— У него на этой почве бзик. Не может запомнить ни одной исторической даты, зато помнит все номера автомобилей, которые привлекли его внимание. К счастью — иначе компас пропал бы безвозвратно.
Чиновнице ужасно не хотелось вставать из-за стола и рыться в картотеке, её донимала печень, а в коленках — ревматизм, но что-то в сидевшей напротив девочке действовало на неё бодряще. От неё исходила заражающая радостью жизни энергия. Чиновница вздохнула, оторвалась от кресла и поплелась к шкафу…
— Есть!!! — издала победоносный вопль Тереска, подбегая на улице к Шпульке. — Он живёт на Железной! Живей, едем теперь в транспортный отдел на Мокотове!
— По-моему, нам надо все обсудить лично с ним, — задумчиво сказала Шпулька. — У него могут оказаться какие-то свои соображения, которые нам и в голову не придут.
— А я и собираюсь, — заверила её Тереска.
Она со стоном распрямилась и откинула падавшие на лицо волосы. Обе сидели в подвале, где Тереска колола дрова на обогрев. Печка центрального отопления во время морозов была жутко прожорливой. Шпулька укладывала разлетавшиеся чурки в красивую поленницу.
— Я не уверена, что именно такие фотографии ему нужны, — продолжала она с той же задумчивостью. — Человек вылазит и залазит, а машина стоит. Наверное, надо сфотографировать их на месте преступления, например, как они эти свёртки друг другу показывают… и ещё должно быть видно, что в них часы.
— Слишком многого хочешь, — буркнула Тереска и ударила топором по полену. — Я не знаю, за что хвататься, дел невпроворот. Хорошо хоть фотоаппаратом теперь обеспечены, я уже сыта репетиторством по горло, лишних уроков не выдержу. Караулить этих мошенников времени совсем нет, а тут ещё историчка затерроризировала, то и дело норовит подловить. у меня уже ум за разум заходит.
Жизнь в последнее время стала безумно интересной. Фотоаппарат Тереске удалось купить лишь потому, что было Рождество и половину его стоимости она получила в подарок. Техническая оснащённость позволяла теперь подругам претворить их планы в жизнь, и обе шныряли по городу, подстерегая интересующие их автомобили и запечатлевая друг друга на их фоне. У обеих уже накопилась целая коллекция снимков, где они фигурировали в самых разных позах на фоне «мерседеса», «опеля» и «фиата», причём на многих в кадр за компанию попадали и их владельцы. Развлечение было дорогостоящим, учитывая, что снимки приходилось печатать в фотоателье, так что репетиторские занятия никак нельзя было бросать. Школу тоже, хотя чёртова история окончательно отравляла жизнь.
— Когда-то… мне казалось… — выдыхала Тереска между ударами топором, — что я занята… по горло… Черт, тут сук!.. И только теперь… вижу, что времени… у меня было навалом!
Шпулька проделала акробатический прыжок, благодаря чему полено не попало ей в голову, а врезалось рядом в стенку.
— Ты меня или убьёшь насмерть, или оставишь без глаза. Коли поаккуратней!
— Не могу, нет маленького топора. Слетел с топорища. Просто следи за траекторией и в случае чего отскакивай. Если Газель не отстанет, меня ждёт райская жизнь!
Шпулька уклонилась от просвистевшего мимо виска очередного полена и покачала головой.
— Обе вы хороши, одна упрямей другой…
— Я совсем не упрямая, — понуро сказала Тереска и, перестав колоть, опёрлась на топорище. — Она мне как-то по-дурацки навязала эту роль отличницы. Понимаешь, она уверена, что мне это по зубам, черт бы её побрал. А мне это нужно, как собаке пятая нога, но подвести её не хватает духу. Я из-за пятёрки совсем не переживаю, это она переживает, просто не хочется так сразу сдаваться. Это единственная пятёрка по истории на оба третьих класса, и если у меня её не будет, то не будет ни у кого. Никто не захочет терпеть эту казнь египетскую, одна я когда-то по молодости сглупила, схлопотала чёртову пятёрку и теперь несу свой крест. Да ты сама знаешь…
— Ага. Но как тебе удаётся все запоминать? Тереска снова взялась за топор.
