Они пошли в сарай, где под копной сена лежали мешки, пузатые словно откормленные поросята.
-- Бери за углы, -- сказал Сивко, -- и не роняй.
Когда все четыре мешка оказались в избе, Сивко велел напарнику сходить погулять.
-- Далеко не ходи, скоро понадобишься.
-- Тогда дай на пару затяжек, а то скучно просто так шляться по улице.
Михайло достал кожаный кисет и отсыпал Сергею в ладонь горсточку растертой анаши.
-- Не жмись, хохол, говна жалко?
-- Тебя, придурка, жалко. И так чуть маслы передвигаешь.
-- Да это у меня такая походка, дед так ходил.
-- А моего деда твои москали забротали и в НКВД поставили к стенке. И еще трех его братьев и невестку.
-- И теперь ты мстишь за них?
-- Я нахожусь на войне и потому никому не мщу. Иди на улицу, здесь курить нельзя.
Сергей вышел и отправился в сад. По ходу сорвал несколько переспевших груш и, войдя под шатер смоковницы, улегся под ней. Ему было хорошо. Даже очень хорошо. Курил, наркота начинала щекотать душу, а он, уставившись в небо, на котором кроме синевы ничего больше не было, взирал в ее непроницаемую бездонность. И рисовались ему быстро и хаотично сменяющиеся картины, которые необъяснимо ласково щекотали все его нутро. То, что делает Михайло, его как-то не волновало, хотя и дураку было понятно, что тот готовится сотворить. Но ему было все равно, ибо жизнь в данном виде и образе, которая предстала перед ним, меньше всего вызывала в нем сочувствия. И люди, которые жили сами по себе, обходясь без него, были для него не более, как некие механические абстрактные предметы.
Сергей задремал и приятность явная перешла в приятность сонную, что в тысячу раз было приятнее и сказочнее всего остального. Какие-то прекрасные сине-золотые видения поплыли перед его очарованным взором: солнечная предзакатная широта мира сладостно сочеталась с зелеными купами огромных, до небес, деревьев.
И в этом великолепии до его слуха донесся скрежещущий голос: "Вставай, маскаль, пора работать". Он открыл глаза: над ним столбом застыл Михайло. Он лузгал семечки и шелуху сплевывал прямо на лежащего и пока ничего не понимающего Сергея.
-- Хватит валяться, пора працювати, -- проговорил Михайло и, развернувшись, пошел в избу. Когда туда явился Сергей, Михайло, стоя у поставленных на попа мешков, сказал:
-- Ты что-то балакал насчет машины, -- он бросил на стол несколько сторублевых купюр. -- Сходи в город и найми тачку. Потом съездишь на оптовую базу и купишь десять мешков сахара...
-- На хрена тебе столько сахара? Рехнуться можно, -- зырнул: на столе уже не было ни весов, ни взрывателей. Сергей заметил, что бок одного из мешков как-то странно выпячен, и форма этого выпирающегося предмета очень напоминала форму брикета с иностранными надписями. Он постарался отвести от мешка взгляд быстрее, прежде чем это мог заметить Михайло. Тот в это время доставал из пиджака сложенную вчетверо карту Волгограда.
Сергей был у порога, когда украинец его окликнул:
-- Водилу бери молодого, и попроси его поменять номера машины на наши...Объяснишь... Скажешь, что боишься таможни. Дашь две тысячи карбованцев...
-- А при чем тут возраст?
-- Старики любопытные, с пацаном легче договоритися.
-- Ты имеешь в виду и меня?
-- Тебе в этой жизни ничего не надо, кроме горилки и наркоты. И ты никому не нужен. И это для нас обоих оптимально.
Сергей потер нос, словно только что его по нему крепко щелкнули.
-- Ну ты, хохол, и даешь. Не пойму я тебя, что-то ты тут темнишь...
-- Машину подгонишь к палисаднику.
-- Там же цветы, мак дозревает. Лучше я подъеду к сараю, со стороны поля.
