А нет ли во всем этом элемента шарлатанства?
Додик: Я вижу в этом, скорее, экзистенциальную шутку своего рода.
Геня: Нет. В этом нет ни того, ни другого, хотя, конечно, дедушка научил Нику и меня относиться и к его, и к нашей смерти с некоторой иронией. Такое к ней отношение характерно для промежуточной ситуации . Достаточно себя поместить в такую ситуацию и… То есть, конечно же, поместить себя в нее — невозможно. Но можно в ней оказаться. Я думаю — и это самое интересное, — что те, кто в нее попадают, не меняются . И ты сам и то, что тебя окружает, остается тем же самым для себя — но не для тебя . Для тебя же самого ты сам, другие люди, вещи и места обретают особый смысл. Особый, но не другой . Можно даже сказать, что они для тебя обретают свой (т. е. их ) собственный смысл, которого в другом месте — вне промежуточной ситуации — они не имели. Кто знает? Может быть, вне этой ситуации они вообще не могут иметь никакого реального смысла для тебя. Когда я повторяю «для тебя», я имею в ниду, что само понятие «промежуточная ситуация» имеет смысл только для одного, данного, то есть присутствующего здесь и сейчас, человека.
Андрей: Почему ты называешь эту ситуацию промежуточной? Только говори осторожнее; видишь, Саша весь дрожит. Додик, дайте ему валерьянки, пожалуйста.
Геня: «Промежуточное» — это то, что находится между твоим субъективным психологическим восприятием себя и жизни, и объективностью сознания. В этом — главное отличие промежуточной ситуации от «пограничной ситуации» или «ситуации выбора» у экзистенциалистов. Они ввели это понятие…
Додик: Но они это сделали, чтобы показать, как сама жизнь , кристаллизуясь, подводит человека к данному моменту решения и выбора. И этот момент — один. Вторым будет момент смерти. Поэтому этот момент и есть единственный момент бытия.
Геня: Так не может получиться. Сама жизнь не кристаллизуется. Что-то может происходить только в сознании, которое всегда есть. «Ситуация выбора» экзистенциалистов выведена из жизни и полностью подчиняется ее, жизни, логике. Их бунт поэтому чистая риторика. Их сознание парализовано романтическими амбициями, а их эстетика запрещает иронию. Вообще они играют на руку жизни. Моя же промежуточная ситуация не вынуждает меня ни к какому выбору и, строго говоря, не имеет никаких последствий для моей жизни. Но все мое прошлое, оказываясь осмысленным, уходит в смысл вместе с его, прошлого, трагедией и непоправимостью; туда же «проваливается» важность происходящего и неотвратимость будущего.
Андрей: Твоя промежуточная ситуация не является ни феноменом, ни эмпирическим фактом.
Геня: Разумеется, она — ни то, ни другое. Потому-то она и может быть реально пережита. Переживший ее человек точно знает, что он уже не сможет вернуться к прошлому, ибо для него прошлое не существует. Но это переживание не приблизит его к «жизни новой», ибо она будет всегда от него «отодвигаться» в неохватываемое сознанием будущее. Словом, моя ситуация называется промежуточной потому, что она оставляет пережившего ее в бесконечном промежутке между исчезнувшим, то есть превратившимся в смысл, прошлыми — будущим, которое из «ожидаемого» или «обозримого» превратилось в символ еще не свершившегося сознания. Поэтому такой человек не отмечает этапы к достижению цели, а наблюдает точки сознательного прохождения . И было бы смешно и нелепо, если бы он «свободно предоставил себя в распоряжение других»: люди цели не могут реально воспользоваться свободно проходящим. Его слова и дела не послужат никакому делу.
Андрей: Как я понимаю, твой «свободно проходящий» занимает «промежуточное положение» между сверхчеловеком Ницше, homo viator'oм Габриэля Марселя и ангелом.
Геня: Нисколько, ибо, в отличие от них, он просто не существует как отличный от других . Существует только это неотмеченное состояние создания, которое хотя и вводит его в промежуточную ситуацию, но никак его этим «введением» не обозначает. Теперь делайте со мной, что хотите!
Андрей: С тобой ничего нельзя сделать, ибо твоя промежуточная ситуация — это трюк, который делает тебя неуязвимым в споре. Временно, разумеется, пока собеседники не придут в себя…
Додик: И не вернутся от самих себя к «проблемам дня», так сказать. Вы это имеете в виду, да?
Андрей: Я просто думаю, что Генина промежуточная ситуация может быть понята — или пережита — не более чем одним человеком в каждый данный момент. И в этом смысле она действительно предельно индивидуальна.
Додик: А не кажется ли вам, что — по той же причине — и смерть не может быть пережита более чем одним человеком в каждый данный момент?
Я: При том, что в обоих случаях сам случай никак не будет зависеть от переживающего. От него будет зависеть лишь, как пережить, но не факт переживания.
