Ну и хватит. Теперь пойду но следу.
Сирень, сирень, сирень отчётливо ощущается до поворота. Ещё сильнее за углом. И с каждым шагом все гуще запах. Сирень оглушает, подавляет, забивает все запахи. Кручу головой: где эта девушка, не за спиной ли у меня?
И тут замечаю, что у самого моего носа, такого сверхчувствительного, — кусты цветущей сирени.
Вот олух! Кто же это выбирает такой нехарактерный запах в весенней Москве? Все равно что по запаху бензина шофёра искать в гараже.
Хожу, хожу по улочке от забора к забору. Сиренью пахнет повсюду, но едва ли от веточки в руках девушки.
Как быть? Присаживаюсь на лавочку подумать. Вот тут и должно сказаться моё человечье превосходство. Собака лишена такой возможности — она ничего не придумает, потеряв след.
Возвращаюсь к калитке своего дома, где впервые увидел ту девушку. Сиренью ещё пахнет — улавливаю. Теперь мне нужно понять букет, какие запахи сочетаются с сиренью?
Анилиновый запах крема для туфель. Подойдёт!
Запах мокрых волос. Свежий запах здорового, чисто вымытого тела. Видимо, купалась моя девушка. Недаром показалась такой чистенькой, беленькой с первого взгляда. Очень слабый запах хлора. Возможно, в плавательном бассейне была. Как будто все правильно: сирень, анилин, мокрые волосы, хлор встречаются вместе — неразрывный букет.
Иду неторопливо, наклоняясь через каждые двадцать шагов. Волосы и хлор ведут меня за угол мимо кустов сирени, переводят через улицу наискось в промтоварный магазин. Ну конечно, девушка не могла же пройти мимо магазина! Но внутри её нет, не задержалась, не нашла ничего привлекательного А вот и лепесточки сирени у прилавка — тут она постояла, вискозой любовалась. Ничего не взяла, но пропиталась запахом магазина: пыльным сукном, потной одеждой.
Магазин + хлор + мокрые волосы + анилин + сирень…
Пять примет ведут меня в соседний переулок. Прохожу домик прошлого века с кариатидами и современный из стеклобетона, далее стандартные пятиэтажные корпуса без лифта.
Стоп! Запахи исчезли. Девушка вошла в ворота.
Ищу их в проходном дворе. Кажется, в это парадное. Лестница, возмутительно пропахшая кошками. Мой новый нос нервозно относится к кошачьему запаху, выделяет его где надо и где не надо. Вот эта дверь как будто пахнет сиренью. Позвонить, что ли?
Ну конечно, открывает та самая девушка, олицетворение чистоты. На волосах косыночка, прядки над ушами ещё мокрые, в руках сирень, не успела поставить в вазу. Что бы ей сказать, почему я звонил?
— Простите, Ивановы здесь живут? (Не придумал фамилию пооригинальнее.)
— Я Иванова. (Вот так совпадение!)
— Наташа Иванова нужна мне. (Тоже не слишком оригинально. В моем поколении половина девушек — Наташи, вторая половина — Марины.)
— Я Наташа Иванова.
Судьба!
— Нет, вы не та Наташа, — говорю. — Вы гораздо симпатичнее.
После этой удачной слежки я храбро направился к моему майору и предложил использовать в деле мои новые способности.
— Хорошо, — сказал он. — Подберу дело попроще.
В течение следующего месяца мой нос наполняли преимущественно два запаха: водки и крови.
Дела “попроще” были на редкость однообразны. Все они сводились к двум вариантам.
Вариант первый: дело было вечером, делать было нечего. Вышел Вася на улицу, встретил Вову. Чем заняться? Выпить, что же ещё? Пошли в магазин, у входа познакомились с Витей (Виталькой или Валеркой), сложились по рублю, раздавили одну на троих. Показалось мало: вывернули карманы, посчитали мелочь, бутылки сдали, раздавили ещё одну на троих, показалось мало. Набрали на третью. Тут Вася окосел, свалился в канаву и заснул, а Вова с Витей (Виталькой, Валеркой) завели задушевный разговор о взаимном уважении. И что-то там было не так, пустая бутылка под рукой, Витя размахнулся…
— Гражданин начальник, поверьте, не помню ничего. Затмение нашло. Полный провал, невменяемое состояние. Не помню, что бил, не помню, что убежал. А может, и не я вовсе, может, это приятель его стукнул, а на меня сваливает.
