Мне чуждо было сознание всего этого в тот незначительный промежуток времени, когда мне предстала мысль о «путешествии» между идеями о «жене» и «чемодане». Но в этом случае вне сомнения их ассоциативная связь, т. е. крепкая связь скрытой подсознательной мозговой динамики в мозговых клетках и волокнах с идеей о путешествии, причем эти идеи вводят его в сознательную область внимания, ослабляя одновременно своим вмешательством проявление чистого чувства путешествия и препятствуя более сильному выступлению чувств и идей, в той или иной степени сопровождающих мысль о путешествии. В моем сознании явилось молниеносное представление о моей поездке, исчерпывающееся словом «путешествие». Целая цепь общих сложных представлений обнимается такою сокращенною формулой, благодаря речи, имеющей слова в своем распоряжении. Таким образом, «путешествие», моментально промелькнувшее в мозгу вслед за мыслью о «жене», не является следствием одной только этой мысли, а продуктом сплетения многих подсознательных нитей, обусловивших появление его в области верхнего сознания и в определенном ее качестве. Но эти нити, в свою очередь, независимо от меня, дают особый характер другим идеям, обязанным, очевидно, своим происхождением идее о «путешествии», а именно идее о необходимом чемодане. В связи с идеей о «путешествии» могли возникнуть и другие, как представление о знакомых, которые встретятся в пути, о ближайшем городе и т. д. Почему же на первом плане чемодан? А по той причине, что забота о вещах стала наиболее интенсивной и моментально затмила собою все остальные ассоциации.
Мы убеждаемся здесь в том, что на самом деле три идеи «жена, путешествие и чемодан» не столько находятся в причинной связи друг с другом (хотя и сопутствуют друг другу в сознании), сколько обусловлены влиянием подсознательных чувств идей и прежних этапов воли, обязанных, в свою очередь, своим происхождением предшествовавшим разнообразным и сложным функциям моего мозга.
Это объяснение путем сравнения сделаем еще конкретнее и доступнее. Человек о чем-то кричит в большой, находящейся в движении толпе, желая обратить на себя ее внимение. Его голос, однако, хотя слышен находящимся близко около него, но совершенно замирает в возбужденной толпе. Давка увлекает человека против его воли и независимо от его сопротивления, в сторону теснящейся массы. Но если толпа станет и утихнет, то не только голос человека будет услышан, и он будет в состоянии пробраться через толпу, но возможно, что убеждением своих слов человек этот будет в состоянии увлечь ту же толпу или часть ее за собою. Таким же образом и проявление отдельной идеи зависит от того, возникла ли она в интенсивно-ассоциированном мозгу, находящемся в бодрствовании или же в дремлющем и бездеятельном его состоянии. Такой ассоциированный мозг и может быть сравнен с возбужденной толпой, неудержимо увлекающей за собою все в своем движении. Отдельная идея (как и отдельный человек) может как угодно стремиться занять первенствующее положение, но пока она не запаслась раньше достаточной властью над толпой (мозгом) усиливающейся еще благодаря воспоминанию, — до тех пор она будет увлекаться толпой, т. е. единичное действие ее будет сведено к нулю. Если же мозг пребызает в состоянии покоя или бездеятельности, то он в этом случае может быть уподоблен спокойной толпе, и идея, хотя бы даже совершенно новая для данного мозга и лишенная корней в памяти толпы, способна оказать влияние, обеспечить себе движенце вперед и вызвать соответствующие следствия. Но если она уже раньше действовала на толпу увлекающе (т.е. при совокупности ассоциированных функций мозга) и толпа уже привыкла за нею следовать, то может случиться, что и на этот раз волнение толпы не повлияет на результаты воздействия идеи.
