Я говорю, что меня однажды избили полицейские. Он улыбается и отвечает:
– А вот и пример как раз.
Я пошутил. Я странно себя чувствую, тело болит. Наблюдаю, как люди спорят о нацистах. Мне нравится. По субботам отстой.
Теперь я уже на вечеринке, и мне не найти Кэндис, так что тусуюсь рядом с бочкой, разговариваю с ди-джеем. Иду в уборную, но какой-то урод заблевал весь пол, и только я собираюсь уйти, как натыкаюсь на Пола Дентона, который шел по коридору, и я смутно припоминаю, что разговаривал с ним вчера вечером, я киваю ему, выходя из заблеванного туалета, но он подходит ко мне и говорит:
– Извини, что я не пришел.
– Да, – говорю, – жаль.
– Ты ждал? – спрашивает он меня.
– Ждал? Да, – говорю. Не все ли равно. – Я ждал.
– Господи, я очень сожалею, – говорит он.
– Слушай, все в порядке. На самом деле, – говорю я ему.
– За мной не заржавеет, – говорит он мне.
– О’кей. Ладно, – отвечаю я. – Мне надо отлить, о’кей?
– Да, естественно. Я подожду, – улыбается он.
После того как я смыл мочой блевотину со стульчака, возвращаюсь обратно по коридору, а Дентон все еще там, с налитым для меня пивом. Я благодарю его, что еще-то мне остается, и мы идем обратно в общую комнату на вечеринку, куда подгребли уроды из Дартмута. Я понятия не имею, каким образом они оказались в кампусе. Должно быть, охрана пропустила их шутки ради. Так что эта тупая богатенькая братва, все в «Брукс бразерс», подходит ко мне, пока я жду, что Дентон принесет очередное пиво, и один из них спрашивает:
– Как дела?
– Не особо, – отвечаю я, и это правда.
– Где тут вечеринка «Приоденься и присунь»? – спрашивает один из них.
– Будет позже, – говорю я ему.
– Сегодня вечером? – спрашивает меня тот же.
– В следующем семестре, – привираю я.
– Ой, бля. А мы-то думали, что это она и есть, – говорят они, совсем огорчившись.
– По мне, так это на Хеллоуин смахивает, – говорит один из них.
– Пидарасы, – говорит другой, глядя по сторонам и кивая. – Пидарасы.
– Извините, парни, – говорю я.
Возвращается Дентон, протягивает мне пиво, и мы разговариваем все вместе. У них начинается раж, когда диджей заводит Сэма Кука из старого, и один из них хватает неплохую первокурсницу и пускается с ней в танец, как только начинается «Twisting the Night Away». Меня тошнит от этого. Оставшиеся дартмутские уроды лишь жмут друг другу руки по-братански. Они почему-то все в зеленом. Дентон пристально смотрит на них и спрашивает:
– Не слишком ли далеко добираться?
– На машине не так далеко, – говорит один из них.
Затем Дентон спрашивает:
– Ну и что же там в свете происходит? Дентон вообще слабак, потому что обращает внимание на этих придурков, но я не говорю ни слова.
– Все круто, – отвечает один из них, оглядывая проходящую уродину – председателя нашего студенческого комитета.
– Вы и в самом деле у черта на рогах, – говорит один из самых гениальных.
Дентон смеется и говорит:
– Типа того.
– Ганновер на самом деле огромный метрополис, – громко вставляю я.
– Клянусь, это напоминает гребаный Хеллоуин, – повторяет один из них, и они меня просто бесят, и пусть даже это так и выглядит, но у этих уродов нет никакого права, так что мне приходится им сказать:
– Нет, это не Хеллоуин, это вечеринка в стиле «заебись».
– В самом деле? – Они все поднимают глаза и пихают локтями друг друга. – Мы готовы заебаться.
– Да, нагибайся, и тебя заебут по самые гланды. – Я слышу, как выпаливаю эти слова.