Когда через восемнадцать лет я пересказывал эту беседу Нике (в начале нашего разговора об экзистенциалистах, на набережной Сен-Мишель), то он заметил, что само понятие персонологии вытекает из объективности, не-психологичности сознания. Так, к примеру, сам случай включения человека в промежуточную ситуацию — объективен. Но поскольку подавляющее большинство философствующих продолжает мыслить, говорить и писать в категориях «общего, частного, единичного», то им будет очень трудно понять, что в промежуточной ситуации мы всегда имеем дело с единичным случаем однойи той же объективности сознания. Когда же я его спросил: «А как же с Робертом? Неужели это в нем исчезло?» — то он, после небольшой паузы, сказал, что случай «случается», так сказать, только с тем, кто может его пережить, но это не значит, что он это сделает. И добавил: «Нет борьбы сознания с жизнью. Сознание ни с чем не борется. Но наблюдающий промежуточную ситуацию в другом (что вряд ли возможно без особой способности наблюдения) видит ее как борьбу другого со своей (другого) жизнью. Можно, конечно, и совсем уехать — как я, например, — но это далеко не всегда дает дополнительный шанс, Роберт пошел навстречу смерти во имя жизни, что объективно-омерзительно (смерть такого не прощает!). Он оставил данную ему (природно?) потенцию включения в промежуточную ситуацию, но не попал в сознательную ситуацию смерти. Я оставался в ней на всю жизнь, но заплатил за это полнотой жизни. Но это, разумеется, только если смотреть со стороны — само сознание не знает цены и платы, как оно не знает и борьбы, Геня, например, обожает наблюдать, и поэтому, должно быть, его не интересует счастье. А Роберту, чтобы вновь «попасть в случай», нужно будет пройти через вторичную смерть». «А как же со мной, — не удержался я, — представится ли мне такой случай?» «Не знаю, — засмеялся Ника, — ведь ты, перефразируя Георгия Ивановича, который, естественно, тебя не мог знать, до сих пор не решил, что тебе делать со своим пудингом, и пока отщипываешь по кусочку от чужих. Помнишь, как мы обедали в клубе вчетвером — Артур, Фредерик, ты и я? После обеда Артур сказал дяде Фредерику, что ты — самый неталантливый из известных ему необыкновенных людей. Меня это определение очень рассмешило, а Фредерик к этому добавил, что твой удел — вечно быть в высшей лиге. И не потому, что ты этого заслуживаешь „по классу“, а потому, что ни в какую другую тебя не примут по уставу. Ну, недоволен? Сам напросился, как любил говорить Роберт».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Додик: Я вижу в этом, скорее, экзистенциальную шутку своего рода.
Геня: Нет. В этом нет ни того, ни другого, хотя, конечно, дедушка научил Нику и меня относиться и к его, и к нашей смерти с некоторой иронией. Такое к ней отношение характерно для промежуточной ситуации . Достаточно себя поместить в такую ситуацию и… То есть, конечно же, поместить себя в нее — невозможно. Но можно в ней оказаться. Я думаю — и это самое интересное, — что те, кто в нее попадают, не меняются . И ты сам и то, что тебя окружает, остается тем же самым для себя — но не для тебя . Для тебя же самого ты сам, другие люди, вещи и места обретают особый смысл. Особый, но не другой . Можно даже сказать, что они для тебя обретают свой (т. е. их ) собственный смысл, которого в другом месте — вне промежуточной ситуации — они не имели. Кто знает? Может быть, вне этой ситуации они вообще не могут иметь никакого реального смысла для тебя. Когда я повторяю «для тебя», я имею в ниду, что само понятие «промежуточная ситуация» имеет смысл только для одного, данного, то есть присутствующего здесь и сейчас, человека.
Андрей: Почему ты называешь эту ситуацию промежуточной? Только говори осторожнее; видишь, Саша весь дрожит. Додик, дайте ему валерьянки, пожалуйста.
Геня: «Промежуточное» — это то, что находится между твоим субъективным психологическим восприятием себя и жизни, и объективностью сознания. В этом — главное отличие промежуточной ситуации от «пограничной ситуации» или «ситуации выбора» у экзистенциалистов. Они ввели это понятие…
Додик: Но они это сделали, чтобы показать, как сама жизнь , кристаллизуясь, подводит человека к данному моменту решения и выбора. И этот момент — один. Вторым будет момент смерти. Поэтому этот момент и есть единственный момент бытия.
Геня: Так не может получиться. Сама жизнь не кристаллизуется. Что-то может происходить только в сознании, которое всегда есть. «Ситуация выбора» экзистенциалистов выведена из жизни и полностью подчиняется ее, жизни, логике. Их бунт поэтому чистая риторика. Их сознание парализовано романтическими амбициями, а их эстетика запрещает иронию. Вообще они играют на руку жизни. Моя же промежуточная ситуация не вынуждает меня ни к какому выбору и, строго говоря, не имеет никаких последствий для моей жизни. Но все мое прошлое, оказываясь осмысленным, уходит в смысл вместе с его, прошлого, трагедией и непоправимостью; туда же «проваливается» важность происходящего и неотвратимость будущего.
