— Но он же хороший специалист…
— По утоплению работников! Все, разговор окончен. Сохранить его не удастся, даже если ты у меня здесь коленками на ковре дырку провертишь. За такие происшествия кто-то должен отвечать. Уйдет вовремя на пенсию — уйдет от суда. Нет — размотается на полную катушку. Я его прикрывать не стану. И тебя не стану. Мне свои лампасы ближе к телу! Короче, иди и действуй. Пока время есть.
— Разрешите обратиться, товарищ генерал-полковник?
— Не разрешаю! Иди, иди, Семеныч, от греха подальше. Мне по твоей милости сейчас тоже лысиной об паркет стучать придется. Лучше иди, пока я совсем не осерчал. И не затягивай с рапортами. Я подпишу. Пока еще имею право подписывать.
Глава 12
— Отдела у тебя нет! — сказал генерал. — Я только что оттуда. Начальство требует головы. Первую твою. Если хочешь уйти без потерь — пиши рапорт по здоровью. На гражданке до тебя не дотянутся. Районные прокуроры в наши стены не вхожи, а военным ты без звездочек неинтересен. Живи — выращивай капусту. Остальных мы уволим по сокращению штатов. Все понял?
— Так точно.
— Не так-точничай. Ты уже почти гражданский человек. В косоворотке и шляпе. Привыкай выражаться по-цивильному. А то от тебя дамочки в
Скверах шарахаться станут. Иди готовь отписки. От твоих литературных способностей теперь твоя судьба зависит. А возможно, и моя. Не теряй время.
Отдел, которым руководил полковник Зубанов, прекратил свое двадцатилетнее существование. Равно как и сам полковник Зубанов. Случилось то, что должно было рано иди поздно случиться.
Глава 13
Похороны состоялись. Прошло девять дней. И сорок. Полковник Зубанов вышел в отставку по состоянию резко пошатнувшегося здоровья. Генерал Осипов получил выговор с занесением в личное дело. Работники отдела вышли на гражданку.
— Ну что, роешь землю? — спросил генерал бывшего полковника.
— Рою, — ответил полковник. — Картошка вот. Голландская. Элитный сорт. Покупная хуже.
— Агрономом стал?
— Да нет. Просто все равно что-то делать надо.
— Ну, рой, рой. Крот. А жена как? Дети?
— Нормально жена. А вы каким ветром здесь?
— Случайным. Приятели на рыбалку пригласили. Где-то здесь, недалеко. Говорят, не рыбалка — массовая рыбья капитуляция. Караси на пустой загнутый палец цепляются.
— Так вы же никогда рыбаком не были.
— Ты тоже о картошке не мечтал.
— И то верно.
— Ну ладно, я пошел. А то они уже гудят. Видно, водка у них стынет. Так, значит, говоришь, с семьей все нормально?
— Нормально.
— А остальное?
— Что остальное?
— Ну, жизнь. В общем и целом.
— Хорошо жизнь. Так, как и планировал.
За этим «как планировал» генерал и приезжал.
— Ну, тогда всего наилучшего.
— И вам. И рыбы побольше.
— А тебе картошки.
Глава 14
— Что вы еще узнали по делу со взрывом? — спросил «главный опер» Шестого отдела ГРУ генерал Федоров своего заместителя.
— Ничего нового. Расследование закончено. Дело закрыто и передано в архив. Отдел расформирован. Весь личный состав уволен в отставку.
— Весь?
— До последнего человека.
— А Зубанов?
— Ушел в отставку. Купил участок. Занимается сельским хозяйством. На работу пока не устроился. Живет на пенсию.
— Не устроился на работу? Может, где-нибудь неофициально подрабатывает?
— Таких сведений нет.
— С «однополчанами» общается?
— Практически нет.
— А теоретически?
— Контактов не зафиксировано. Правда, наблюдение за ним было фрагментарным. От случая к случаю.
— И что в этих фрагментах?
— Ничего подозрительного.