Отсылаю к сказанному в первой главе (стр. 17 и далее) о мнеме. Мнемическая теория Земона и в настоящем, случае способствует уяснению этих понятий. Мое сравнение, надеюсь, было понятно. Человек, внушающий другому или гипнотизирующий, должен прежде всего воздействовать на мозг гипнотизируемого таким образом, чтобы привести мозг его в состояние относительного покоя, создавая таким путем благоприятную почву для восприятия подлежащих внушению идей. Подготовительные дальнейшие внушения имеют целью усиление дремотного или сноподобного состояния покоя, чем, между прочим, ослабляются ассоциативные нити бодрствования. И вслед за этим гипнотизирующий, тоном, не допускающим возражения, отчетливо диктует то внушение (или идею), функцию которого ему желательно вызвать в мозгу подвергшегося гипнотизированию. С этой целью в его распоряжении должны быть все им же искусственно созданные ассоциации, принятые или непринятые чувства, решения и т. д. Влияние внушения в сильной степени уменьшается, благодаря имеющимся уже налицо противодействующим ему аффектам, чувствам или наклонностям, независимо от того, будут ли они аффектами боязни, отчаяния, ненависти, печали, радости, любви или каких угодно других волнений. Может случиться, что данный мозг будет доступен влиянию каких угодно внушений, но он будет упорно противодействовать какому-нибудь внушению — в силу того, что симпатии его целиком направлены на что-нибудь противоположное. Было бы напрасным трудом стараться внушить любящей девушке ненависть и неприязнь к возлюбленному, ибо чувство половой любви значительно сильнее влияния внушения со стороны.
Однако, как мы уже констатировали, раз удавшееся внушение влечет за собою прочный след в мозгу, в виде колеблющейся колеи, которую легче будет своевременно привести в движение (экфорировать). Этим и объясняется необходимость предварительного покоя мозга, чтобы внушение не встретило препятствий; но раз внушение сделано, оно окажет свое влияние даже и в том случае, когда мозг будет находиться в состоянии сильного возбуждения и интенсивно ассоциированных функций.
(Одну девушку, которую я раньше гипнотизировал, неожиданно постигло глубокое несчастье — смерть матери и сестры на пожаре. В припадке отчаяния она готова была на самоубийство. Но мне удалось загипнотизировать ее и настолько успокоить, что из всех членов семьи она единственная сохранила нужное хладнокровие).
Внушенное представление, что наиболее важно, прокладывает подсознательные следы, поражая и смущая внезапностью наше сознание. Я внушил человеку, что у него будет чесаться лоб. И он будет чрезвычайно изумлен, когда почувствует зуд, не зная какими путями осуществилось мое предсказание. Моя власть над ним с этого момента усилилась, а мозг его стал доступнее моим словам я воздействию; сопротивление его будет уже значительно слабее, так как он непосредственно видел, что мои предсказания осуществляются независимо от того, касались ли они чувств или движений (даже и движения крови, когда заставляют покраснеть или побледнеть, или когда внушают менструкции и т. д.). Таким образом, его мозг приучается уступать моему воздействию, разрешает врываться в его функции, то есть считаться с ним как с диссоциирующей силой. Эта вера или эта «податливость» внушаемым идеям весьма заразительна: если В. загипнотизирован А., в присутствии С. D. E. F. G…. то и эти последние легче поддаются внушению и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173
Мы убеждаемся здесь в том, что на самом деле три идеи «жена, путешествие и чемодан» не столько находятся в причинной связи друг с другом (хотя и сопутствуют друг другу в сознании), сколько обусловлены влиянием подсознательных чувств идей и прежних этапов воли, обязанных, в свою очередь, своим происхождением предшествовавшим разнообразным и сложным функциям моего мозга.
Это объяснение путем сравнения сделаем еще конкретнее и доступнее. Человек о чем-то кричит в большой, находящейся в движении толпе, желая обратить на себя ее внимение. Его голос, однако, хотя слышен находящимся близко около него, но совершенно замирает в возбужденной толпе. Давка увлекает человека против его воли и независимо от его сопротивления, в сторону теснящейся массы. Но если толпа станет и утихнет, то не только голос человека будет услышан, и он будет в состоянии пробраться через толпу, но возможно, что убеждением своих слов человек этот будет в состоянии увлечь ту же толпу или часть ее за собою. Таким же образом и проявление отдельной идеи зависит от того, возникла ли она в интенсивно-ассоциированном мозгу, находящемся в бодрствовании или же в дремлющем и бездеятельном его состоянии. Такой ассоциированный мозг и может быть сравнен с возбужденной толпой, неудержимо увлекающей за собою все в своем движении. Отдельная идея (как и отдельный человек) может как угодно стремиться занять первенствующее положение, но пока она не запаслась раньше достаточной властью над толпой (мозгом) усиливающейся еще благодаря воспоминанию, — до тех пор она будет увлекаться толпой, т. е. единичное действие ее будет сведено к нулю. Если же мозг пребызает в состоянии покоя или бездеятельности, то он в этом случае может быть уподоблен спокойной толпе, и идея, хотя бы даже совершенно новая для данного мозга и лишенная корней в памяти толпы, способна оказать влияние, обеспечить себе движенце вперед и вызвать соответствующие следствия. Но если она уже раньше действовала на толпу увлекающе (т.е. при совокупности ассоциированных функций мозга) и толпа уже привыкла за нею следовать, то может случиться, что и на этот раз волнение толпы не повлияет на результаты воздействия идеи.