Михайло положил на Сергея тяжелый мутный взгляд и напарник понял -дискуссии не будет.
Привязав бечевкой к раме велосипеда завернутые в газету номерные знаки и, засунув штанины в носки, чтобы их не цепляла цепь, он отправился в сторону города.
Первые приятности от приема анаши прошли и он чувствовал себя опустошенно и неуютно, а потому вяло вертел педали, прислушиваясь к стрекоту цикад. Впрочем, он даже не прислушивался, звон от них сам назойливо лез в уши, усугубляя в голове и без того порядочный хаос. Как-то боком, по касательной с этим хаосом, промелькнула мысль о предстоящей зиме, которая всегда была для него сущим наказанием, как, впрочем, и для многих других бичей Волгограда. Но эта темная мыслишка не слишком долго задерживалась в его голове, тем более впереди он увидел приближающийся грузовик. И он, не останавливаясь, махнул тому рукой, мол, тормози, есть дело. Машина остановилась, подняв облако пыли, и Сергей подъехал к кабине. Он оперся одной ногой о подножку и через форточку начал переговоры с водителем. Это был средних лет человек, в синем берете и с зажатой в прокуренных зубах папиросой.
-- Короче, -- сказал водитель, -- куда и что надо везти?
-- Сначала съездим на базу...купить сахару, потом махнем с ним на хутор Соломинки.
Водитель задумался, его лицо ничего не выражало.
-- Да на это уйдет полдня, а меня ждет халтура...
Он явно торговался.
-- Говори, сколько? -- спросил Сергей.
-- Двести и ни рубля меньше, -- шофер взглянул на часы. -- Уже шестой час, какая может быть база?
-- Она до семи, успеем.
-- Тогда сначала гони бабки.
Сергей вытащил из кармана деньги и отсчитал двести рублей.
Такая быстрая удача вдохновила его, тем более в уме он уже прикинул, что на сэкономленные рубли сможет купить себе пару бутылок вина. Отвязав от рамы велосипеда номера и положив их на задний скат, он закинул велосипед в кузов, а сам с номерами залез в кабину. Но когда он попросил водителя заменить их, тот широким жестом распахнул дверцу, где сидел Сергей, и негромко приказал:
-- Выметайся, мне здесь только уголовщины не хватало...
Сергей спрыгнул на землю, поднятая пыль плотно укутала его самого вместе с кабиной. Он обогнул капот, подошел к водителю и стал рассказывать ему легенду о происках таможни. О непомерных налогах и посулил к двумстам прибавить еще сто рублей. Водила, не стряхивая с лица суровость, сквозь зубы процедил: "Если нарвемся на мусоров, заплатишь шкурой..." Вытащив из-за сиденья сумку с инструментами и взяв у Сергея номера, шофер вылез из кабины.
База действительно еще работала. Загрузка и заполнение накладной заняли немного времени. Молодая товаровед, которая отпускала им продукцию, была молчалива и задала только один вопрос: "Будете платить наличными или по перечислению?" И когда на стол легли деньги, она деловито записала сумму в накладную и выбила кассовый чек...
В Соломинки они вернулись в половине седьмого. Задние колеса ЗИЛа беспощадно прошли по палисаднику и кузов уперся в оконный косяк. От удара вся изба содрогнулась, от стены отлетел кусок штукатурки.
Мешки с сахаром они сгрузили через окно, прямо в комнату. В какой-то момент, когда Сергей остался один на один с Михайло, тот спросил его -встретили ли они кого-нибудь поблизости от хутора? Сергей объяснил, что видел только стадо коров, пасшихся за оврагом, но это километрах в двух от хутора.
-- Подожди здесь, -- сказал Михайло и вышел из горницы.
Сергей присел на табуретку, он изрядно замытарился и решил перекурить. Через окно он видел, как Михайло разговаривает с шофером...Остальное было, как в кино: Михайло кулаком ударил по лицу водителя, у того с головы слетел берет, а сам он упал как подкошенный.
