Однако то, что вся эта информация, заложенная в человеке при рождении, блокирована и что ему для жизнедеятельности и созидательной работы необходимо заново накапливать объем информации, т.е. начинать с нуля, говорит об общей аномалии развития людей и ставит долгосрочную задачу по выявлению этого феномена. Тщательное исследование блокировочных механизмов головного мозга и их функциональной связи с общим развитием организма может создать надежную методику разблокировки мозговых цепей, что даст возможность возвращения к нормальной и полноценной жизни тысячам больных детей».
Далее шла так называемая закрытая часть, которая должна храниться в первом отделе института. В этой «закрытой» части была представлена статистика рождения детей с отклонениями и патологией умственного развития по РСФСР (данных по СССР не было или они считались совсекретными) за последние пять лет. Правда, конкретные цифры отсутствовали, график говорил о проблеме не менее красноречиво. Кривая, беря свое начало на довольно средних показателях в 1985 году, ракетой уходила вверх, достигнув к 1989 году космических высот, как на диаграмме роста благосостояния трудящихся в ходе выполнения текущей пятилетки.
Далее Надежда, как положено в диссертации, касалась истории вопроса. Однако мировая статистика за истекшие три века, когда стали формировать научные методики регистрации и описания подобных явлений, вытесняя религиозные интерпретации, содержит достаточное количество фактов, дающих возможность предварительного обобщения». Затем шли многочисленные примеры, начиная от какого-то Каспара Хаузера, обнаруженного под Нюрнбергом в мае 1828 года, который потряс многих ученых своими знаниями, несмотря на свой возраст, и вскоре погиб при таинственных обстоятельствах, и кончая Лючией Эбобер — маленькой девочкой, инициировавшей в 1916-1917 годах так называемое Фатимское чудо. Будучи совершенно неграмотной (она никогда не посещала школы), Лючия не только говорила на нескольких иностранных языках, но и свободно ориентировалась в хитросплетениях тогдашнего международного положения, обостренного полыхающей первой мировой войной.
«Свободно оперируя названиями стран и городов, фамилиями и должностями государственных и военных деятелей, как современных ей, так и ушедших в историю, неграмотная португальская пастушка 10 лет от роду, никогда не покидавшая пределов своей глухой деревушки, произвела настоящий фурор в мире серией политических и экономических прогнозов. К сожалению, католическая церковь поспешила пресечь ее пророчества, заперев Лючию в монастыре. Ее единственным корреспондентом стал римский папа, который получал откровения Лючии в запечатанных конвертах, которые до сих пор хранятся в секретных архивах Ватикана. Меняющие друг друга на ватиканском троне папы и слышать не хотят о рассекречивании указанных документов. Девочка не подвергалась медицинскому обследованию и закончила свою жизнь в монастыре. Ее таинственный дар Церковь интерпретировала со своей точки зрения, исключающей саму возможность научного подхода…»
О подобных явлениях Куманин не только нигде не читал, но даже не слыхал. Он с любопытством пробежал довольно большой перечень детей, родившихся в разных частях мира с непонятными патологиями. Оказывается, в США жила девочка, родившаяся в Калифорнии, которая в пятилетнем возрасте заговорила на древнеиндонезийском наречии. Всего в мире в различных университетах и научных центрах насчитывалось не более пяти-шести специалистов по древним наречиям Индонезийского архипелага. Все они съехались в Калифорнию, прослышав об этом чуде, чтобы разоблачить мистификацию. Однако, услышав речь пятилетней девочки, которая не только свободно говорила на этом языке, но еще и поправляла их произношение и грамматику, ученые мужья были поражены. При этом малышка, обладавшая столь феноменальным даром, не могла толком запомнить собственное имя и имена своих родителей.
Затем следовало описание бразильского мальчика, который с годовалого возраста перемножал в уме семизначные цифры, извлекая корни любой степени, а в возрасте трех лет решал сложнейшие математические задачи, не зная при этом названия города, в котором живет.