Вариант второй: дело было вечером, делать было нечего. Вышел Вася на улицу, встретил Вову. Что делать? Выпить, конечно Пошли в магазин, там у дверей познакомились с Витей (Виталькой, Валеркой), сложились, раздавили одну на троих, показалось мало. Сложились ещё раз — мало. Карманы вывернули — нет ничего. “Ребята, — сказал тогда Валерка (или Витя), — да что же мы, не мужчины, что ли? На бутылку раздобыть не можем. Аида в соседний переулок… Гражданочка, позвольте вашу сумочку тихо, без шума… Ах, ты ещё вопить вздумала? Бутылка в руке, голову сама подставила, дурёха…”
— Гражданин начальник, поверьте, не помню ничего, честное слово! Затмение нашло, сплошной туман. Невменяемое состояние, у меня бывает такое. А вы уверены, что это я ударил? Может, другой кто из этих типчиков? Алкоголики, пропащий народ. Шныряют перед магазином, ищут, с кем бы раздавить на троих…
Вариант первый, вариант второй, вариант первый, вариант второй. И так целый месяц — весь июнь.
Я уже подумывал, чтобы прекратить опыты с моим двенадцатым обонятельным Я, исподволь подыскивал объекты для тринадцатого.
Но вот однажды майор сказал мне как бы мимоходом:
— Какие планы у тебя на лето? Попутешествовать не хочется?
Я сказал, что вообще люблю путешествовать, в особенности пешком, с рюкзаком за плечами.
— А как насчёт самолёта?
— Самолёт нравится меньше. Это что-то вроде заоблачного метро. Вошёл на остановке, вышел на следующей, по дороге смотреть не на что.
— Жаль, жаль! А я как раз хотел предложить тебе самолёт. Пароходом плыть долго, больше недели, и с визами возня.
— Визы? За границу, что ли?
— Догадливый ты стал до невозможности. Речь о Канаде, о Всемирной выставке. Незадача у них там — исчезли картины, хорошие полотна, наши в том числе, из Эрмитажа привезённые. Что-то сами они не сумели разобраться. Вот я и предложил нашему генералу послать тебя. Если ты, конечно, согласишься на самолёт… для экономии времени. Обратно можешь плыть, если очень захочется.
Как в воду глядел майор. Угадал на мою голову.
ГЛАВА 3
Не так давно, ещё в дни моего детства, путешествие за океан действительно было большим путешествием: надо было ехать и ехать по разным странам, пересекая границы, опутанные колючей проволокой; плыть и плыть по шумному океану, страдая от морской болезни, ждать и ждать дни и часы, когда наконец встанут из-за горизонта голубоватые силуэты строений другого мира.
А ныне граница находится под Москвой, на Шереметьевском аэродроме. Подъезжаешь туда на автобусе меньше чем за час от центра, заполняешь декларацию о том, что не везёшь с собой ничего недозволенного: ни золота, ни драгоценностей, ни водки, ни закуски. А затем парни в зелёных фуражках выпускают тебя из Советского Союза.
Ёмкое чрево “Ту-114” поглощает меня. В чреве кресла в белых чехлах, по шести в ряд. На моё счастье, мне достаётся крайнее — у круглого иллюминатора. Зажигается надпись: “Просьба не курить. Пристегнуться ремнями”. Моторы начинают реветь… и ревут десять часов подряд.
Почти над самым “Шереметьевом” входим в облака. За окном сверкает мир ослепительно белых сугробов, мир туго взбитых подушек под густо-синим пологом. Мир этот красив, незапятнанно чист, даже разнообразен по формам, но слишком одинаков для всей планеты.