— Я уже давным-давно… вообще ничего не читаю… Кроме исторических книг. Представляешь… сколько у нас будет… свободного времени… когда бандитов поймают… и мы перестанем… за ними бегать! С ума сойдём… от безделья!
Шпулька подумала про себя, что тогда Тереска найдёт на свою голову что-нибудь такое же трудоёмкое, но вслух ничего не сказала. Молча встала с бревна и принялась собирать поленья.
— Вообще как-то глупо, — наконец заговорила она. — Нам бы тоже машина не помешала. А то они все катаются, а мы за ними все летаем.
— Верно. Летом у нас была хоть колымага…
— Зигмунт, когда приезжал на Рождество, отвинтил колёса и снова приделал полозья. Сказал, можете теперь кататься на санках. Вот кретин…
Тереска справилась с сучковатым чурбаком и озабоченно оглядела тающую груду.
— Дрова кончаются, — мрачно сказала она. — Отец договаривается насчёт оптовой закупки, но пока договорится, топить будет нечем. Придётся мне ехать в деревню, выпрашивать у мужиков выкорчеванные коряги. Жаль, что мы живём не у леса…
— Эй ты, у-у-у! — завыл Янушек на лестнице. — Ты там?
— Меня нет! — рявкнула Тереска. — Дрова сами рубятся! А что?
— Милиция за тобой пришла! Давай скорее! Может, отделаешься пожизненным сроком!
— Придурок, — буркнула Тереска.
Бросив поставленный на колоду чурбак, она двинулась наверх прямо со своим изуверским топором. Заинтригованная Шпулька увязалась за ней.
В гостиной дожидался Кшиштоф Цегна, уклончиво отвечая на расспросы супругов Кемпиньских.
— О, хорошо, что вы вместе, — с облегчением сказал он при виде Шпульки. — Прошу вас пройти со мной, вам придётся дать показания и кое-кого опознать. По фотографиям.
— Детка, а ты не могла оставить топор там, на месте? — неодобрительно поднял брови пан Кемпинь-ский. — Тебе так трудно с ним расстаться?
Тереска посмотрела на топор, а потом стрельнула взглядом в родителей. Кшиштоф Цегна, не подозревая того, подложил ей если не свинью, то молочного поросёнка уж точно. Она вовсе не намеревалась посвящать родителей в тайны своей детективной деятельности. Не оберёшься охов и ахов, а у неё сейчас на семью совсем нет ни сил, ни времени, не хватало ещё семейных проблем. С минуту она раздумывала, как выйти из положения, не наболтал бы Цегна лишнего, пока она будет одеваться. И так, наверное, рот на замке не держал. Надо ему на это время заткнуть его…
— Сейчас пойдём, — поспешно сказала она и, не давая Цегне опомниться, сунула ему в руки топор. — Пока мы переоденемся, отнесите, пожалуйста, топор в подвал.
Пока чета Кемпиньских приходила в себя от Терескиной фамильярности и отговаривала Цегну, пока тот убеждал супругов, что ношение топоров для него только в радость, пока он вернулся из подвала, подруги были уже готовы к выходу. Они сразу поволокли его из дома, не позволяя продолжить беседу с хозяевами.
— Янушек, в чем дело? — подозрительно спросила пани Марта.
— Ничего особенного, — равнодушно пожал плечами Янушек. — Они с этим милиционером подружились, и он с одной из них поженится. Пока, правда, неизвестно, с которой… Некогда мне разговоры вести, меня уроки ждут…
В милицейском автомобиле Тереска вытащила из сумочки толстую пачку фотографий и с гордостью вручила её своему коллеге.
— Только не болтайте лишнего при моих родителях, — предостерегла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61