Правда, он тогда думал «жаловать их деньгами», то есть давать дворянам жалованье за службу. Но это было тогда, в сентябре, позже он свои намерения изменит…
…Молебен закончился. Началась присяга «императору». Первым это сделал священник, затем он стал приводить к присяге своих прихожан — казаков. Когда все присягнули, Пугачев вышел из церкви. Обратился к народу, обещал ему избавить всех от «утеснений и бедностей», приказал по случаю радости открыть питейный дом для желающих. Сам же направился в дом казака Ивана Творогова, приготовленный для него Овчинниковым. Шел под орудийные и ружейные выстрелы — казаки чествовали своего «царя-батюшку». Вспомнил и спросил Овчинникова:
— А где здешний атаман Лазарь Портнов?
— Я его арестовал.
— За что?
— Ваше величество приказали, чтобы посланный от Вас манифест он прочел казакам. А он читать его не стал и положил в карман. Он же приказал разломать через Яик мост и вырубить два звена, чтоб Вам с войском перейти было нельзя. А напоследок хотел бежать.
Несколько яицких казаков добавили к этому, что атаман сильно и постоянно их притеснял, разорил вконец.
— Коли он такой обидчик, — решил Пугачев, — то прикажи его повесить.
Приказание исполнили немедленно. «Император» два дня жил у Творогова, который на правах радушного хозяина угощал его чем только мог. Пугачев остался доволен:
— Будь же ты у меня полковником и командиром над илецкими казаками.
Так и решил казачий круг. На нем же Федора Чумакова избрали начальником артиллерии, Максима Горшкова — секретарем. К четырем годным пушкам приделали лафеты, как приказал Пугачев. Выйдя из городка, он забрал с собой казну, порох, свинец, ядра.
Следующей на пути пугачевского войска, которое увеличилось до 700 человек, стояла крепость Рассыпная. Ее охраняли 50 оренбургских казаков и гарнизонная рота во главе с комендантом майором Ведовским. Но на помощь ему из Нижне-Озерной крепости уже спешил новый отряд — солдатская рота капитана Сурина и сотня казаков. Но Пугачев оказался проворнее — 24 сентября его посланец появился в крепости с новым манифестом, в котором обитателям, как до этого жителям других мест, призывалось быть верными и послушными, стремиться к «государю» с радостью и «детскою ко мне, государю вашему и отцу, любовию». Обещались те же блага, что ранее другим (новое здесь — «чинами и честию, а вольность навеки получат»), и «праведный гнев противникам моим».
Веловский манифест не принял и приказал открыть огонь из ружей. Восставшие 25 сентября, сломав ворота, ворвались в крепость. Комендант с несколькими офицерами и солдатами отстреливался из окон своего дома. Его взяли штурмом, выломав перед тем дверь. Велов-ского, нескольких других офицеров и священника тут же повесили. Крепостных солдат зачислили в казаки. Повстанцам достались три чугунные пушки, пять бочонков пороху, ядра.
На следующий день направились к Нижие-Озерной (Столбовой). Встретив отряд капитана Сурина, разгромили его, командир разделил участь офицеров Рассыпной крепости. Подошли к крепости поздно вечером. Здесь было с 50 оренбургских казаков, небольшое число солдат и драгун. При подходе пугачевцев казаки ночью перебежали к ним. Комендант майор Харлов за недостатком защитников сам стрелял из пушек. Но гарнизон бодрым назвать было невозможно — его подчиненные со страхом ожидали восставших. Те утром 26 сентября подошли к крепости. Комендант с зажженным фитилем бегал от пушки к пушке. Стрельба продолжалась около двух часов, но пугачевцам никакого вреда не причинила. Она разбили ворота, и в последовавшей затем схватке погибли комендант, несколько офицеров, до десятка солдат. Оставшихся в живых солдат, как и других, поверстали в казаки. Годные пушки, пять бочек пороха, ядра забрали с собой.
Войско Пугачева направилось к Татищевой крепости, более крепкой и защищенной, чем большинство тех, которыми повстанцы уже овладели. Крепость лежала недалеко, в 64 верстах от Оренбурга — центра обширного края, юго-восточных пределов Европейской России. Губернатор Рейнсдорп не знал об успешных действиях Пугачева до 21 сентября. В этот день прискакал илецкий казак и принес весть о падении его родного города. Хотя губернатор посчитал известие «невероятным», но меры принял — сразу же направил «увещание» яицким и илецким казакам. Но в Илецкий городок оно не попало — там уже находились восставшие. В Яицком же городке несколько дней спустя письмо Рейнсдорпа читали вслух всем казакам, но лишь немногие показали «явное к известному самозванцу отвращение»; другие же казаки, а их было большинство, «расходились молча, с видом якобы некоторого уныния или задумчивости».