— Странно. Странно все это. Особенно для Зубанова. Нехарактерно для него сельское хозяйство. И нелюдимость. Не тот человек Григорий Степанович, чтобы добровольно на покой уйти и ничем там не заниматься. Не тот! Вот что, посмотрите за ним маленько. Только не от случая к случаю. Попристальней. Все-таки бывший главный конкурент. Может, чего и углядите. Работайте максимально аккуратно. Как с нитроглицерином. Лишний раз не высовывайтесь, на рожон не лезьте. Он калач тертый-перетертый. Халтуру за версту углядит. Если какая-то дополнительная информация появится — сообщите лично мне. Если нет… тоже сообщите. Не верю я что-то в его морковные увлечения. Как бы нам эта его морковка однажды боком не вышла. Или того хуже не вошла! И еще одна маленькая просьба. Считайте, что эту работу вы делаете для меня. Персонально. Так сказать, в виде личного одолжения.
* * *
Вторые сутки Григорий Степанович чувствовал за собой «хвост». Видеть не видел — чувствовал. Как матерый волк приближение еще далекой, еще невидимой и неслышимой своры охотничьих псов.
«Топчут» его, как пить дать «топчут». Причем, похоже, коллеги из «наружки». Потому что очень профессионально. Милицию он давно бы уже «срисовал». Те работают примитивно, в расчете на недалеких, не обученных приемам контрнаблюдения уголовников. Другое дело «девятка».
Проверить свои ощущения отставному полковнику было сложно. Он был один, без дополнительного технического обеспечения, транспорта, без аппарата многочисленных помощников, а самое главное, без прикрытия Комитета. Пара глаз, пара ушей и интуиция — вот все, чем он располагал на сегодняшний день. И еще многолетним опытом оперативной работы, который подсказывал ему, что так просто от него, бывшего начальника специального отдела, знающего очень и очень много такого, что знать простым пенсионерам не положено, — не отвяжутся. Месяц будут смотреть. Год. А может быть, и всю оставшуюся жизнь.
Ладно, пусть смотрят, все равно ничего интересного не увидят. Обычный пенсионный быт: походы за хлебом и молоком и в районную поликлинику, вечерние прогулки в ближнем сквере, долгие разговоры ни о чем с соседями по лестничной клетке.
Изо дня в день. Из недели в неделю.
— Здравствуйте, Зоя Михайловна. Не слышали, когда воду горячую обещали дать? Еще вчера? А холодную снять? Завтра. Ну, вы смотрите, что делается. И подъезды уже вторую неделю не подметали. И лампочки не вкручивали. Никакой жизни законопослушному жильцу… И не говорите. Как так можно!..
Бригада «наружки» честно фиксировала контакты и записывала, если это было возможно, разговоры. Работа была — не бей лежачего. Встречи объекта с посторонними лицами были малочисленны и однообразно одинаковы — все те же соседи, продавцы магазинов и табачных киосков, разговоры о погоде и недобросовестной работе городских и коммунальных служб, о болячках и задержанной на три дня пенсии. Скулы со скуки может свести. Честное слово!
— Еле встал вчера, так в спину вступило. Как вступило — так ни туда ни сюда. Хоть плачь. Вставал, вставал — не могу. Потому что вступило…
— И так еще пять с половиной минут, — докладывал бригадир «топтунов» своему начальству.
— И больше ничего?
— Ничего!
— И он слушал?
— Слушал.
— Странно, странно. Что у них, другой темы не нашлось? Перекрутите-ка на конец разговора.
Пауза. Шелест перематываемой пленки.
— …вот как вступило! Никогда такого не было, а тут — нате вам. Думал, не разогнусь. Но разогнулся. Хотел в поликлинику пойти, но уже отлегло. Что врачу говорить? Теперь боюсь, опять как вступит…
— А другие контакты?
Главный «топтун» молча перемотал и включил пленку.
— Если воду к завтра не дадут…
— Я точно знаю, что это ихний пацан стенку изрисовал. У них вся семейка такая пакостная…
— Это все?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90