именно, сознался, и все.
— Жаль мне этого парня, — гневно заявил Лукаш. — Я все ещё надеялся, что это Бешеный, Кая, Зигмунт…
— Без фамилий!
— А разве я хоть одну назвал?
— Ладно, есть ведь и смягчающие обстоятельства…
Тётка Иза не могла этого больше вынести.
— А интересно, откуда же такие знакомства в преступных кругах? Как моя племянница, так и её… жених.., в прекрасных со всеми с ними отношениях…
— Скорее уж наоборот, — обиделся Лукаш. — Вы же сами были свидетелем враждебного к нам отношения! К тому же два раза!
— Но откуда тогда вы их так хорошо знаете?
— Такова жизнь, милостивая пани, такова жизнь.
Тут я вдруг разозлилась.
— А вы, тётя, не вцепились бы когтями в того, кто развалил коневодство по всей стране?! Вы бы его не знали?! Вы бы позабыли его лицо?!
— И кто же это такой? — внезапно очнулся дядя Филипп.
— Убийца Михалины! И несостоявшийся убийца Лукаша!.. А эта краеугольная каменка — с ней-то что будет? — напустилась я на не ожидавшего такого нападения майора. — Этот бампер, эта несущая стена, эта несокрушимая скала, пани Домаградская!!.
— Без фамилий!!!
— Что значит краеугольная каменка? — жадно заинтересовался дядя Игнатий.
Я несколько пришла в себя.
— Женский род от краеугольного камня! Я очень извиняюсь, пан майор, но что с ней?! Посадят её наконец?!
— Думаю, вам следовало бы оставить иллюзии…
Дядя Филипп очень громко расспрашивал, каким образом вышеназванная особа связана с коневодством, тётка Ольга настойчиво требовала сведений о том, была ли она сообщницей преступника или только его любовницей, тётка Иза выдвинула предположение, что речь тут идёт о ревности одной женщины к другой, Лукаш пытался стереть с лица земли женское естество пани Домаградской, дядя Игнатий начал в деталях анализировать разницу между стеной, бампером и камнем…
— Прошу всех немедленно успокоиться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71