https://www.dushevoi.ru/products/dushevye-kabiny/steklyannye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Шон только лишь посмотрел на меня и произнес:
– Не так уж ты мне и нравишься. Не знаю, почему я здесь.
– Ничем не могу помочь, – говорю я, поднимаясь и надевая халат. Я принюхался к халату. – Надо его постирать.
Я просканировал комнату на предмет выпивки, но было уже поздно, и мы разделались со всем пивом. Я потянулся через него и поднес бутылку к свету посмотреть, не осталось ли чего. Ничего.
– «Приоденься и присунь» пропустишь, – сказал он низким угрожающим голосом.
– Знаю.
Я пытался не паниковать.
– А ты пойдешь? – в конце концов спросил я.
– Естественно. – Он пожал плечами и передвинулся к зеркалу, не поднимаясь из кресла.
– Что наденешь? – спросил я.
– Что обычно, – ответил он, уставившись в свое отражение.
Самовлюбленный сучонок.
– Да неужто?
Я оглядел комнату. Не знаю, чего я искал. Хотелось выпить. Я подошел к проигрывателю, осмотрел его.
Рядом с колонкой было полбутылки «Бекса». Я присел обратно на кровать. Он поднялся.
– Я пойду.
– Куда? – спросил я и небрежно хлебнул. Пиво было теплым и выдохшимся, я скорчил гримасу, но все равно выпил.
– Позанимаюсь в ночном зале, – ответил он. Самовлюбленный бздунишка.
Он пошел к двери, и тут я заорал:
– Я не хочу ехать в Бостон на выходные! Не хочу видеть свою мать. Не хочу видеть Джаредов, – (хотя, наверное, мне хотелось увидеться с Ричардом), – и Ричарда из «Сары Лоренс» не хочу видеть, – (это в надежде вызвать у него ревность), – и… – Я умолк.
Он стоял молча.
– И еще я не хочу оставлять тебя здесь… Потому что я не доверяю тебе, но этого я не стал
говорить.
– Я пошел, – произнес он. Открыл дверь и оглянулся. – Я подброшу тебя завтра до автовокзала. Во сколько автобус?
– В одиннадцать тридцать, кажется.
Я глотнул еще пива и закашлялся. Вкус был отвратительный.
– О’кей, подтягивайся к мотоциклу в одиннадцать, – сказал он, выходя.
– В одиннадцать.
Он закрыл дверь, и слышно было, как эхо от его шагов гуляет по коридору.
– Спасибо, Шон.
Я начал собираться, гадая о том, как теперь выглядит Ричард, пытаясь вспомнить, когда видел его в последний раз.
Шон
Кто-то заходит в «Паб», ищет кого-то, не находит и уходит, за ними закрывается дверь. Лорен Хайнд – совершенной красотки, которая оставляла записки у меня в ящике, среди них не было, и в «Паб» сегодня вечером я пришел только затем, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. В прошлую субботу, в общем корпусе, я видел, как она опускает записку. Я и поверить не мог. Я был в таком шоке, что это оказался кто-то симпатичный, что вся прошлая неделя прошла как будто в дурмане. Сейчас я за столом с четырьмя, или пятью, или шестью ребятами, типа слушаю их отмороженный разговор, ищу глазами эту девчонку. Все говорят о том, что нового в скульптурной мастерской – о преподавателях по скульптуре, вечеринках, о последней скульптуре Тони, хотя и понятия не имеют, что она «выражает». Мне Тони сказал, что подразумевал стальную вагину, но никто из этих идиотов не догоняет.
– Она такая волнующая, такая чувственная, – говорит девушка с серьезной миной.
– Очень сильная. Вне стиля, – соглашается ее подружка – лесба из Дьюка, приехавшая в гости, и выглядит она так, будто сильно перебрала с MDA.
– Это Нимой. Чистый Нимой, – говорит Гетч.
Отвлекаюсь. Заходит еще кто-то, это та девчонка, которая, если меня не подводит память, совершенно немотивированно поцеловала меня взасос на прошлой пятничной вечеринке. В джукбоксе по-прежнему Питер Гэбриел.
– Но это же Диана Арбус – вне всякого сомнения, – говорит одна из девушек, и это она серьезно.
Дентон окидывает меня железным взором с противоположной стороны стола. Он-то, наверное, согласился с этим.
