.. – Посейдон помолчал. – Тогда все просто, – он тяжело вздохнул. – Мы должны доставить эти чертовы бумаги, или диски, или что там еще – во что бы то ни стало! И если Моссаду взбредет в голову нам помешать, пусть рискнут...
– Здоровьем, – добавил Мина.
Посейдон остро взглянул на него.
Мина был хороший человек, но ему, к несчастью, кто-то привил пусть не яркий, зато сугубо животный, пещерный антисемитизм. А может быть, это у него вообще наследственное.
– Мина... – мягко сказал Посейдон.
– А я что?! Я ничего, – вскинулся тот.
– Мина, они имеют право брать этого немца и лезть в это дело. И моральное, и юридическое, и генетическое, и историческое...
– А мы не имеем исторического права?
– Имеем, – устало ответил Каретников. – Но копья ломать из-за доктора Валентино мы не станем, и это приказ... Мы говорим не по делу, давайте перейдем к самой операции. Место действия – зарубежный мегаполис, река. Какие будут предложения по экипировке? Флинт, ты первый.
– Будет отправлено дипбагажом?
– Как обычно. Не в самолет же возьмем.
...Началось рутинное обсуждение деталей. Мина хотел было заказать еще пива, но Каретников не разрешил, и старый диверсант окончательно обиделся.

Глава двенадцатая
ОСИНОЕ ГНЕЗДО

Немка молча наблюдала, как отряд Маэстро со знанием дела устраивает погром в ее скромном гнезде.
Ситуация была из тех, в которых Первая боевая группа не церемонилась. У Маэстро и Мадонны было достаточно опыта, чтобы сделать стойку, едва хозяйка открыла рот. И дверь.
Она, хозяйка, разительно отличалась от обычных сельских жителей, хотя и старалась изображать простолюдинку. Именно это ее стремление настроило Маэстро на торжественный лад.
– Ордер, – пробормотала немка, на миг растерявшись, и употреблением этого слова подписала себе приговор.
Вместо ордера перед ней нарисовалась черная, как ужас ночи, рожа Гусара. Лицо немки исказилось от отвращения.
– Посторонись, хозяюшка, – пробасил Гусар. Та не двинулась с места, и Гусар аккуратно поднял ее за плечи и переставил, как куклу.
Ей не оставалось ничего другого, кроме того, как смотреть на цепочку спецназовцев, бесшумно втягивающуюся внутрь дома. Маэстро, замыкавший процессию, тронул немку за плечо и пропустил вперед себя.
Шедшая впереди Мадонна обернулась и бросила на ходу:
– Вам возместят весь ущерб.
А Киндер и Макс уже поднимали половицы. Не прошло и пяти минут, как комнаты приобрели абсолютно нежилой вид. Томас упоенно вспарывал подушки, Гусар гремел чем-то в погребе.
Маэстро же просто спросил:
– Где он?
Его тактика сработала.
Поведение его группы не оставляло сомнений в осведомленности насчет деятельности хозяйки. И она, можно сказать, раскололась. Созналась в факте, хотя, помимо этого, так и не сказала ничего. Маэстро ожидал большего, но не дождался.
Ответила только:
– Достаточно далеко, чтобы вы его не достали.
Брови Маэстро иронически вскинулись:
– Даже так? Неужели? Это если только он на Марсе...
– Я требую остановить произвол, – твердо заявила та. – И я еще раз требую предъявить ордер.
– И прокурора с адвокатом, конечно?
– Желательно.
– Посмотрите, шеф, – Гусар, отдуваясь, вылез из погреба, держа в руках ворох грязной одежды.
Маэстро покосился на тряпки:
– Ну, все понятно. Как же вы так оплошали, хозяюшка, не сожгли? – обратился он к немке. – Промашка вышла.
– Не успела. Собиралась.
Командир тяжело вздохнул. Напрашивался набивший оскомину процессуальный вопрос: «На кого ты работаешь?» Наверное, это прозвучало бы настолько банально, что показалось бы смешным.