Сергей в панике вскочил с табуретки и подошел к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
-- Бери за углы, -- сказал Сивко, -- и не роняй.
Когда все четыре мешка оказались в избе, Сивко велел напарнику сходить погулять.
-- Далеко не ходи, скоро понадобишься.
-- Тогда дай на пару затяжек, а то скучно просто так шляться по улице.
Михайло достал кожаный кисет и отсыпал Сергею в ладонь горсточку растертой анаши.
-- Не жмись, хохол, говна жалко?
-- Тебя, придурка, жалко. И так чуть маслы передвигаешь.
-- Да это у меня такая походка, дед так ходил.
-- А моего деда твои москали забротали и в НКВД поставили к стенке. И еще трех его братьев и невестку.
-- И теперь ты мстишь за них?
-- Я нахожусь на войне и потому никому не мщу. Иди на улицу, здесь курить нельзя.
Сергей вышел и отправился в сад. По ходу сорвал несколько переспевших груш и, войдя под шатер смоковницы, улегся под ней. Ему было хорошо. Даже очень хорошо. Курил, наркота начинала щекотать душу, а он, уставившись в небо, на котором кроме синевы ничего больше не было, взирал в ее непроницаемую бездонность. И рисовались ему быстро и хаотично сменяющиеся картины, которые необъяснимо ласково щекотали все его нутро. То, что делает Михайло, его как-то не волновало, хотя и дураку было понятно, что тот готовится сотворить. Но ему было все равно, ибо жизнь в данном виде и образе, которая предстала перед ним, меньше всего вызывала в нем сочувствия. И люди, которые жили сами по себе, обходясь без него, были для него не более, как некие механические абстрактные предметы.
Сергей задремал и приятность явная перешла в приятность сонную, что в тысячу раз было приятнее и сказочнее всего остального. Какие-то прекрасные сине-золотые видения поплыли перед его очарованным взором: солнечная предзакатная широта мира сладостно сочеталась с зелеными купами огромных, до небес, деревьев.
И в этом великолепии до его слуха донесся скрежещущий голос: "Вставай, маскаль, пора работать". Он открыл глаза: над ним столбом застыл Михайло. Он лузгал семечки и шелуху сплевывал прямо на лежащего и пока ничего не понимающего Сергея.
-- Хватит валяться, пора працювати, -- проговорил Михайло и, развернувшись, пошел в избу. Когда туда явился Сергей, Михайло, стоя у поставленных на попа мешков, сказал:
-- Ты что-то балакал насчет машины, -- он бросил на стол несколько сторублевых купюр. -- Сходи в город и найми тачку. Потом съездишь на оптовую базу и купишь десять мешков сахара...
-- На хрена тебе столько сахара? Рехнуться можно, -- зырнул: на столе уже не было ни весов, ни взрывателей. Сергей заметил, что бок одного из мешков как-то странно выпячен, и форма этого выпирающегося предмета очень напоминала форму брикета с иностранными надписями. Он постарался отвести от мешка взгляд быстрее, прежде чем это мог заметить Михайло. Тот в это время доставал из пиджака сложенную вчетверо карту Волгограда.
Сергей был у порога, когда украинец его окликнул:
-- Водилу бери молодого, и попроси его поменять номера машины на наши...Объяснишь... Скажешь, что боишься таможни. Дашь две тысячи карбованцев...
-- А при чем тут возраст?
-- Старики любопытные, с пацаном легче договоритися.
-- Ты имеешь в виду и меня?
-- Тебе в этой жизни ничего не надо, кроме горилки и наркоты. И ты никому не нужен. И это для нас обоих оптимально.
Сергей потер нос, словно только что его по нему крепко щелкнули.
-- Ну ты, хохол, и даешь. Не пойму я тебя, что-то ты тут темнишь...
-- Машину подгонишь к палисаднику.
-- Там же цветы, мак дозревает. Лучше я подъеду к сараю, со стороны поля.
Михайло положил на Сергея тяжелый мутный взгляд и напарник понял -дискуссии не будет.