– Но ревизионистская теория в ее случае совершенно не обоснована, – радостно вставляет кто-то.
Возникает заминка, затем чей-то вопрошающий голос:
– А как насчет Виджи. Что о Виджи-то вы думаете, бога ради?
Испытывая невнятный сексуальный интерес, заказываю еще один кувшин пива и пакет картофельных чипсов со вкусом барбекю, от которых у меня расстраивается желудок. Питера Гэбриела сменяет Питер Гэбриел. Девчонка, поцеловавшая меня взасос в прошлую пятницу, уходит, купив пачку сигарет, и в каком-то извращенном смысле меня это разочаровывает. Она не настолько симпатична (слегка азиатка, с танцевального?), но, возможно, я бы ей вставил. Возвращаюсь к разговору.
– На этот раз Спилберг зашел слишком далеко, – шипит подсевший за столик недовольный мулат-интеллектуал в неброском необитниковском, но все же модном прикиде, увенчанном беретом.
Куда он зашел? Как будто только и делает, что ошивается в квартире в Кэнфилде, и бухает, как маньяк, и отваливает, когда родители приезжают на уик-энд, и каждый семестр принимает кучу друганов из закрытых колледжей. Какого хуя он делает в этой жизни? Как будто это его юные первогодочки посвящают в свои секреты и с ним подолгу прогуливаются вокруг общаг после ужина?
– Просто слишком далеко, – соглашается Дентон. Он серьезен, не шутит.
– Просто слишком далеко, – говорю я, кивая. Позади нашего столика второкурсники спорят о
Вьетнаме, какой-то чувак, почесывая голову, типа в шутку говорит:
– Черт, когда это было-то? А кто-то еще говорит:
– А не насрать ли?
И жирная девчонка с серьезным видом, готовая уже удариться в слезы, орет:
– Нет!
Кризис Старшекурсника Социологической Специализации. Я поворачиваюсь обратно к нашему столику с Уебками С Искусства, потому что они наводят меньше скуки.
Лесбиянка из Дьюка спрашивает:
– А вам не кажется, что истоки его популярного гуманизма скорее в извращенной поп-культуре шестидесятых, нежели в лишенной иллюзий модернистской точке зрения?
Поворачиваюсь опять к другому столику, но они растворились. Она снова спрашивает, перефразируя вопрос для напряженного мулата. Кого, черт подери, она спрашивает? Кого? Меня? Дентон не перестает кивать, будто она говорит что-то невероятно глубокое.
Кто вообще эта девушка? Зачем она живет? Интересно, может, стоит уйти прямо сейчас? Встать и сказать: «Спокойной ночи, уебки, это было сильно, и надеюсь, я никогда больше не увижу никого из вас» – и уйти? Но если я так сделаю, закончится тем, что они будут говорить обо мне, а это еще хуже, и я серьезно пьян. С трудом держу глаза открытыми. Единственная симпатичная девушка за нашим столиком поднимается, улыбается и уходит. Кто-то громким шепотом говорит:
– Она трахалась… вы готовы? – (Все за столом пригибаются вперед, даже я.) – С Лорен!
У всех от удивления раскрываются рты. Что за Лорен? Француз из Сотвелла? Или алкоголичка из Висконсина, работающая в библиотеке? Не может быть, что это моя Лорен! Исключено. Быть того не может, что она лесбиянка. Даже если так оно и есть – меня это слегка возбуждает. Но… может, записки она доставляла не по адресу? Может, она имела в виду ящик Джейн Горфинкель – он как раз над моим? Не хочется спрашивать, о которой Лорен идет речь, хотя узнать хочется. Гляжу на бар, пытаюсь отвлечься, но там по меньшей мере четыре девчонки, с которыми я переспал. На меня не смотрит ни одна из них. Они по-деловому, с отсутствующим видом потягивают пиво и курят, да что за хуйня. В конце концов срываюсь, сваливаю, ухожу. Проще простого. Я за дверью. Фелс неподалеку. У меня там есть кое-какие друзья, разве не так? Но при мысли об этом находит невероятнейшая тоска, так что я просто слоняюсь какое-то время по общаге, а затем сваливаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
 https://sdvk.ru/Sanfayans/Rakovini/Melana/ 

 Decocer Siena