В заключительной части введения указывалось, что соискатель — врач-педиатр Шестакова Н. Н. — в течение ряда лет работала в дошкольных заведениях закрытого типа (интернатах), проводя тщательный научный анализ развития детских патологий. Отмечалось, что представляемая работа основана главным образом на наблюдениях за поведением воспитанника интерната Алеши Лисицына, пяти с половиной лет, обладавшего очень редкими и мало изученными аномалиями психики…»
Далее шел темный лес, по крайней мере для Куманина: какие-то графики, таблицы, непонятные формулы, анализы крови, все эти РОЭ, лейкоциты, гемоглобины, данные о давлении, анализы мочи и прочее, включая рост, вес, объем легких, невропатологический анамнез и многое другое, в чем неспециалисту разобраться было совершенно невозможно. Если бы подобная диссертация по каким-то причинам попала в КГБ официальным путем, то ее немедленно отдали бы на экспертизу в подходящий по профилю НИИ, чтобы получить стандартный ответ на вопросы: представляет настоящая работа научный интерес или нет, использовались ли в работе данные или выводы, противоречащие марксистско-ленинской теории познания, не впал ли автор в формализм или идеализм и сильно ли пострадает наука, если автора придется изъять из общества, скажем, лет на пять-десять? А поскольку ответы экспертов были запрограммированы вопросами, то все внимание было бы обращено на последний вопрос: следует автора посадить, чтобы не умничал, или все же ограничиться увольнением с работы?
Многие молодые ученые, впав в отчаяние от того, что им перекрывают со всех сторон кислород, начинали метаться и доходили до того, что предлагали свои работы для публикации на Западе. При этом они не задумывались, что тем самым они лишают свою страну приоритета в каком-нибудь научном открытии, усиливают научный потенциал противника и по совокупности совершают деяния, вполне подпадающие под 64-ю статью уголовного кодекса, трактующую эти действия как измену Родине. Такова была судьба научных работ, которые попадали в поле зрения КГБ, хотя на Лубянке существовал целый отдел анализа научных разработок. Но там занимались главным образом различными научными исследованиями и разработками, украденными или купленными на Западе. В ходе их анализа следовало прежде всего определить их военно-прикладную ценность, а также и выяснить — являются ли эти работы истинными или подброшены в качестве дезинформации с целью загнать в тупик какую-нибудь соответствующую советскую отрасль.
Ход мыслей Куманина, навеянный Надиной диссертацией, был прерван трелями телефонного звонка. Звонили из другого города.
Сергей поднял трубку и услышал голос брата:
— Привет, братан, — прорывался сквозь треск в трубке Андрей Куманин из далекого Душанбе. — Послушай, я что-то до нашего старика не могу дозвониться. Где он? Что с ним?
— Уехал куда-то, — ответил Сергей, чувствуя себя полным идиотом от того, что не знает, куда уехал отец.
Брат, разумеется, именно этот вопрос и прокричал в трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Далее шла так называемая закрытая часть, которая должна храниться в первом отделе института. В этой «закрытой» части была представлена статистика рождения детей с отклонениями и патологией умственного развития по РСФСР (данных по СССР не было или они считались совсекретными) за последние пять лет. Правда, конкретные цифры отсутствовали, график говорил о проблеме не менее красноречиво. Кривая, беря свое начало на довольно средних показателях в 1985 году, ракетой уходила вверх, достигнув к 1989 году космических высот, как на диаграмме роста благосостояния трудящихся в ходе выполнения текущей пятилетки.
Далее Надежда, как положено в диссертации, касалась истории вопроса. Однако мировая статистика за истекшие три века, когда стали формировать научные методики регистрации и описания подобных явлений, вытесняя религиозные интерпретации, содержит достаточное количество фактов, дающих возможность предварительного обобщения». Затем шли многочисленные примеры, начиная от какого-то Каспара Хаузера, обнаруженного под Нюрнбергом в мае 1828 года, который потряс многих ученых своими знаниями, несмотря на свой возраст, и вскоре погиб при таинственных обстоятельствах, и кончая Лючией Эбобер — маленькой девочкой, инициировавшей в 1916-1917 годах так называемое Фатимское чудо. Будучи совершенно неграмотной (она никогда не посещала школы), Лючия не только говорила на нескольких иностранных языках, но и свободно ориентировалась в хитросплетениях тогдашнего международного положения, обостренного полыхающей первой мировой войной.