Они смотрят на меня как на сумасшедшего и уходят, напоследок обзывая меня извращенцем. Мне вообще непонятно, зачем я запарился им это говорить. Я смотрю на Дентона, а он ржет, но видит, что я не смеюсь, и прекращает. Уже поздно, Кэндис нигде не видно, а бочка пустеет. Дентон говорит, что можно пойти к нему, потому что у него есть пиво. И я слегка убрался, так что отвечаю, почему бы и нет. Убедившись, что я не забыл траву, которую прихватил у Роксанн, когда забирал дурь для первокурсниц из Маккаллоу, мы уходим с вечеринки и направляемся в Уэллинг.
Пол
Вернувшись с небольшой экскурсии в больницу, я пошел обратно в свою комнату и подумал, как поступить. Сначала я позвонил в «Каса Мигель» и оставил Шону сообщение. Его там не было. Он уже ушел. Я присел на кровать и скурил пару сигарет. После этого отправился в «Паб» и вначале осторожно высиживал. Я не оглядывался по сторонам, пока не подошел к бару. Гарри уже был на месте. Он вполне оправился и надирался еще круче на пару с Дэвидом Ван Пельтом, сидя возле джукбокса. Я купил себе пива, но пить не стал и пошел следом за какими-то людьми в Бут (для вечеринок в «Конце света» становилось слишком холодно) встретиться с Шоном. Вечеринка же, в конце концов.
Вечеринка была в полном разгаре, когда я до нее добрался. Там был Раймонд, но с ним разговаривать мне не хотелось. Он все равно подошел и спросил, не хочу ли я выпить.
– Да. – Я вытянул шею взглянуть на танцпол.
– Чего ты хочешь? Я знаком с барменом.
– Рома с чем угодно.
Он отошел, а потом я заметил Шона. Я видел его в свете из туалета, который был дальше по коридору, я же стоял в полумраке гостиной Бута. Он стоял на пороге, держа пиво в одной руке и сигарету в другой, и пытался что-то стряхнуть с ботинка. Наши взгляды на мгновение пересеклись, и он робко отвернулся. Я чувствовал себя виноватым из-за вчерашнего – когда сказал ему, что завалил три предмета в прошлом семестре. Я сказал ему об этом только потому, что подумал, как он шикарно выглядит, и мне хотелось с ним переспать. В прошлом семестре обошлось без завалов. (Позднее Шон признался, что он завалил все четыре. На самом деле я и представить себе не мог, чтобы кто-нибудь мог хотя бы один предмет завалить в Кэмдене, не то что все четыре. Полагаю, эта мысль казалась мне настолько нелогичной, что в каком-то извращенном смысле он показался мне еще более привлекательным.) Он подкатывал ко мне вчера вечером, стопудов подкатывал, и это все, что действительно имело значение. С того места, где я стоял, он смотрелся почти как рок-звезда, тайком снятая на видео. Может, немного как Брайан Адаме (правда, без шрамов от прыщей, хотя, признаться, и это может выглядеть секси). Я подошел к нему и сказал, как я сожалею.
– Да, – произнес он, скромно уставившись в пол, по-прежнему пытаясь что-то стряхнуть с ботинка.
Неожиданно я подумал, не католик ли он. Настроение сразу поднялось: парни католики обычно готовы на все.
– Мне тоже жаль.
– Ты ждал? – спросил я его.
– Ждал? Да, наверно, – растерянно согласился он. – Ждал.
– Мне серьезно очень неудобно, – сказал я.
– Да забудь об этом. Все нормально, как-нибудь в другой раз, – сказал он.
Из-за того что просрал это свидание, я чувствовал себя совсем дерьмово, меня всколыхнула волна сочувствия (или желания: эти два понятия были взаимозаменяемы), и я произнес:
– За мной не заржавеет.
– Не стоит, – сказал он, хотя было видно, что ему этого не хотелось говорить.
– Я знаю, что не стоит, но мне хочется. Я действительно настаиваю.
Он опустил глаза и сказал, что ему надо в уборную, а я ответил, что подожду его.
Я думал, переспим ли мы сегодня вечером, но потом попытался избавиться от этой мысли и после этого понял, что лучше оставаться в своем уме. Через какое-то время на вечеринку подтянулась четверка роскошных парней из Дартмута. Когда я вернулся к бочке налить стакан пива для Шона (чем бы это ни кончилось, я собирался его напоить), они все сгрудились вокруг Шона и завели с ним разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– А вот и пример как раз.
