И. Ульянова) с восставшими, и они 19 февраля штурмом овладели крепостью, из которой Бибиков накануне ушел к Бугульме.
На Южном Урале в Исетской провинции еще до прихода посланцев Пугачева и Зарубина местные крестьяне и заводские работники становились их приверженцами.
— Хотя бы Пугачев-батюшка пришел, — заявляли крестьяне Утяцкой слободы, — мы бы все своими головами к нему пошли.
— Теперь, — кричал Денис Жарнаков, участник восстания против Долматова монастыря в 1762—1764 годах, на сходе в селе Зачетинском Шадринского уезда, — начнет правда наверх выходить!
Везде ждали восставших, готовили оружие. Многие вступали на путь активной борьбы — жгли почтовые станции, нападали на крепости, брали их, расправлялись с представителями царских властей, богатыми крестьянами. В декабре Иакинф, настоятель Долматова монастыря, сообщал челябинскому воеводе Веревкину, что башкиры, «с ними вместе и русские» расправляются с «православными христианами». По данным воеводы, в этом районе от рук повстанцев погибло 360 человек. Это была классовая месть угнетенных по отношению к угнетателям.
В конце декабря на один из южноуральских заводов, Саткинский, к западу от Челябинска, прибыл И.Н. Грязнов. Он собирал людей в свой отряд, производил суд и расправу именем Пугачева, наказывал «ослушников» — представителей заводской, царской администрации, башкирской верхушки. Одного из саботажников, выступавших против мероприятий повстанческих властей, башкирского сотника Колду Девлеева, он приказал повесить, у другого конфисковал имущество и сжег дом. Грязнов собрал отряд в несколько сот человек из башкир и русских. У него имелись конница, пушки. В него вступили многие работные люди с занятых им заводов — Златоустовского, Саткинского. Ему одна за одной подчинялись крепости, русские и башкирские деревни, слободы. Их жители нередко поднимали восстания, расправлялись с начальниками царских отрядов. Документы с записями о недоимках по налогам летели в огонь. Присягнув на верность «Петру III», многие вступали в грязновский отряд. В Чебаркульской крепости взяли 5 пушек, другое оружие, боеприпасы. Всего у восставших было 12 пушек.
В начале января Грязнов подошел к Челябинску. 5 января там вспыхнуло восстание — местные казаки во главе с атаманом Алексеем Уржумцевым и хорунжим Наумом Невзоровым захватили пушки на центральной площади, разгромили дома некоторых чиновников. Воевода Веревкин и асессор Свербеев, его помощник, оказались под арестом. Восставшие установили связь с Грязновым. На их сторону перешли крестьяне, которых мобилизовали для защиты города. Остальной гарнизон бездействовал. Но, несмотря на первоначальный успех, развить его не удалось. Офицеры-артиллеристы, канониры сумели отобрать орудия, освободили арестованных. Большинство восставших казаков и крестьян вышли из города и вместе с грязновцами организовали его блокаду.
В первой половине января Грязнов посылает в Челябинск три воззвания. В одном из них, адресованном Свербееву, он убеждает его и других чиновников сдать город, не проливать напрасно христианскую кровь: «Я в удивление прихожу, что так напрасно закоснели сердца человеческие и не приходят в чувство, а паче не что иное, как делают разорение православным христианам и проливают кровь неповинно». Грязнов негодует, что «премилосердощедрого государя и отца отечества великого императора Петра Федоровича» называют «бродягою, донским казаком Пугачевым». Обращаясь с увещанием к таким людям, в том числе и Свербееву, он пишет: «Вы же думаете, что одна Исетская провинция имеет в себе разум, а прочих почитая за ничто или, словом сказать, за скоты. Поверь, любезный, ошиблись. Да и ошибаются многие, не зная, конечно, ни силы, ни писания. Если бы мы нашего нремилосердного отца отечества великого государя были не самовидцы, то б и мы в сомнении были, Верь, душа моя, безсомненно, что верно и действительно наш государь-батюшка сам истинно, а не самозванец». Далее он упрекает воеводу Веревкина в расправах («разорениях») над «вернейшими государю слугами».
В другом, еще более интересном, воззвании, обращенном ко всем жителям, Грязнов обосновывает классовые цели восставших с позиций первоначальных христианских идеалов. «Господь наш Иисус Христос, — по его словам, — желает и произвести соизволяет своим святым промыслом Россию от ига работы (крепостного права. — В. Б. )». Далее он указывает на тех, кто держит людей в этом «иге»: «Всему известно, сколько во изнурение приведена Россия, от кого ж, — вам самим то небезызвестно: дворянство обладает крестьянами, но, хотя в законе божием и написано, чтоб оне крестьян так же содержали, как и детей, они не только за работника, но хуже почитали полян своих (псов. — В. Б. ), с которыми гоняли за зайцами». Далее достается заводчикам, таким же эксплуататорам, как и помещики: «Компанейщики завели множество заводов и так крестьян работой утрудили, что и в ссылках того не бывает, да и нет, а, напротив того, с женами и детьми малолетними не было ли ко господу слез?»
