За ней, среди стреляных гильз и комков окровавленной ваты, лежал человек, одетый в гражданскую одежду. Он, видимо, был ранен в живот -- на пальцах, которые он прижимал к нему, виднелись следы крови.
-- Кто ты? -- спросил Шторм и дулом автомата дотронулся до подбородка лежащего.
Ответа не последовало. Боль искажала лицо этого еще довольно молодого, с небольшой бородкой, человека. Он сделал какое-то странное движение рукой и Шторм, дернув за плечо рядом стоящего Путина, с силой увлек его в коридор. Они упали одновременно с раздавшимся взрывом. Дверь, висевшая на одной петле, взрывной волной сорвало и вынесло в коридор. Подбежавшие Щербаков с Калинкой помогли им подняться. Путин падая сильно ударился грудью об автомат, в результате чего выскочил из гнезда магазин и патроны рассыпались по полу. Он попытался их собрать, но Шторм не разрешил ему это делать.
От человека, который секунду назад лежал в комнате, остались две части -- ноги отдельно и туловище с головой тоже отдельно. На стене абстрактный узор из крови и кишок.
-- Смертник, -- сказал полковник, -- таких ребят надо обходить за тысячу километров.
Шторм, перешагивая убитых, устремился к впереди маячившей двери. Но где-то на середине пути дверь распахнулась и в ее проеме показался бородатый человек богатырского вида. Это был тот самый боевик, который недавно шел впереди возвращающегося с задания отряда. В руках у него воронела порядочная дура с коробчатым магазином в подбрюшье, из которой он начал поливать коридор. Шторм, успевший упасть на пол, крикнул: "Ложись, сейчас я этого умиротворю". Путин упал рядом с Щербаковым, Калинка с Бардиным отступили за угол и потому не видели, как их командир всадил в тело богатыря треть обоймы разрывных пуль. Пулемет еще несколько мгновений дергался вместе с убитым человеком и даже когда тот упал, соскользнув массивным телом по обудверку, пулемет продолжал стрелять. Пули уходили наискосок, ударясь в стену и рикошетом отскакивая от нее в разные стороны.
Они поднялись и подошли к двери. За ней -- лестничная площадки, от которой вниз и вверх вели ступени. Это было худшее, что их ожидало: не зная планировки, можно угодить в западню. И, видимо, потому Шторм дал знать, чтобы движение прекратить, а сам вытащил из кармана трубку. Но ему не отвечали. Он упорно называл позывные "Я август, отвечайте...Я август..." Но ни один из группы Гулбе ему не ответил. Шторм не знал, что стены под мрамором проложены армированным железом, потому и не пропускали радиоволн.
Лицо Шторма вдруг резко осунулось. В глазах появилось до селе неведомое выражение -- какой-то жуткий омут закружился вокруг расширенных зрачков. На скулах еще интенсивнее заиграли желваки, рот свела судорога. Опустив руку с трубкой, он оглядел всех, кто с ним был, и спросил: "Что будем делать? Возможно, случилось самое худшее... Две дороги и каждая из них -- в неизвестность..."
-- Надо уходить, -- сказал Щербаков. -- И пусть все доводят до конца наши ВВС...Маяки установлены, так что...
-- Это еще полдела, -- Шторм опустился у стены на корточки. -- А что вы думаете, Владимир Владимирович?
Президент пожал плечами.
-- Мы ведь все знали, за чем сюда идем, верно? Пострелять можно было и на полигоне, -- говоря это, Путин смотрел вниз, в землю, которая была усыпана гильзами и обильно полита кровью...
Что бы еще президент сказал -- одному Богу известно, ибо в этот самый момент все отчетливо услышали пение зорянки тиу-тиу-тии, тиу-тиу-тии. Оно исходило откуда-то из земли и Шторм, вскочив на ноги, ринулся к ступеням, ведущим вниз. "Путин с Щербаковым остаются здесь, остальные за мной", -вполголоса приказал Шторм и, перехватив автомат, побежал в преисподнюю.
Это был обыкновенный подвал с решетками -- тюрьма и первым, кого он увидел за ними, был стриженый, небольшого роста, в клетчатой рубашке парнишка. Прижавшись лицом к железным прутьям, он продолжал издавать птичье пение. Это был тот самый паренек, который вместе с другими рабами трудился на прокладке взлетной полосы. Сайгак, Валерий Мирченко... И рабы, увидев людей в камуфляже, отпрянули от решетки, сжались, пытаясь превратиться в ничто -- видимо, решив, что их пришли убивать. И только Сайгак, прилепившись к железу, продолжал ждать. Подойдя к нему, Шторм тихо сказал: "Валера, мы сейчас вас освободим, подниметесь наверх и там найдете оружие. -- И к Бардину: -- Взломайте замок, а если не получится, взорвите его к чертовой матери...А ты, парень тоже отойди к стене..."
Но взрывать не пришлось, с помощью автомата и ножа Бардин сломал дужку замка и распахнул решетку. Встав в проеме, Шторм произнес речь:
-- Кто не умеет или не хочет стрелять, может остаться здесь...
Ему не дали договорить: руки узников дружно поднялись и подвал огласился почти истерическим кличем: "Даешь стволы!...Оружие рабам, мать-перемать и еще раз и еще раз мать-перемать..." И только один пожилой человек, видимо, доходяга, как сидел в углу, так и остался там сидеть...
-- Возможно, у него инфаркт, -- объяснил Сайгак и шагнул за решетку.
-- Валера, -- обратился к нему Шторм, -- бери командование рабами на себя. Но прежде, если, конечно, в курсе, обрисуй мне ситуацию...Словом, где могут сейчас отсиживаться главные удавы?