Отсылаю к сказанному в первой главе (стр. 17 и далее) о мнеме. Мнемическая теория Земона и в настоящем, случае способствует уяснению этих понятий. Мое сравнение, надеюсь, было понятно. Человек, внушающий другому или гипнотизирующий, должен прежде всего воздействовать на мозг гипнотизируемого таким образом, чтобы привести мозг его в состояние относительного покоя, создавая таким путем благоприятную почву для восприятия подлежащих внушению идей. Подготовительные дальнейшие внушения имеют целью усиление дремотного или сноподобного состояния покоя, чем, между прочим, ослабляются ассоциативные нити бодрствования. И вслед за этим гипнотизирующий, тоном, не допускающим возражения, отчетливо диктует то внушение (или идею), функцию которого ему желательно вызвать в мозгу подвергшегося гипнотизированию. С этой целью в его распоряжении должны быть все им же искусственно созданные ассоциации, принятые или непринятые чувства, решения и т. д. Влияние внушения в сильной степени уменьшается, благодаря имеющимся уже налицо противодействующим ему аффектам, чувствам или наклонностям, независимо от того, будут ли они аффектами боязни, отчаяния, ненависти, печали, радости, любви или каких угодно других волнений. Может случиться, что данный мозг будет доступен влиянию каких угодно внушений, но он будет упорно противодействовать какому-нибудь внушению — в силу того, что симпатии его целиком направлены на что-нибудь противоположное. Было бы напрасным трудом стараться внушить любящей девушке ненависть и неприязнь к возлюбленному, ибо чувство половой любви значительно сильнее влияния внушения со стороны.
Однако, как мы уже констатировали, раз удавшееся внушение влечет за собою прочный след в мозгу, в виде колеблющейся колеи, которую легче будет своевременно привести в движение (экфорировать). Этим и объясняется необходимость предварительного покоя мозга, чтобы внушение не встретило препятствий; но раз внушение сделано, оно окажет свое влияние даже и в том случае, когда мозг будет находиться в состоянии сильного возбуждения и интенсивно ассоциированных функций.
(Одну девушку, которую я раньше гипнотизировал, неожиданно постигло глубокое несчастье — смерть матери и сестры на пожаре. В припадке отчаяния она готова была на самоубийство. Но мне удалось загипнотизировать ее и настолько успокоить, что из всех членов семьи она единственная сохранила нужное хладнокровие).
Внушенное представление, что наиболее важно, прокладывает подсознательные следы, поражая и смущая внезапностью наше сознание. Я внушил человеку, что у него будет чесаться лоб. И он будет чрезвычайно изумлен, когда почувствует зуд, не зная какими путями осуществилось мое предсказание. Моя власть над ним с этого момента усилилась, а мозг его стал доступнее моим словам я воздействию; сопротивление его будет уже значительно слабее, так как он непосредственно видел, что мои предсказания осуществляются независимо от того, касались ли они чувств или движений (даже и движения крови, когда заставляют покраснеть или побледнеть, или когда внушают менструкции и т. д.). Таким образом, его мозг приучается уступать моему воздействию, разрешает врываться в его функции, то есть считаться с ним как с диссоциирующей силой. Эта вера или эта «податливость» внушаемым идеям весьма заразительна: если В. загипнотизирован А., в присутствии С. D. E. F. G…. то и эти последние легче поддаются внушению и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173