Оренбургский обер-комендант генерал-майор Валленштерн по тайному приказу губернатора возвращал солдат и офицеров из отлучек, готовился к обороне города. Рейнсдорп же, скрывая от всех истинное положение дел, не желая вызывать паники в Оренбурге и неудовольствия в Москве и Петербурге, не показывал свое беспокойство. Более того, 22 сентября устроил бал по случаю дня коронации императрицы. В течение нескольких дней он получил донесения от комендантов — яицкого Симонова, татищевского Елагина, письма от Нуралы, не поверившего в «истинность» Пугачева-«императора» и предлагавшего помощь в его поимке. Губернатор ответил: «Бывший император Петр III, как всему свету известно, в С.-Петербурге скончался, и тело, в засвидетельствование кончины его, нарочно дней с семь в парадном месте лежало, которое я сам видел и руку его целовать удостоился. А тот, который в войске Яицком проявился, плут и злодей, беглый донской казак именем Емельян Пугачев, коего указом ея императорского величества сыскивать и поймать велено».
Против Пугачева из Оренбурга направили отряд бригадира барона Билова — 410 человек (200 солдат, 150 оренбургских казаков, 60 ставропольских калмыков), 6 орудий. За Пугачева, приведенного живым, Рейнсдорп обещал вознаграждение — 500 рублей, за мертвого — 250 рублей. Билов мог брать по пути в форпостах нужных ему людей. Задача его состояла в том, чтобы идти к Илецкому городку, догнать и разбить «злодейскую толпу». Приняли и другие меры — на помощь Билову должны были выделить отряды Симонова (во главе с майором Наумовым), ставропольских калмыков (500 человек, командир — майор Семенов). В Оренбург приказывалось прислать 500 башкир во главе с Мендеем Тупеевым и 300 сеитовских татар походного старшины Ахмера Аблязова.
Билов вышел из Оренбурга 24 сентября и к ночи следующего дня пришел в Татищеву крепость. Наутро двинулся к Нижые-Озерной, но, пройдя 18 верст, получил рапорт от Харлова с известием о разгроме мятежниками отряда Сурина и просьбой о помощи. Но бригадир, узнав о приближении Пугачева к Нижие-Озерной, действовал по принципу: своя рубашка ближе к телу. Хардову же рекомендовал спасаться так, как сможет, что ему, как нам уже известно, не удалось. Бригадир в нерешительности стоял в поле. Тут и узнал о падении Нижне-Озерной. Испуганный командир, которому сказали, что у Пугачева 3 тысячи человек, приказал оренбургскому казачьему сотнику Падурову «сделать из обоза осаду», опасаясь внезапного нападения. Стояли до полуночи, без сна, а лошади — без корма. Посоветовавшись с офицерами, бригадир приказал идти в Татищеву.
Татищева крепость, построенная неправильным четырехугольником на возвышенности, недалеко от впадения в Яик реки Камыш-Самары, обнесенная бревенчатой стелой, рогатками, имела по углам батареи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
…Молебен закончился. Началась присяга «императору». Первым это сделал священник, затем он стал приводить к присяге своих прихожан — казаков. Когда все присягнули, Пугачев вышел из церкви. Обратился к народу, обещал ему избавить всех от «утеснений и бедностей», приказал по случаю радости открыть питейный дом для желающих. Сам же направился в дом казака Ивана Творогова, приготовленный для него Овчинниковым. Шел под орудийные и ружейные выстрелы — казаки чествовали своего «царя-батюшку». Вспомнил и спросил Овчинникова:
— А где здешний атаман Лазарь Портнов?
— Я его арестовал.
— За что?
— Ваше величество приказали, чтобы посланный от Вас манифест он прочел казакам. А он читать его не стал и положил в карман. Он же приказал разломать через Яик мост и вырубить два звена, чтоб Вам с войском перейти было нельзя. А напоследок хотел бежать.
Несколько яицких казаков добавили к этому, что атаман сильно и постоянно их притеснял, разорил вконец.
— Коли он такой обидчик, — решил Пугачев, — то прикажи его повесить.
Приказание исполнили немедленно. «Император» два дня жил у Творогова, который на правах радушного хозяина угощал его чем только мог. Пугачев остался доволен:
— Будь же ты у меня полковником и командиром над илецкими казаками.
Так и решил казачий круг. На нем же Федора Чумакова избрали начальником артиллерии, Максима Горшкова — секретарем. К четырем годным пушкам приделали лафеты, как приказал Пугачев. Выйдя из городка, он забрал с собой казну, порох, свинец, ядра.
Следующей на пути пугачевского войска, которое увеличилось до 700 человек, стояла крепость Рассыпная. Ее охраняли 50 оренбургских казаков и гарнизонная рота во главе с комендантом майором Ведовским. Но на помощь ему из Нижне-Озерной крепости уже спешил новый отряд — солдатская рота капитана Сурина и сотня казаков. Но Пугачев оказался проворнее — 24 сентября его посланец появился в крепости с новым манифестом, в котором обитателям, как до этого жителям других мест, призывалось быть верными и послушными, стремиться к «государю» с радостью и «детскою ко мне, государю вашему и отцу, любовию». Обещались те же блага, что ранее другим (новое здесь — «чинами и честию, а вольность навеки получат»), и «праведный гнев противникам моим».