Эти-то враги народные, дворяне, заставили «государя» 11 лет скитаться за то, что он хотел освободить крестьян («чтоб у дворян их не было во владении»), а теперь о нем же распускают слух, будто он самозванец, казак с Дона, имеющий клеймо на лбу и щеках, наказанный кнутом. Цель восстания — освобождение от всех угнетателей — дворян, заводчиков, царской администрации.
В ответ на манифест исетской администрации, доставленный из Челябинска, Грязнов, в третьем уже послании, снова доказывает, что их главный предводитель — не «Гришка Растрига», а подлинный, настоящий «государь». «Дмитрий царевич был весьма малолетен, а Гришка назвался уже взрослым», поэтому трудно-де было его опознать. А «наш батюшка всемилостивейший государь уже немалых лет принимать изволил Россию», то есть стал императором (в 1761 году) не в малом, а в зрелом возрасте. К тому же после этого не двадцать лет прошло, а одиннадцать, «и узнать можно» «благоразумным людям». Слова челябинских властей (в манифесте) о разорении «государем» церквей и прочих «непорядках» пишут они, по уверению Грязнова, «напрасно, и персонально с государем было говорено». Здесь Грязнов ссылается на свою личную беседу с Пугачевым.
В ответе автор снова ставит вопрос о неправедном владении крестьянами, обличает дворян в паразитической жизни за счет «малых» — тех же эксплуатируемых ими крестьян: «…Дворяне привыкли всею Россией ворочать как скотом, но ища и хуже почитают собак, а притом без малых жить не привыкли». Именно такой порядок хотел изменить «государь», который «все то от них отобрать изволил, так чрез то дворяне умыслили написать хулу, а признали быть за лучшее владеть Россией сами и всеми угодными им угодностями».
Приписывая «государю» желание освободить Россию от крепостного ярма (а ведь нынешний-то, настоящий «Петр III», в лице бердского предводителя, это и обещал), действуя по поручению самого «государя» и ближайшего к нему «графа Чернышева», Грязнов очень ярко и своеобразно выразил антифеодальную суть восстания, взглядов и требований его участников.
Не склонив город к сдаче, Грязнов 8 января повел восставших на штурм. 10 января он повторился, у него под командой было до 5 тысяч человек с восемью пушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
На Южном Урале в Исетской провинции еще до прихода посланцев Пугачева и Зарубина местные крестьяне и заводские работники становились их приверженцами.
— Хотя бы Пугачев-батюшка пришел, — заявляли крестьяне Утяцкой слободы, — мы бы все своими головами к нему пошли.
— Теперь, — кричал Денис Жарнаков, участник восстания против Долматова монастыря в 1762—1764 годах, на сходе в селе Зачетинском Шадринского уезда, — начнет правда наверх выходить!
Везде ждали восставших, готовили оружие. Многие вступали на путь активной борьбы — жгли почтовые станции, нападали на крепости, брали их, расправлялись с представителями царских властей, богатыми крестьянами. В декабре Иакинф, настоятель Долматова монастыря, сообщал челябинскому воеводе Веревкину, что башкиры, «с ними вместе и русские» расправляются с «православными христианами». По данным воеводы, в этом районе от рук повстанцев погибло 360 человек. Это была классовая месть угнетенных по отношению к угнетателям.
В конце декабря на один из южноуральских заводов, Саткинский, к западу от Челябинска, прибыл И.Н. Грязнов. Он собирал людей в свой отряд, производил суд и расправу именем Пугачева, наказывал «ослушников» — представителей заводской, царской администрации, башкирской верхушки. Одного из саботажников, выступавших против мероприятий повстанческих властей, башкирского сотника Колду Девлеева, он приказал повесить, у другого конфисковал имущество и сжег дом. Грязнов собрал отряд в несколько сот человек из башкир и русских. У него имелись конница, пушки. В него вступили многие работные люди с занятых им заводов — Златоустовского, Саткинского. Ему одна за одной подчинялись крепости, русские и башкирские деревни, слободы. Их жители нередко поднимали восстания, расправлялись с начальниками царских отрядов. Документы с записями о недоимках по налогам летели в огонь. Присягнув на верность «Петру III», многие вступали в грязновский отряд. В Чебаркульской крепости взяли 5 пушек, другое оружие, боеприпасы. Всего у восставших было 12 пушек.