Привязав бечевкой к раме велосипеда завернутые в газету номерные знаки и, засунув штанины в носки, чтобы их не цепляла цепь, он отправился в сторону города.
Первые приятности от приема анаши прошли и он чувствовал себя опустошенно и неуютно, а потому вяло вертел педали, прислушиваясь к стрекоту цикад. Впрочем, он даже не прислушивался, звон от них сам назойливо лез в уши, усугубляя в голове и без того порядочный хаос. Как-то боком, по касательной с этим хаосом, промелькнула мысль о предстоящей зиме, которая всегда была для него сущим наказанием, как, впрочем, и для многих других бичей Волгограда. Но эта темная мыслишка не слишком долго задерживалась в его голове, тем более впереди он увидел приближающийся грузовик. И он, не останавливаясь, махнул тому рукой, мол, тормози, есть дело. Машина остановилась, подняв облако пыли, и Сергей подъехал к кабине. Он оперся одной ногой о подножку и через форточку начал переговоры с водителем. Это был средних лет человек, в синем берете и с зажатой в прокуренных зубах папиросой.
-- Короче, -- сказал водитель, -- куда и что надо везти?
-- Сначала съездим на базу...купить сахару, потом махнем с ним на хутор Соломинки.
Водитель задумался, его лицо ничего не выражало.
-- Да на это уйдет полдня, а меня ждет халтура...
Он явно торговался.
-- Говори, сколько? -- спросил Сергей.
-- Двести и ни рубля меньше, -- шофер взглянул на часы. -- Уже шестой час, какая может быть база?
-- Она до семи, успеем.
-- Тогда сначала гони бабки.
Сергей вытащил из кармана деньги и отсчитал двести рублей.
Такая быстрая удача вдохновила его, тем более в уме он уже прикинул, что на сэкономленные рубли сможет купить себе пару бутылок вина. Отвязав от рамы велосипеда номера и положив их на задний скат, он закинул велосипед в кузов, а сам с номерами залез в кабину. Но когда он попросил водителя заменить их, тот широким жестом распахнул дверцу, где сидел Сергей, и негромко приказал:
-- Выметайся, мне здесь только уголовщины не хватало...
Сергей спрыгнул на землю, поднятая пыль плотно укутала его самого вместе с кабиной. Он обогнул капот, подошел к водителю и стал рассказывать ему легенду о происках таможни. О непомерных налогах и посулил к двумстам прибавить еще сто рублей. Водила, не стряхивая с лица суровость, сквозь зубы процедил: "Если нарвемся на мусоров, заплатишь шкурой..." Вытащив из-за сиденья сумку с инструментами и взяв у Сергея номера, шофер вылез из кабины.
База действительно еще работала. Загрузка и заполнение накладной заняли немного времени. Молодая товаровед, которая отпускала им продукцию, была молчалива и задала только один вопрос: "Будете платить наличными или по перечислению?" И когда на стол легли деньги, она деловито записала сумму в накладную и выбила кассовый чек...
В Соломинки они вернулись в половине седьмого. Задние колеса ЗИЛа беспощадно прошли по палисаднику и кузов уперся в оконный косяк. От удара вся изба содрогнулась, от стены отлетел кусок штукатурки.
Мешки с сахаром они сгрузили через окно, прямо в комнату. В какой-то момент, когда Сергей остался один на один с Михайло, тот спросил его -встретили ли они кого-нибудь поблизости от хутора? Сергей объяснил, что видел только стадо коров, пасшихся за оврагом, но это километрах в двух от хутора.
-- Подожди здесь, -- сказал Михайло и вышел из горницы.
Сергей присел на табуретку, он изрядно замытарился и решил перекурить. Через окно он видел, как Михайло разговаривает с шофером...Остальное было, как в кино: Михайло кулаком ударил по лицу водителя, у того с головы слетел берет, а сам он упал как подкошенный.
Сергей в панике вскочил с табуретки и подошел к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108