Инициативу перехватила Мадонна, решившая, что двум женщинам всегда легче договориться.
Серьезное заблуждение.
– Послушайте, милая. Вы стали соучастницей в тяжком преступлении – и не в одном. Я даже не знаю, какое из них хуже. Я рискую быть тривиальной, но вы можете облегчить свою участь... в общем, вы меня поняли, да?
– Хуже моей участи ничего быть уже не может. Мне все равно. Я ничего вам не скажу, не трудитесь напрасно. Кроме некоторых фактов биографии, если вам интересно. Вам все станет ясно.
– Вы не понимаете, – терпеливо сказала Мадонна. – Вы не любите Россию и русских, вы обижены на судьбу за то, что вам выпало убогое прозябание в этой глуши. Возможно, были репрессированы. Допустим. Но в руках вашего недавнего гостя находится нечто, способное нанести вред не только России, но и всей Европе, да и не только ей. Вы подумали об этом? Вам наплевать на историческую родину?
По лицу женщины скользнула тень сомнения.
Но в следующее мгновение оно вновь закаменело.
– Если это случится, то, значит, Европа заслужила.
– Стало быть, все заслужили?
– Стало быть, так.
– И вы?
– А почему я должна быть исключением?
– Да он в райцентре, – махнул рукой Маэстро, которому надоели эти пустопорожние разговоры. – Больше ему некуда податься. Мы же все равно это выясним, хозяюшка! Чуть позже, но выясним. А с вашей помощью было бы быстрее, и вам бы зачлось... да что с вами разговаривать.
Подошел Макс:
– Шеф, посмотрите.
Он держал в руках записную книжку. Командир взял ее, полистал. Дойдя до середины, задержался.
– Негусто, – заметил он. – Как же вы так оплошали, Полина Карловна? – Маэстро впервые назвал немку по имени. – Молчите, как белорусский партизан, а телефоны записываете... и все они местные...
– Это не ваше дело, – отрезала хозяйка. – Делайте что хотите. Но только имейте в виду: преступница я, не преступница, но постараюсь, чтобы вас наказали за беззаконие. Я дойду, если потребуется, до Европейского суда.
– Да нам не привыкать, – не удержался Макс.
– Смотри, как интересно, – Маэстро показал книжку Мадонне. – Везде проставлены фамилии-имена, а этот номер сам по себе.
– Сейчас пробьем, – кивнула та.
Полина Карловна сидела как изваяние.
– Хреновый из вас конспиратор, – заметил Маэстро. – Неужто не было возможности уехать на историческую родину? Теперь расхлебывайте...
* * *
Звонки не предусматривались, и стук в дверь тоже не предусматривался.
Поэтому в квартире никто, казалось, не шелохнулся в ответ на крадущиеся шаги по лестнице. За запертой дверью царила мертвая тишина.
День был в разгаре, и улицы уездного городка оживились – к неудовольствию Маэстро. Он не любил проводить боевые операции в гражданском окружении, но другого выхода не было.
Дверной глазок был немедленно заклеен жевательной резинкой.
Очевидно, в квартире оценили этот жест, потому что дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возникли два бритых лба, готовых провести разведку боем.
Первый держал обеими руками парабеллум, и пуля едва не снесла Томасу башку. Тот среагировал стремительно, успел отклониться, поэтому пуля вонзилась в стену, выбив из штукатурки фонтан крошева. Амбал успел сделать еще два выстрела, таких же неудачных, прежде чем ему ответил Киндер. Лоб амбала зафонтанировал кровью, и он завалился навзничь.
Второй перепрыгнул через труп и тоже открыл огонь. От его выстрелов Маэстро спас бронежилет, но на какое-то время у командира потемнело в глазах, и он присел на ступеньку.
Бритый лоб бросился вниз по лестнице и, едва миновав один пролет, в точности повторил судьбу своего товарища:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56