Летим над Прибалтикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Сирень, сирень, сирень отчётливо ощущается до поворота. Ещё сильнее за углом. И с каждым шагом все гуще запах. Сирень оглушает, подавляет, забивает все запахи. Кручу головой: где эта девушка, не за спиной ли у меня?
И тут замечаю, что у самого моего носа, такого сверхчувствительного, — кусты цветущей сирени.
Вот олух! Кто же это выбирает такой нехарактерный запах в весенней Москве? Все равно что по запаху бензина шофёра искать в гараже.
Хожу, хожу по улочке от забора к забору. Сиренью пахнет повсюду, но едва ли от веточки в руках девушки.
Как быть? Присаживаюсь на лавочку подумать. Вот тут и должно сказаться моё человечье превосходство. Собака лишена такой возможности — она ничего не придумает, потеряв след.
Возвращаюсь к калитке своего дома, где впервые увидел ту девушку. Сиренью ещё пахнет — улавливаю. Теперь мне нужно понять букет, какие запахи сочетаются с сиренью?
Анилиновый запах крема для туфель. Подойдёт!
Запах мокрых волос. Свежий запах здорового, чисто вымытого тела. Видимо, купалась моя девушка. Недаром показалась такой чистенькой, беленькой с первого взгляда. Очень слабый запах хлора. Возможно, в плавательном бассейне была. Как будто все правильно: сирень, анилин, мокрые волосы, хлор встречаются вместе — неразрывный букет.
Иду неторопливо, наклоняясь через каждые двадцать шагов. Волосы и хлор ведут меня за угол мимо кустов сирени, переводят через улицу наискось в промтоварный магазин. Ну конечно, девушка не могла же пройти мимо магазина! Но внутри её нет, не задержалась, не нашла ничего привлекательного А вот и лепесточки сирени у прилавка — тут она постояла, вискозой любовалась. Ничего не взяла, но пропиталась запахом магазина: пыльным сукном, потной одеждой.
Магазин + хлор + мокрые волосы + анилин + сирень…
Пять примет ведут меня в соседний переулок. Прохожу домик прошлого века с кариатидами и современный из стеклобетона, далее стандартные пятиэтажные корпуса без лифта.
Стоп! Запахи исчезли. Девушка вошла в ворота.
Ищу их в проходном дворе. Кажется, в это парадное. Лестница, возмутительно пропахшая кошками. Мой новый нос нервозно относится к кошачьему запаху, выделяет его где надо и где не надо. Вот эта дверь как будто пахнет сиренью. Позвонить, что ли?
Ну конечно, открывает та самая девушка, олицетворение чистоты. На волосах косыночка, прядки над ушами ещё мокрые, в руках сирень, не успела поставить в вазу. Что бы ей сказать, почему я звонил?
— Простите, Ивановы здесь живут? (Не придумал фамилию пооригинальнее.)
— Я Иванова. (Вот так совпадение!)
— Наташа Иванова нужна мне. (Тоже не слишком оригинально. В моем поколении половина девушек — Наташи, вторая половина — Марины.)
— Я Наташа Иванова.
Судьба!
— Нет, вы не та Наташа, — говорю. — Вы гораздо симпатичнее.
После этой удачной слежки я храбро направился к моему майору и предложил использовать в деле мои новые способности.
— Хорошо, — сказал он. — Подберу дело попроще.
В течение следующего месяца мой нос наполняли преимущественно два запаха: водки и крови.
Дела “попроще” были на редкость однообразны. Все они сводились к двум вариантам.
Вариант первый: дело было вечером, делать было нечего. Вышел Вася на улицу, встретил Вову. Чем заняться? Выпить, что же ещё? Пошли в магазин, у входа познакомились с Витей (Виталькой или Валеркой), сложились по рублю, раздавили одну на троих. Показалось мало: вывернули карманы, посчитали мелочь, бутылки сдали, раздавили ещё одну на троих, показалось мало. Набрали на третью. Тут Вася окосел, свалился в канаву и заснул, а Вова с Витей (Виталькой, Валеркой) завели задушевный разговор о взаимном уважении. И что-то там было не так, пустая бутылка под рукой, Витя размахнулся…
— Гражданин начальник, поверьте, не помню ничего. Затмение нашло. Полный провал, невменяемое состояние. Не помню, что бил, не помню, что убежал. А может, и не я вовсе, может, это приятель его стукнул, а на меня сваливает.