В начале января Грязнов подошел к Челябинску. 5 января там вспыхнуло восстание — местные казаки во главе с атаманом Алексеем Уржумцевым и хорунжим Наумом Невзоровым захватили пушки на центральной площади, разгромили дома некоторых чиновников. Воевода Веревкин и асессор Свербеев, его помощник, оказались под арестом. Восставшие установили связь с Грязновым. На их сторону перешли крестьяне, которых мобилизовали для защиты города. Остальной гарнизон бездействовал. Но, несмотря на первоначальный успех, развить его не удалось. Офицеры-артиллеристы, канониры сумели отобрать орудия, освободили арестованных. Большинство восставших казаков и крестьян вышли из города и вместе с грязновцами организовали его блокаду.
В первой половине января Грязнов посылает в Челябинск три воззвания. В одном из них, адресованном Свербееву, он убеждает его и других чиновников сдать город, не проливать напрасно христианскую кровь: «Я в удивление прихожу, что так напрасно закоснели сердца человеческие и не приходят в чувство, а паче не что иное, как делают разорение православным христианам и проливают кровь неповинно». Грязнов негодует, что «премилосердощедрого государя и отца отечества великого императора Петра Федоровича» называют «бродягою, донским казаком Пугачевым». Обращаясь с увещанием к таким людям, в том числе и Свербееву, он пишет: «Вы же думаете, что одна Исетская провинция имеет в себе разум, а прочих почитая за ничто или, словом сказать, за скоты. Поверь, любезный, ошиблись. Да и ошибаются многие, не зная, конечно, ни силы, ни писания. Если бы мы нашего нремилосердного отца отечества великого государя были не самовидцы, то б и мы в сомнении были, Верь, душа моя, безсомненно, что верно и действительно наш государь-батюшка сам истинно, а не самозванец». Далее он упрекает воеводу Веревкина в расправах («разорениях») над «вернейшими государю слугами».
В другом, еще более интересном, воззвании, обращенном ко всем жителям, Грязнов обосновывает классовые цели восставших с позиций первоначальных христианских идеалов. «Господь наш Иисус Христос, — по его словам, — желает и произвести соизволяет своим святым промыслом Россию от ига работы (крепостного права. — В. Б. )». Далее он указывает на тех, кто держит людей в этом «иге»: «Всему известно, сколько во изнурение приведена Россия, от кого ж, — вам самим то небезызвестно: дворянство обладает крестьянами, но, хотя в законе божием и написано, чтоб оне крестьян так же содержали, как и детей, они не только за работника, но хуже почитали полян своих (псов. — В. Б. ), с которыми гоняли за зайцами». Далее достается заводчикам, таким же эксплуататорам, как и помещики: «Компанейщики завели множество заводов и так крестьян работой утрудили, что и в ссылках того не бывает, да и нет, а, напротив того, с женами и детьми малолетними не было ли ко господу слез?»
Эти-то враги народные, дворяне, заставили «государя» 11 лет скитаться за то, что он хотел освободить крестьян («чтоб у дворян их не было во владении»), а теперь о нем же распускают слух, будто он самозванец, казак с Дона, имеющий клеймо на лбу и щеках, наказанный кнутом. Цель восстания — освобождение от всех угнетателей — дворян, заводчиков, царской администрации.
В ответ на манифест исетской администрации, доставленный из Челябинска, Грязнов, в третьем уже послании, снова доказывает, что их главный предводитель — не «Гришка Растрига», а подлинный, настоящий «государь». «Дмитрий царевич был весьма малолетен, а Гришка назвался уже взрослым», поэтому трудно-де было его опознать. А «наш батюшка всемилостивейший государь уже немалых лет принимать изволил Россию», то есть стал императором (в 1761 году) не в малом, а в зрелом возрасте. К тому же после этого не двадцать лет прошло, а одиннадцать, «и узнать можно» «благоразумным людям». Слова челябинских властей (в манифесте) о разорении «государем» церквей и прочих «непорядках» пишут они, по уверению Грязнова, «напрасно, и персонально с государем было говорено». Здесь Грязнов ссылается на свою личную беседу с Пугачевым.
В ответе автор снова ставит вопрос о неправедном владении крестьянами, обличает дворян в паразитической жизни за счет «малых» — тех же эксплуатируемых ими крестьян: «…Дворяне привыкли всею Россией ворочать как скотом, но ища и хуже почитают собак, а притом без малых жить не привыкли». Именно такой порядок хотел изменить «государь», который «все то от них отобрать изволил, так чрез то дворяне умыслили написать хулу, а признали быть за лучшее владеть Россией сами и всеми угодными им угодностями».
Приписывая «государю» желание освободить Россию от крепостного ярма (а ведь нынешний-то, настоящий «Петр III», в лице бердского предводителя, это и обещал), действуя по поручению самого «государя» и ближайшего к нему «графа Чернышева», Грязнов очень ярко и своеобразно выразил антифеодальную суть восстания, взглядов и требований его участников.
Не склонив город к сдаче, Грязнов 8 января повел восставших на штурм. 10 января он повторился, у него под командой было до 5 тысяч человек с восемью пушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109