Я пошутил. Я странно себя чувствую, тело болит. Наблюдаю, как люди спорят о нацистах. Мне нравится. По субботам отстой.
Теперь я уже на вечеринке, и мне не найти Кэндис, так что тусуюсь рядом с бочкой, разговариваю с ди-джеем. Иду в уборную, но какой-то урод заблевал весь пол, и только я собираюсь уйти, как натыкаюсь на Пола Дентона, который шел по коридору, и я смутно припоминаю, что разговаривал с ним вчера вечером, я киваю ему, выходя из заблеванного туалета, но он подходит ко мне и говорит:
– Извини, что я не пришел.
– Да, – говорю, – жаль.
– Ты ждал? – спрашивает он меня.
– Ждал? Да, – говорю. Не все ли равно. – Я ждал.
– Господи, я очень сожалею, – говорит он.
– Слушай, все в порядке. На самом деле, – говорю я ему.
– За мной не заржавеет, – говорит он мне.
– О’кей. Ладно, – отвечаю я. – Мне надо отлить, о’кей?
– Да, естественно. Я подожду, – улыбается он.
После того как я смыл мочой блевотину со стульчака, возвращаюсь обратно по коридору, а Дентон все еще там, с налитым для меня пивом. Я благодарю его, что еще-то мне остается, и мы идем обратно в общую комнату на вечеринку, куда подгребли уроды из Дартмута. Я понятия не имею, каким образом они оказались в кампусе. Должно быть, охрана пропустила их шутки ради. Так что эта тупая богатенькая братва, все в «Брукс бразерс», подходит ко мне, пока я жду, что Дентон принесет очередное пиво, и один из них спрашивает:
– Как дела?
– Не особо, – отвечаю я, и это правда.
– Где тут вечеринка «Приоденься и присунь»? – спрашивает один из них.
– Будет позже, – говорю я ему.
– Сегодня вечером? – спрашивает меня тот же.
– В следующем семестре, – привираю я.
– Ой, бля. А мы-то думали, что это она и есть, – говорят они, совсем огорчившись.
– По мне, так это на Хеллоуин смахивает, – говорит один из них.
– Пидарасы, – говорит другой, глядя по сторонам и кивая. – Пидарасы.
– Извините, парни, – говорю я.
Возвращается Дентон, протягивает мне пиво, и мы разговариваем все вместе. У них начинается раж, когда диджей заводит Сэма Кука из старого, и один из них хватает неплохую первокурсницу и пускается с ней в танец, как только начинается «Twisting the Night Away». Меня тошнит от этого. Оставшиеся дартмутские уроды лишь жмут друг другу руки по-братански. Они почему-то все в зеленом. Дентон пристально смотрит на них и спрашивает:
– Не слишком ли далеко добираться?
– На машине не так далеко, – говорит один из них.
Затем Дентон спрашивает:
– Ну и что же там в свете происходит? Дентон вообще слабак, потому что обращает внимание на этих придурков, но я не говорю ни слова.
– Все круто, – отвечает один из них, оглядывая проходящую уродину – председателя нашего студенческого комитета.
– Вы и в самом деле у черта на рогах, – говорит один из самых гениальных.
Дентон смеется и говорит:
– Типа того.
– Ганновер на самом деле огромный метрополис, – громко вставляю я.
– Клянусь, это напоминает гребаный Хеллоуин, – повторяет один из них, и они меня просто бесят, и пусть даже это так и выглядит, но у этих уродов нет никакого права, так что мне приходится им сказать:
– Нет, это не Хеллоуин, это вечеринка в стиле «заебись».
– В самом деле? – Они все поднимают глаза и пихают локтями друг друга. – Мы готовы заебаться.
– Да, нагибайся, и тебя заебут по самые гланды. – Я слышу, как выпаливаю эти слова.
