— Может быть, мне набить ему рыло? — задумчиво спрашивает Эди-бэби.
— Глупо! — возражает Ася. — Откуда ты знаешь, может быть, между ними ничего нет? Что, они не могут просто сходить вместе потанцевать? И вообще, что за идиотская привычка решать все кулаками… К тому же он твой приятель тоже…
— Какой там он мой приятель! — досадливо морщится Эди. — Светка же нас и познакомила. Это ее приятель…
— Хорошо, — говорит Ася, — посмотри на проблему с другой стороны. Рассуждая логически…
— Э-э, — останавливает ее Эди-бэби, — как можно рассуждать логически со Светкой. Прошлый раз, когда мы гуляли Майские праздники, первый раз вместе, очень логично было с ее стороны бежать на пруд топиться. Не говоря уже о том, что пруд далеко, пока добежала бы до пруда, все желание топиться бы пропало… Она сумасшедшая!
— Эди! — перебивает его Ася. — Кто бы говорил, но только не ты. Даже твои друзья считают, что ты сумасшедший. Ты что, этого не знаешь? — волнуется Лея, размахивая сигаретой.
— Что, правда? — недоверчиво спрашивает Эди-бэби.
— Я этого не считаю, — говорит Ася. — Иначе бы ты не сидел бы у меня дома. Я считаю, что ты чувствительный мальчик, очень тонкий, а почти все приятели твои — грубые рабочие парни и девки, которые тебя не понимают. Но ты тоже хорош! Ты же сам виноват, что Светка бегала от тебя топиться. Зачем ты показал ей нож и сказал, что зарежешь ее, если она тебе изменит?
— Она танцевала с Толиком Ляшенко. Слишком долго, — замечает Эди-бэби смущенно. — Мне показалось, что она к нему прижимается. А потом, когда мы все играли в бутылочку, ребята противно смеялись, когда Светка пошла с ним в другую комнату целоваться и их долго не было… Потом, я не хотел ее зарезать, я просто хотел ее припугнуть.
— Очень мило, — возмущенно говорит Ася. — Я бы никогда больше с тобой не стала разговаривать, будь я на ее месте. А она, наверное, тебя любит, раз вернулась к тебе после этой истории.
— Ты думаешь? — с надеждой в голосе спрашивает Эди-бэби.
— Конечно! — бросает Ася. — Хотя, как ты знаешь, я считаю, что ваши отношения не имеют будущего. Ты совсем другой, она тебе не пара.
Эди-бэби молчит.
— Я думаю, что я тебя понимаю, — продолжает Ася. — У нас с тобой родственные души…
В прихожей раздается звонок. Ася выходит и возвращается с девчонкой в рыжем пальто. У девчонки короткие черные волосы, она чуть опирается на палку. В зубах у нее едко дымящая папиросина «Беломорканал».
— Познакомься, — говорит Ася, — это моя подруга Катя Муравьева. Она тоже репатриированная. Как и ты, Катя пишет стихи. Это у нее наследственное — ее предок, знаменитый казненный декабрист Муравьев-Апостол, писал стихи.
— Привет, — кратко здоровается девчонка, крепко пожимая руку Эди-бэби. — Рада познакомиться.
— Катя живет в Москве, но приехала ко мне погостить, — сообщает Ася.
— Очень приятно — Эдуард, — представляется Эди.
— Тебя на самом деле зовут Эдуардом? — нахально спрашивает коротковолосая девчонка, ловко переместив папиросу в другой угол рта. Языком. Эди-бэби знает, как это делается…
— На самом деле, — однозначно отвечает Эди-бэби.
— Ну, я пойду, мне пора, — объявляет Эди-бэби. Ему кажется, что девчонкам хочется остаться вдвоем. — Помнишь, ты мне обещала книгу Ромена Роллана… «Душа…»? — неуверенно произносит Эди-бэби.
— «Очарованная душа», — говорит Ася. — Ну конечно, возьми, только это о женщине, это скорее женская книга. Возьмешь?
— Давай, — решает Эди-бэби. Ему понравился «Жан-Кристоф» Ромена Роллана, наверное, и эта книга хорошая.