Вариант второй: дело было вечером, делать было нечего. Вышел Вася на улицу, встретил Вову. Что делать? Выпить, конечно Пошли в магазин, там у дверей познакомились с Витей (Виталькой, Валеркой), сложились, раздавили одну на троих, показалось мало. Сложились ещё раз — мало. Карманы вывернули — нет ничего. “Ребята, — сказал тогда Валерка (или Витя), — да что же мы, не мужчины, что ли? На бутылку раздобыть не можем. Аида в соседний переулок… Гражданочка, позвольте вашу сумочку тихо, без шума… Ах, ты ещё вопить вздумала? Бутылка в руке, голову сама подставила, дурёха…”
— Гражданин начальник, поверьте, не помню ничего, честное слово! Затмение нашло, сплошной туман. Невменяемое состояние, у меня бывает такое. А вы уверены, что это я ударил? Может, другой кто из этих типчиков? Алкоголики, пропащий народ. Шныряют перед магазином, ищут, с кем бы раздавить на троих…
Вариант первый, вариант второй, вариант первый, вариант второй. И так целый месяц — весь июнь.
Я уже подумывал, чтобы прекратить опыты с моим двенадцатым обонятельным Я, исподволь подыскивал объекты для тринадцатого.
Но вот однажды майор сказал мне как бы мимоходом:
— Какие планы у тебя на лето? Попутешествовать не хочется?
Я сказал, что вообще люблю путешествовать, в особенности пешком, с рюкзаком за плечами.
— А как насчёт самолёта?
— Самолёт нравится меньше. Это что-то вроде заоблачного метро. Вошёл на остановке, вышел на следующей, по дороге смотреть не на что.
— Жаль, жаль! А я как раз хотел предложить тебе самолёт. Пароходом плыть долго, больше недели, и с визами возня.
— Визы? За границу, что ли?
— Догадливый ты стал до невозможности. Речь о Канаде, о Всемирной выставке. Незадача у них там — исчезли картины, хорошие полотна, наши в том числе, из Эрмитажа привезённые. Что-то сами они не сумели разобраться. Вот я и предложил нашему генералу послать тебя. Если ты, конечно, согласишься на самолёт… для экономии времени. Обратно можешь плыть, если очень захочется.
Как в воду глядел майор. Угадал на мою голову.
ГЛАВА 3
Не так давно, ещё в дни моего детства, путешествие за океан действительно было большим путешествием: надо было ехать и ехать по разным странам, пересекая границы, опутанные колючей проволокой; плыть и плыть по шумному океану, страдая от морской болезни, ждать и ждать дни и часы, когда наконец встанут из-за горизонта голубоватые силуэты строений другого мира.
А ныне граница находится под Москвой, на Шереметьевском аэродроме. Подъезжаешь туда на автобусе меньше чем за час от центра, заполняешь декларацию о том, что не везёшь с собой ничего недозволенного: ни золота, ни драгоценностей, ни водки, ни закуски. А затем парни в зелёных фуражках выпускают тебя из Советского Союза.
Ёмкое чрево “Ту-114” поглощает меня. В чреве кресла в белых чехлах, по шести в ряд. На моё счастье, мне достаётся крайнее — у круглого иллюминатора. Зажигается надпись: “Просьба не курить. Пристегнуться ремнями”. Моторы начинают реветь… и ревут десять часов подряд.
Почти над самым “Шереметьевом” входим в облака. За окном сверкает мир ослепительно белых сугробов, мир туго взбитых подушек под густо-синим пологом. Мир этот красив, незапятнанно чист, даже разнообразен по формам, но слишком одинаков для всей планеты.
Летим над Прибалтикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26