Они смотрят на меня как на сумасшедшего и уходят, напоследок обзывая меня извращенцем. Мне вообще непонятно, зачем я запарился им это говорить. Я смотрю на Дентона, а он ржет, но видит, что я не смеюсь, и прекращает. Уже поздно, Кэндис нигде не видно, а бочка пустеет. Дентон говорит, что можно пойти к нему, потому что у него есть пиво. И я слегка убрался, так что отвечаю, почему бы и нет. Убедившись, что я не забыл траву, которую прихватил у Роксанн, когда забирал дурь для первокурсниц из Маккаллоу, мы уходим с вечеринки и направляемся в Уэллинг.
Пол
Вернувшись с небольшой экскурсии в больницу, я пошел обратно в свою комнату и подумал, как поступить. Сначала я позвонил в «Каса Мигель» и оставил Шону сообщение. Его там не было. Он уже ушел. Я присел на кровать и скурил пару сигарет. После этого отправился в «Паб» и вначале осторожно высиживал. Я не оглядывался по сторонам, пока не подошел к бару. Гарри уже был на месте. Он вполне оправился и надирался еще круче на пару с Дэвидом Ван Пельтом, сидя возле джукбокса. Я купил себе пива, но пить не стал и пошел следом за какими-то людьми в Бут (для вечеринок в «Конце света» становилось слишком холодно) встретиться с Шоном. Вечеринка же, в конце концов.
Вечеринка была в полном разгаре, когда я до нее добрался. Там был Раймонд, но с ним разговаривать мне не хотелось. Он все равно подошел и спросил, не хочу ли я выпить.
– Да. – Я вытянул шею взглянуть на танцпол.
– Чего ты хочешь? Я знаком с барменом.
– Рома с чем угодно.
Он отошел, а потом я заметил Шона. Я видел его в свете из туалета, который был дальше по коридору, я же стоял в полумраке гостиной Бута. Он стоял на пороге, держа пиво в одной руке и сигарету в другой, и пытался что-то стряхнуть с ботинка. Наши взгляды на мгновение пересеклись, и он робко отвернулся. Я чувствовал себя виноватым из-за вчерашнего – когда сказал ему, что завалил три предмета в прошлом семестре. Я сказал ему об этом только потому, что подумал, как он шикарно выглядит, и мне хотелось с ним переспать. В прошлом семестре обошлось без завалов. (Позднее Шон признался, что он завалил все четыре. На самом деле я и представить себе не мог, чтобы кто-нибудь мог хотя бы один предмет завалить в Кэмдене, не то что все четыре. Полагаю, эта мысль казалась мне настолько нелогичной, что в каком-то извращенном смысле он показался мне еще более привлекательным.) Он подкатывал ко мне вчера вечером, стопудов подкатывал, и это все, что действительно имело значение. С того места, где я стоял, он смотрелся почти как рок-звезда, тайком снятая на видео. Может, немного как Брайан Адаме (правда, без шрамов от прыщей, хотя, признаться, и это может выглядеть секси). Я подошел к нему и сказал, как я сожалею.
– Да, – произнес он, скромно уставившись в пол, по-прежнему пытаясь что-то стряхнуть с ботинка.
Неожиданно я подумал, не католик ли он. Настроение сразу поднялось: парни католики обычно готовы на все.
– Мне тоже жаль.
– Ты ждал? – спросил я его.
– Ждал? Да, наверно, – растерянно согласился он. – Ждал.
– Мне серьезно очень неудобно, – сказал я.
– Да забудь об этом. Все нормально, как-нибудь в другой раз, – сказал он.
Из-за того что просрал это свидание, я чувствовал себя совсем дерьмово, меня всколыхнула волна сочувствия (или желания: эти два понятия были взаимозаменяемы), и я произнес:
– За мной не заржавеет.
– Не стоит, – сказал он, хотя было видно, что ему этого не хотелось говорить.
– Я знаю, что не стоит, но мне хочется. Я действительно настаиваю.
Он опустил глаза и сказал, что ему надо в уборную, а я ответил, что подожду его.
Я думал, переспим ли мы сегодня вечером, но потом попытался избавиться от этой мысли и после этого понял, что лучше оставаться в своем уме. Через какое-то время на вечеринку подтянулась четверка роскошных парней из Дартмута. Когда я вернулся к бочке налить стакан пива для Шона (чем бы это ни кончилось, я собирался его напоить), они все сгрудились вокруг Шона и завели с ним разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64