Веловский манифест не принял и приказал открыть огонь из ружей. Восставшие 25 сентября, сломав ворота, ворвались в крепость. Комендант с несколькими офицерами и солдатами отстреливался из окон своего дома. Его взяли штурмом, выломав перед тем дверь. Велов-ского, нескольких других офицеров и священника тут же повесили. Крепостных солдат зачислили в казаки. Повстанцам достались три чугунные пушки, пять бочонков пороху, ядра.
На следующий день направились к Нижие-Озерной (Столбовой). Встретив отряд капитана Сурина, разгромили его, командир разделил участь офицеров Рассыпной крепости. Подошли к крепости поздно вечером. Здесь было с 50 оренбургских казаков, небольшое число солдат и драгун. При подходе пугачевцев казаки ночью перебежали к ним. Комендант майор Харлов за недостатком защитников сам стрелял из пушек. Но гарнизон бодрым назвать было невозможно — его подчиненные со страхом ожидали восставших. Те утром 26 сентября подошли к крепости. Комендант с зажженным фитилем бегал от пушки к пушке. Стрельба продолжалась около двух часов, но пугачевцам никакого вреда не причинила. Она разбили ворота, и в последовавшей затем схватке погибли комендант, несколько офицеров, до десятка солдат. Оставшихся в живых солдат, как и других, поверстали в казаки. Годные пушки, пять бочек пороха, ядра забрали с собой.
Войско Пугачева направилось к Татищевой крепости, более крепкой и защищенной, чем большинство тех, которыми повстанцы уже овладели. Крепость лежала недалеко, в 64 верстах от Оренбурга — центра обширного края, юго-восточных пределов Европейской России. Губернатор Рейнсдорп не знал об успешных действиях Пугачева до 21 сентября. В этот день прискакал илецкий казак и принес весть о падении его родного города. Хотя губернатор посчитал известие «невероятным», но меры принял — сразу же направил «увещание» яицким и илецким казакам. Но в Илецкий городок оно не попало — там уже находились восставшие. В Яицком же городке несколько дней спустя письмо Рейнсдорпа читали вслух всем казакам, но лишь немногие показали «явное к известному самозванцу отвращение»; другие же казаки, а их было большинство, «расходились молча, с видом якобы некоторого уныния или задумчивости».
Оренбургский обер-комендант генерал-майор Валленштерн по тайному приказу губернатора возвращал солдат и офицеров из отлучек, готовился к обороне города. Рейнсдорп же, скрывая от всех истинное положение дел, не желая вызывать паники в Оренбурге и неудовольствия в Москве и Петербурге, не показывал свое беспокойство. Более того, 22 сентября устроил бал по случаю дня коронации императрицы. В течение нескольких дней он получил донесения от комендантов — яицкого Симонова, татищевского Елагина, письма от Нуралы, не поверившего в «истинность» Пугачева-«императора» и предлагавшего помощь в его поимке. Губернатор ответил: «Бывший император Петр III, как всему свету известно, в С.-Петербурге скончался, и тело, в засвидетельствование кончины его, нарочно дней с семь в парадном месте лежало, которое я сам видел и руку его целовать удостоился. А тот, который в войске Яицком проявился, плут и злодей, беглый донской казак именем Емельян Пугачев, коего указом ея императорского величества сыскивать и поймать велено».
Против Пугачева из Оренбурга направили отряд бригадира барона Билова — 410 человек (200 солдат, 150 оренбургских казаков, 60 ставропольских калмыков), 6 орудий. За Пугачева, приведенного живым, Рейнсдорп обещал вознаграждение — 500 рублей, за мертвого — 250 рублей. Билов мог брать по пути в форпостах нужных ему людей. Задача его состояла в том, чтобы идти к Илецкому городку, догнать и разбить «злодейскую толпу». Приняли и другие меры — на помощь Билову должны были выделить отряды Симонова (во главе с майором Наумовым), ставропольских калмыков (500 человек, командир — майор Семенов). В Оренбург приказывалось прислать 500 башкир во главе с Мендеем Тупеевым и 300 сеитовских татар походного старшины Ахмера Аблязова.
Билов вышел из Оренбурга 24 сентября и к ночи следующего дня пришел в Татищеву крепость. Наутро двинулся к Нижые-Озерной, но, пройдя 18 верст, получил рапорт от Харлова с известием о разгроме мятежниками отряда Сурина и просьбой о помощи. Но бригадир, узнав о приближении Пугачева к Нижие-Озерной, действовал по принципу: своя рубашка ближе к телу. Хардову же рекомендовал спасаться так, как сможет, что ему, как нам уже известно, не удалось. Бригадир в нерешительности стоял в поле. Тут и узнал о падении Нижне-Озерной. Испуганный командир, которому сказали, что у Пугачева 3 тысячи человек, приказал оренбургскому казачьему сотнику Падурову «сделать из обоза осаду», опасаясь внезапного нападения. Стояли до полуночи, без сна, а лошади — без корма. Посоветовавшись с офицерами, бригадир приказал идти в Татищеву.
Татищева крепость, построенная неправильным четырехугольником на возвышенности, недалеко от впадения в Яик реки Камыш-Самары, обнесенная бревенчатой стелой, рогатками, имела по углам батареи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109