Шадрин доложил Берии: «Можно посмотреть, все подготовлено». И вот все члены Политбюро, кроме Сталина, Калинина и еще кого-то, приехали на улицу Кирова. Сначала их завели в особняк, потом на грузовом лифте члены Политбюро спустились в метро. Поезда на станции «Кировская» уже не останавливались. Всем место запасной Ставки понравилось. Можно было хорошо организовать работу. «Вот здесь между столбами, — указал рукой Берия на две колонны, — сделать кабинет Сталина и приемную». Распорядился, как лучше сделать.
Потом поднялись наверх, снова зашли в особняк. Берия, обращаясь к Шадрину, сказал: «Вот здесь будет второй кабинет Сталина, здесь кабинет Молотова, здесь мой, а здесь расположится приемная человек на 50. Поставишь столы. Срок — четыре дня». Шадрин взмолился: «Товарищ нарком, ну как можно успеть все это сделать за четыре дня? Уже один день прошел. Осталось три». Но Берия был непреклонен.
Четверо суток Шадрин не спал. В 16.00 26 июня доложил Берии: «Товарищ нарком внутренних дел, можно приехать». И опять приехали все члены Политбюро, кроме Сталина. «Молодец!» — сказал Берия после осмотра.
Под вечер, часов в шесть Берия позвонил Сталину: «Товарищ Сталин, помещение можно посмотреть». Сталин спросил: «Где?» Берия ответил: «Охрана знает». Приехал Сталин. Опять всех всюду провел Шадрин. Всем понравилось.
Внизу была кухня, там тоже все отремонтировали и там же приготовили ужин. Шадрин в этот день ничего не ел. Поэтому он обратился к Власику, начальнику охраны Сталина, с предложением спуститься на кухню и перекусить. Только сели за стол, бежит офицер из охраны: «Вызывает Сталин».
В особняке вдоль коридора, там, где была приемная, накрыли столы, и руководство после ознакомления с помещениями направилось туда. Сюда поднялся и Шадрин: «Товарищ Сталин, по вашему приказанию прибыл». Сталин спросил: «Вы здесь руководите?» — «Так точно!» — последовал ответ. Берия: «Налить ему стакан коньяка!» Шадрин взмолился: «Товарищ Сталин, я целый день не ел и всю ночь не спал! И вообще я не пью, почти совсем не пью». Сталин налил себе рюмку коньяку, подошел к Шадрину и протянул ему наполненный стакан: «Благодарю за хорошую работу, за изготовленное укрытие. За твое здоровье!» Шадрин снова: «Товарищ Сталин, я не могу выпить, ничего не ел». Сталин: «Твое здоровье и благодарю за хорошую работу». Выпил и снова обратился к Шадрину: «Не хочешь выпить?» Тот выпил. Дальше он ничего не помнил: и как привезли в кабинет, и как полутора суток проспал. Когда проснулся, вызвал секретаря отдела: «Сколько времени? — спросил его. — Почему не разбудил?» В ответ услышал: «Мне было приказано вас не будить».
Потом, в конце 1941 года, начали делать бомбоубежище для Сталина в Кремле. По окончании его строительства Сталин в запасной Ставке на «Кировской» больше не бывал. Здание на улице Кирова, где было первоначальное убежище Сталина, до сих пор стоит, его только несколько перестроили.
Торжественное заседание на «Маяковской»
О торжественном заседании, посвященном 24-й годовщине Октябрьской революции, которое состоялось 6 ноября 1941 года на станции метро «Маяковская», написано довольно много. Я хотел бы остановиться только на ряде моментов, меня взволновавших и запомнившихся на всю жизнь.
Я узнал о заседании, которое должно было открыться в 8 часов вечера, лишь за три часа до его начала. Позднее мне стало известно, что накануне проводилась большая работа по его подготовке. 5 ноября станцию метро посетили Берия, Маленков и Микоян. В тот день она была закрыта для движения поездов и использования в качестве бомбоубежища.
Колоссальная работа была проведена по оборудованию станции. Этим занималось не только управление охраны НКВД, но и работники метрополитена. Станция превратилась в прекрасный зал. С той стороны, где сейчас медпункт, построили сцену. Ее увешали бархатом. Поставили бюст Ленина. В самом зале были расставлены стулья, пол устлали коврами. Внизу над эскалатором висело красное полотнище с надписью: «Да здравствует XXTV годовщина Октябрьской революции!».
6 ноября немецкая авиация осуществляла свой очередной налет на Москву. По этому поводу была объявлена воздушная тревога. Отбой ее дали без четверти семь. До открытия торжественного заседания оставалось считанное время.