«Свободно оперируя названиями стран и городов, фамилиями и должностями государственных и военных деятелей, как современных ей, так и ушедших в историю, неграмотная португальская пастушка 10 лет от роду, никогда не покидавшая пределов своей глухой деревушки, произвела настоящий фурор в мире серией политических и экономических прогнозов. К сожалению, католическая церковь поспешила пресечь ее пророчества, заперев Лючию в монастыре. Ее единственным корреспондентом стал римский папа, который получал откровения Лючии в запечатанных конвертах, которые до сих пор хранятся в секретных архивах Ватикана. Меняющие друг друга на ватиканском троне папы и слышать не хотят о рассекречивании указанных документов. Девочка не подвергалась медицинскому обследованию и закончила свою жизнь в монастыре. Ее таинственный дар Церковь интерпретировала со своей точки зрения, исключающей саму возможность научного подхода…»
О подобных явлениях Куманин не только нигде не читал, но даже не слыхал. Он с любопытством пробежал довольно большой перечень детей, родившихся в разных частях мира с непонятными патологиями. Оказывается, в США жила девочка, родившаяся в Калифорнии, которая в пятилетнем возрасте заговорила на древнеиндонезийском наречии. Всего в мире в различных университетах и научных центрах насчитывалось не более пяти-шести специалистов по древним наречиям Индонезийского архипелага. Все они съехались в Калифорнию, прослышав об этом чуде, чтобы разоблачить мистификацию. Однако, услышав речь пятилетней девочки, которая не только свободно говорила на этом языке, но еще и поправляла их произношение и грамматику, ученые мужья были поражены. При этом малышка, обладавшая столь феноменальным даром, не могла толком запомнить собственное имя и имена своих родителей.
Затем следовало описание бразильского мальчика, который с годовалого возраста перемножал в уме семизначные цифры, извлекая корни любой степени, а в возрасте трех лет решал сложнейшие математические задачи, не зная при этом названия города, в котором живет.
В заключительной части введения указывалось, что соискатель — врач-педиатр Шестакова Н. Н. — в течение ряда лет работала в дошкольных заведениях закрытого типа (интернатах), проводя тщательный научный анализ развития детских патологий. Отмечалось, что представляемая работа основана главным образом на наблюдениях за поведением воспитанника интерната Алеши Лисицына, пяти с половиной лет, обладавшего очень редкими и мало изученными аномалиями психики…»
Далее шел темный лес, по крайней мере для Куманина: какие-то графики, таблицы, непонятные формулы, анализы крови, все эти РОЭ, лейкоциты, гемоглобины, данные о давлении, анализы мочи и прочее, включая рост, вес, объем легких, невропатологический анамнез и многое другое, в чем неспециалисту разобраться было совершенно невозможно. Если бы подобная диссертация по каким-то причинам попала в КГБ официальным путем, то ее немедленно отдали бы на экспертизу в подходящий по профилю НИИ, чтобы получить стандартный ответ на вопросы: представляет настоящая работа научный интерес или нет, использовались ли в работе данные или выводы, противоречащие марксистско-ленинской теории познания, не впал ли автор в формализм или идеализм и сильно ли пострадает наука, если автора придется изъять из общества, скажем, лет на пять-десять? А поскольку ответы экспертов были запрограммированы вопросами, то все внимание было бы обращено на последний вопрос: следует автора посадить, чтобы не умничал, или все же ограничиться увольнением с работы?
Многие молодые ученые, впав в отчаяние от того, что им перекрывают со всех сторон кислород, начинали метаться и доходили до того, что предлагали свои работы для публикации на Западе. При этом они не задумывались, что тем самым они лишают свою страну приоритета в каком-нибудь научном открытии, усиливают научный потенциал противника и по совокупности совершают деяния, вполне подпадающие под 64-ю статью уголовного кодекса, трактующую эти действия как измену Родине. Такова была судьба научных работ, которые попадали в поле зрения КГБ, хотя на Лубянке существовал целый отдел анализа научных разработок. Но там занимались главным образом различными научными исследованиями и разработками, украденными или купленными на Западе. В ходе их анализа следовало прежде всего определить их военно-прикладную ценность, а также и выяснить — являются ли эти работы истинными или подброшены в качестве дезинформации с целью загнать в тупик какую-нибудь соответствующую советскую отрасль.
Ход мыслей Куманина, навеянный Надиной диссертацией, был прерван трелями телефонного звонка. Звонили из другого города.
Сергей поднял трубку и услышал голос брата:
— Привет, братан, — прорывался сквозь треск в трубке Андрей Куманин из далекого Душанбе. — Послушай, я что-то до нашего старика не могу дозвониться. Где он? Что с ним?
— Уехал куда-то, — ответил Сергей, чувствуя себя полным идиотом от того, что не знает, куда уехал отец.
Брат, разумеется, именно этот вопрос и прокричал в трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103