Андрей: Твоя промежуточная ситуация не является ни феноменом, ни эмпирическим фактом.
Геня: Разумеется, она — ни то, ни другое. Потому-то она и может быть реально пережита. Переживший ее человек точно знает, что он уже не сможет вернуться к прошлому, ибо для него прошлое не существует. Но это переживание не приблизит его к «жизни новой», ибо она будет всегда от него «отодвигаться» в неохватываемое сознанием будущее. Словом, моя ситуация называется промежуточной потому, что она оставляет пережившего ее в бесконечном промежутке между исчезнувшим, то есть превратившимся в смысл, прошлыми — будущим, которое из «ожидаемого» или «обозримого» превратилось в символ еще не свершившегося сознания. Поэтому такой человек не отмечает этапы к достижению цели, а наблюдает точки сознательного прохождения . И было бы смешно и нелепо, если бы он «свободно предоставил себя в распоряжение других»: люди цели не могут реально воспользоваться свободно проходящим. Его слова и дела не послужат никакому делу.
Андрей: Как я понимаю, твой «свободно проходящий» занимает «промежуточное положение» между сверхчеловеком Ницше, homo viator'oм Габриэля Марселя и ангелом.
Геня: Нисколько, ибо, в отличие от них, он просто не существует как отличный от других . Существует только это неотмеченное состояние создания, которое хотя и вводит его в промежуточную ситуацию, но никак его этим «введением» не обозначает. Теперь делайте со мной, что хотите!
Андрей: С тобой ничего нельзя сделать, ибо твоя промежуточная ситуация — это трюк, который делает тебя неуязвимым в споре. Временно, разумеется, пока собеседники не придут в себя…
Додик: И не вернутся от самих себя к «проблемам дня», так сказать. Вы это имеете в виду, да?
Андрей: Я просто думаю, что Генина промежуточная ситуация может быть понята — или пережита — не более чем одним человеком в каждый данный момент. И в этом смысле она действительно предельно индивидуальна.
Додик: А не кажется ли вам, что — по той же причине — и смерть не может быть пережита более чем одним человеком в каждый данный момент?
Я: При том, что в обоих случаях сам случай никак не будет зависеть от переживающего. От него будет зависеть лишь, как пережить, но не факт переживания.
Когда через восемнадцать лет я пересказывал эту беседу Нике (в начале нашего разговора об экзистенциалистах, на набережной Сен-Мишель), то он заметил, что само понятие персонологии вытекает из объективности, не-психологичности сознания. Так, к примеру, сам случай включения человека в промежуточную ситуацию — объективен. Но поскольку подавляющее большинство философствующих продолжает мыслить, говорить и писать в категориях «общего, частного, единичного», то им будет очень трудно понять, что в промежуточной ситуации мы всегда имеем дело с единичным случаем однойи той же объективности сознания. Когда же я его спросил: «А как же с Робертом? Неужели это в нем исчезло?» — то он, после небольшой паузы, сказал, что случай «случается», так сказать, только с тем, кто может его пережить, но это не значит, что он это сделает. И добавил: «Нет борьбы сознания с жизнью. Сознание ни с чем не борется. Но наблюдающий промежуточную ситуацию в другом (что вряд ли возможно без особой способности наблюдения) видит ее как борьбу другого со своей (другого) жизнью. Можно, конечно, и совсем уехать — как я, например, — но это далеко не всегда дает дополнительный шанс, Роберт пошел навстречу смерти во имя жизни, что объективно-омерзительно (смерть такого не прощает!). Он оставил данную ему (природно?) потенцию включения в промежуточную ситуацию, но не попал в сознательную ситуацию смерти. Я оставался в ней на всю жизнь, но заплатил за это полнотой жизни. Но это, разумеется, только если смотреть со стороны — само сознание не знает цены и платы, как оно не знает и борьбы, Геня, например, обожает наблюдать, и поэтому, должно быть, его не интересует счастье. А Роберту, чтобы вновь «попасть в случай», нужно будет пройти через вторичную смерть». «А как же со мной, — не удержался я, — представится ли мне такой случай?» «Не знаю, — засмеялся Ника, — ведь ты, перефразируя Георгия Ивановича, который, естественно, тебя не мог знать, до сих пор не решил, что тебе делать со своим пудингом, и пока отщипываешь по кусочку от чужих. Помнишь, как мы обедали в клубе вчетвером — Артур, Фредерик, ты и я? После обеда Артур сказал дяде Фредерику, что ты — самый неталантливый из известных ему необыкновенных людей. Меня это определение очень рассмешило, а Фредерик к этому добавил, что твой удел — вечно быть в высшей лиге. И не потому, что ты этого заслуживаешь „по классу“, а потому, что ни в какую другую тебя не примут по уставу. Ну, недоволен? Сам напросился, как любил говорить Роберт».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29