Тогда я пользовался большим доверием руководства и мне было выделено место в третьем ряду, близко от президиума и установленной трибуны. Одновременно в секретариате НКВД я получил и именной пропуск на парад на Красной площади, который должен был состояться на следующий день. Пропуск на парад был не заполнен и я сам вписал в него свою фамилию. Маленький же пропуск с приглашением на торжественное заседание, напечатанный мелким шрифтом в спецтипографии НКВД, был безымянным и действительным только при предъявлении документа.
Станция метро «Маяковская» приобрела вид настоящего театра. Чтобы хорошо был слышен голос докладчика, кругом висели репродукторы. С одной стороны станции стоял поезд. Двери вагонов были открыты. В них развернули буфет.
Руководство страны прибыло на специальном поезде с противоположной стороны и вышло на перрон станции из вагона. Сталина встретили овацией.
Все были в военной форме, в гимнастерках, с орденами. Присутствующие понимали торжественность происходящего, понимали, что это заседание войдет в историю.
Его открыл председатель Исполкома Моссовета Пронин. Затем внимательно слушали доклад Сталина. После его выступления зал взорвался аплодисментами. Сталин несколько раз подавал сигнал их прекратить, но зал продолжал аплодировать. Сидевшие на задних рядах, чтобы лучше разглядеть Сталина и членов Политбюро, встали на спинки стульев. Охрана попыталась было их сдержать, но из этого ничего не вышло. Советский военный и партийный актив невозможно было унять.
Когда Сталин вместе с Маленковым и Берией стали уходить из президиума, аплодисменты возобновились. Они были настолько сильными, что Сталин вынужден был вернуться к столу президиума. Овация долго не смолкала. Сталин качал головой и показывал на часы. По залу минут десять бушевали волны восторженного вдохновения. У присутствовавших утвердилась уверенность в близкой победе под Москвой, несмотря на тяжелое положение на фронте.
Я нашел в Сталине заметные перемены. Мне было с чем сравнивать. С ним я встречался в 1940 году. Спокойствие и уверенность в себе остались неизменными, но мне показалось, что физически он несколько сдал.
После концерта, завершившего торжественное заседание, люди покидали вестибюль метро в приподнятом настроении. Я мысленно возвращался к словам Сталина, обращенным к нам, и думал, что еще можно было бы сделать, чтобы изменить положение на фронте в нашу пользу. Представлял себе участие ОМСБОНа в параде на Красной площади, полк бригады под командованием полковника С. Иванова должен был принять в нем участие. Сам парад держался в глубоком секрете. Бойцы и командир полка о нем не знали, хотя последние две недели перед ним занимались усиленной строевой подготовкой. Иванов получил приказ об участии в параде лишь днем 6 ноября 1941 года, когда был направлен в распоряжение генерала К. Синилова — коменданта Москвы для совещания командиров частей-участников парада.
Я не заметил того, как прошел пешком от станции метро «Маяковская» до Лубянки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Потом поднялись наверх, снова зашли в особняк. Берия, обращаясь к Шадрину, сказал: «Вот здесь будет второй кабинет Сталина, здесь кабинет Молотова, здесь мой, а здесь расположится приемная человек на 50. Поставишь столы. Срок — четыре дня». Шадрин взмолился: «Товарищ нарком, ну как можно успеть все это сделать за четыре дня? Уже один день прошел. Осталось три». Но Берия был непреклонен.
Четверо суток Шадрин не спал. В 16.00 26 июня доложил Берии: «Товарищ нарком внутренних дел, можно приехать». И опять приехали все члены Политбюро, кроме Сталина. «Молодец!» — сказал Берия после осмотра.
Под вечер, часов в шесть Берия позвонил Сталину: «Товарищ Сталин, помещение можно посмотреть». Сталин спросил: «Где?» Берия ответил: «Охрана знает». Приехал Сталин. Опять всех всюду провел Шадрин. Всем понравилось.
Внизу была кухня, там тоже все отремонтировали и там же приготовили ужин. Шадрин в этот день ничего не ел. Поэтому он обратился к Власику, начальнику охраны Сталина, с предложением спуститься на кухню и перекусить. Только сели за стол, бежит офицер из охраны: «Вызывает Сталин».
В особняке вдоль коридора, там, где была приемная, накрыли столы, и руководство после ознакомления с помещениями направилось туда. Сюда поднялся и Шадрин: «Товарищ Сталин, по вашему приказанию прибыл». Сталин спросил: «Вы здесь руководите?» — «Так точно!» — последовал ответ. Берия: «Налить ему стакан коньяка!» Шадрин взмолился: «Товарищ Сталин, я целый день не ел и всю ночь не спал! И вообще я не пью, почти совсем не пью». Сталин налил себе рюмку коньяку, подошел к Шадрину и протянул ему наполненный стакан: «Благодарю за хорошую работу, за изготовленное укрытие. За твое здоровье!» Шадрин снова: «Товарищ Сталин, я не могу выпить, ничего не ел». Сталин: «Твое здоровье и благодарю за хорошую работу». Выпил и снова обратился к Шадрину: «Не хочешь выпить?» Тот выпил. Дальше он ничего не помнил: и как привезли в кабинет, и как полутора суток проспал. Когда проснулся, вызвал секретаря отдела: «Сколько времени? — спросил его. — Почему не разбудил?» В ответ услышал: «Мне было приказано вас не будить».