15
На улице уже стемнело и перестал идти снег, а тот, который свалился, растаял на земле. Там и сям из салтовской темноты (бить фонари — своеобразный спорт малолеток, вот почему на Салтовке всегда темно. Эди-бэби с улыбкой вспомнил рогатку, которую ему подарил Костя) выныривают пары или целые компании, бредущие, нагруженные сумками с выпивкой и закуской, в гости — «гулять Октябрьские».
Светка уехала с матерью в недалеко от Харькова расположенный Днепропетровск к родственникам, поэтому праздничный вечер у Эди-бэби свободен. Вернется она только завтра, и тогда они пойдут к Сашке Плотникову. Светке хочется потом рассказывать подружкам, что Октябрьские она гуляла в компании Сашки Плотникова. Для нее это все равно как быть приглашенной в королевский дворец. Эди-бэби понимает, что Светка тщеславна, но что он может поделать.
Эди-бэби сворачивает к своему дому. Вениамин Иванович в командировке, а мать наверняка «гуляет» праздники у соседей с первого этажа, у некрасивой тети Маруси и черноволосого статного дяди Вани. Приглашали они и его, Эди, только что ему там делать среди неинтересных ему взрослых людей. Будет еще другая тетя Маруся со своим мужем дядей Сашей Чепигой. «Дядя Саша хотя бы веселый, хотя и он — козье племя»? — думает Эди-бэби презрительно.
Мать Эди-бэби пользуется у соседей-рабочих большим авторитетом. Она — куда образованней их, училась когда-то в химическом техникуме, хотя работала только во время войны и всю остальную жизнь провела в домохозяйках, читая книги. Обе тети Маруси всегда обращаются к ней за советами в затруднительных положениях, а так как они все время в затруднительных положениях — дядя Саша пьет, а дядя Ваня слишком красивый для своей тети Маруси, Эди-бэби догадывается, что у него есть в жизни и другие женщины, — то Раиса Федоровна работает советчиком круглые сутки.
Дядя Ваня, кажется, чуть-чуть влюблен в мать, думает Эди-бэби, шагая по мокрой асфальтовой дорожке, извилисто вьющейся между предполагаемых кустов и деревьев, к своему дому. Он заметил, что мать тоже ведет себя несколько странно в присутствии дяди Вани, как бы смущается. Мать говорит, что у дяди Вани цыганская кровь. Может быть, думает Эди-бэби, он похож на цыгана.
Матери вообще-то скучно на Салтовке, у нее нет теперь здесь настоящих подруг. Отцу-то что, он целые дни на работе, а то и в командировках. Мать же — салтовский узник. Мать куда выше ее теперешних рабоче-крестьянских подруг. Еще несколько лет назад у них были куда более интересные соседи, половина их были военные: капитан Позин с семьей, старший Валерка был почти одного возраста с Эди-бэби, на год старше; военпред Соколовский с двумя красивыми дочерьми — Галиной и Ларисой. Семья Шепельских жила в другом подъезде. Сам Шепельский — доктор наук и альпинист, жена его Александра Васильевна и два их сына — студенты Влад и Ленька. Ленька, правда, появился на Салтовке чуть позже, уже сумасшедшим. Он сошел с ума в другом городе, Павлограде, кажется, и приехал к родителям уже необычайно тихим и кротко синеглазым. Однажды во время припадка он отрубил себе топором палец-мизинец и выбросил палец через форточку на улицу, вспоминает Эди-бэби. Он отлично помнит, как приехала машина с санитарами, скрученное тело Леньки вынесли из соседнего подъезда и вложили в санитарную машину уже через несколько минут.
Все это давно уже история дома номер двадцать два по Первой Поперечной улице. Сам Шепельский давно развелся с женой Александрой Васильевной, и она вскоре после развода умерла. Шепельский же женился на молодой девушке, своей студентке, которая лазала вместе с ним по горам Кавказа. Александра Васильевна не могла лазать с Шепельским по горам, потому что она была старше Шепельского, у нее были толстые отекшие ноги, и она много болела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61