Потом, в конце 1941 года, начали делать бомбоубежище для Сталина в Кремле. По окончании его строительства Сталин в запасной Ставке на «Кировской» больше не бывал. Здание на улице Кирова, где было первоначальное убежище Сталина, до сих пор стоит, его только несколько перестроили.
Торжественное заседание на «Маяковской»
О торжественном заседании, посвященном 24-й годовщине Октябрьской революции, которое состоялось 6 ноября 1941 года на станции метро «Маяковская», написано довольно много. Я хотел бы остановиться только на ряде моментов, меня взволновавших и запомнившихся на всю жизнь.
Я узнал о заседании, которое должно было открыться в 8 часов вечера, лишь за три часа до его начала. Позднее мне стало известно, что накануне проводилась большая работа по его подготовке. 5 ноября станцию метро посетили Берия, Маленков и Микоян. В тот день она была закрыта для движения поездов и использования в качестве бомбоубежища.
Колоссальная работа была проведена по оборудованию станции. Этим занималось не только управление охраны НКВД, но и работники метрополитена. Станция превратилась в прекрасный зал. С той стороны, где сейчас медпункт, построили сцену. Ее увешали бархатом. Поставили бюст Ленина. В самом зале были расставлены стулья, пол устлали коврами. Внизу над эскалатором висело красное полотнище с надписью: «Да здравствует XXTV годовщина Октябрьской революции!».
6 ноября немецкая авиация осуществляла свой очередной налет на Москву. По этому поводу была объявлена воздушная тревога. Отбой ее дали без четверти семь. До открытия торжественного заседания оставалось считанное время.
Тогда я пользовался большим доверием руководства и мне было выделено место в третьем ряду, близко от президиума и установленной трибуны. Одновременно в секретариате НКВД я получил и именной пропуск на парад на Красной площади, который должен был состояться на следующий день. Пропуск на парад был не заполнен и я сам вписал в него свою фамилию. Маленький же пропуск с приглашением на торжественное заседание, напечатанный мелким шрифтом в спецтипографии НКВД, был безымянным и действительным только при предъявлении документа.
Станция метро «Маяковская» приобрела вид настоящего театра. Чтобы хорошо был слышен голос докладчика, кругом висели репродукторы. С одной стороны станции стоял поезд. Двери вагонов были открыты. В них развернули буфет.
Руководство страны прибыло на специальном поезде с противоположной стороны и вышло на перрон станции из вагона. Сталина встретили овацией.
Все были в военной форме, в гимнастерках, с орденами. Присутствующие понимали торжественность происходящего, понимали, что это заседание войдет в историю.
Его открыл председатель Исполкома Моссовета Пронин. Затем внимательно слушали доклад Сталина. После его выступления зал взорвался аплодисментами. Сталин несколько раз подавал сигнал их прекратить, но зал продолжал аплодировать. Сидевшие на задних рядах, чтобы лучше разглядеть Сталина и членов Политбюро, встали на спинки стульев. Охрана попыталась было их сдержать, но из этого ничего не вышло. Советский военный и партийный актив невозможно было унять.
Когда Сталин вместе с Маленковым и Берией стали уходить из президиума, аплодисменты возобновились. Они были настолько сильными, что Сталин вынужден был вернуться к столу президиума. Овация долго не смолкала. Сталин качал головой и показывал на часы. По залу минут десять бушевали волны восторженного вдохновения. У присутствовавших утвердилась уверенность в близкой победе под Москвой, несмотря на тяжелое положение на фронте.
Я нашел в Сталине заметные перемены. Мне было с чем сравнивать. С ним я встречался в 1940 году. Спокойствие и уверенность в себе остались неизменными, но мне показалось, что физически он несколько сдал.
После концерта, завершившего торжественное заседание, люди покидали вестибюль метро в приподнятом настроении. Я мысленно возвращался к словам Сталина, обращенным к нам, и думал, что еще можно было бы сделать, чтобы изменить положение на фронте в нашу пользу. Представлял себе участие ОМСБОНа в параде на Красной площади, полк бригады под командованием полковника С. Иванова должен был принять в нем участие. Сам парад держался в глубоком секрете. Бойцы и командир полка о нем не знали, хотя последние две недели перед ним занимались усиленной строевой подготовкой. Иванов получил приказ об участии в параде лишь днем 6 ноября 1941 года, когда был направлен в распоряжение генерала К. Синилова — коменданта Москвы для совещания командиров частей-участников парада.
Я не заметил того, как прошел пешком от станции метро «Маяковская» до Лубянки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88