-- Их апартаменты на той стороне, за стеной, -- Сайгак указал рукой на север...
-- Тогда вперед, наверху ждут мои люди, поэтому я пойду первым.
В течение десяти минут две трети численного состава рабов была вооружена принадлежащим убитым боевикам оружием. Пулеметом, который еще был теплый от стрельбы и из которого поливал боевик богатырского вида, овладел Сайгак. Второй пулемет достался взъерошенному долговязому человеку, одетому в изодранную солдатскую гимнастерку, застегнутую на единственную пуговицу. Под гимнастеркой -- тельняшка, тоже видавшая виды, но говорившая о принадлежности хозяина к особому роду силовых структур. Он подошел к Шторму и представился: "Иван Кострома, вологодский ОМОН...если можешь, одолжи, парень, хоть одну гранату..." Полковник вынул из подсумка две ручных Ф-1 и протянул бывшему омоновцу. Спросил: "Драться очень хочешь?" Но парень, засунув гранаты в карманы затасканных штанов, скривился, словно от сильной зубной боли, и ни слова не говоря, начал заправлять ленту в пулемет.
Но, видимо, на все Господня воля. Снаружи, и это так же хорошо было слышно, как дыхание рядом находящихся людей, вдруг началась ожесточенная стрельба. И частые взрывы гранат. Путин прислушался, вне всякого сомнения, основные отголоски боя исходили с северной стороны, и он допустил самое для них неприятное: в бой вступила возвращающаяся группа боевиков, которая утром под боевые кличи уходила на задание...И как потом выяснилось, он не ошибся.
Но зато глаза у Шторма вмиг изменились, в них заиграла жизнь, и он сказал: "Раз стреляют, значит, наши в порядке..."
-- Эй, Валера! -- окликнул он Сайгака, -- возьми пару человек и проверь внутренности этого каземата. Только будь осторожен, тут много сюрпризов...-И Шторм, отфутболивая ногами гильзы и переступая лежащих боевиков, направился к выходу. За ним пошли Путин, Щербаков и оба морпеха... У Бардина, видимо, было осколочное ранение в ногу и там, где он ступал, оставались бурые капли
Сайгак, между тем, подняв руку, громко объявил: "Всем рабам оставаться на месте...Трое добровольцев -- за мной, в разведку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
-- Кто ты? -- спросил Шторм и дулом автомата дотронулся до подбородка лежащего.
Ответа не последовало. Боль искажала лицо этого еще довольно молодого, с небольшой бородкой, человека. Он сделал какое-то странное движение рукой и Шторм, дернув за плечо рядом стоящего Путина, с силой увлек его в коридор. Они упали одновременно с раздавшимся взрывом. Дверь, висевшая на одной петле, взрывной волной сорвало и вынесло в коридор. Подбежавшие Щербаков с Калинкой помогли им подняться. Путин падая сильно ударился грудью об автомат, в результате чего выскочил из гнезда магазин и патроны рассыпались по полу. Он попытался их собрать, но Шторм не разрешил ему это делать.
От человека, который секунду назад лежал в комнате, остались две части -- ноги отдельно и туловище с головой тоже отдельно. На стене абстрактный узор из крови и кишок.
-- Смертник, -- сказал полковник, -- таких ребят надо обходить за тысячу километров.
Шторм, перешагивая убитых, устремился к впереди маячившей двери. Но где-то на середине пути дверь распахнулась и в ее проеме показался бородатый человек богатырского вида. Это был тот самый боевик, который недавно шел впереди возвращающегося с задания отряда. В руках у него воронела порядочная дура с коробчатым магазином в подбрюшье, из которой он начал поливать коридор. Шторм, успевший упасть на пол, крикнул: "Ложись, сейчас я этого умиротворю". Путин упал рядом с Щербаковым, Калинка с Бардиным отступили за угол и потому не видели, как их командир всадил в тело богатыря треть обоймы разрывных пуль. Пулемет еще несколько мгновений дергался вместе с убитым человеком и даже когда тот упал, соскользнув массивным телом по обудверку, пулемет продолжал стрелять. Пули уходили наискосок, ударясь в стену и рикошетом отскакивая от нее в разные стороны.
Они поднялись и подошли к двери. За ней -- лестничная площадки, от которой вниз и вверх вели ступени. Это было худшее, что их ожидало: не зная планировки, можно угодить в западню. И, видимо, потому Шторм дал знать, чтобы движение прекратить, а сам вытащил из кармана трубку. Но ему не отвечали. Он упорно называл позывные "Я август, отвечайте...Я август..." Но ни один из группы Гулбе ему не ответил. Шторм не знал, что стены под мрамором проложены армированным железом, потому и не пропускали радиоволн.
Лицо Шторма вдруг резко осунулось. В глазах появилось до селе неведомое выражение -- какой-то жуткий омут закружился вокруг расширенных зрачков. На скулах еще интенсивнее заиграли желваки, рот свела судорога. Опустив руку с трубкой, он оглядел всех, кто с ним был, и спросил: "Что будем делать? Возможно, случилось самое худшее... Две дороги и каждая из них -- в неизвестность..."
-- Надо уходить, -- сказал Щербаков. -- И пусть все доводят до конца наши ВВС...Маяки установлены, так что...
-- Это еще полдела, -- Шторм опустился у стены на корточки. -- А что вы думаете, Владимир Владимирович?
Президент пожал плечами.
-- Мы ведь все знали, за чем сюда идем, верно? Пострелять можно было и на полигоне, -- говоря это, Путин смотрел вниз, в землю, которая была усыпана гильзами и обильно полита кровью...
Что бы еще президент сказал -- одному Богу известно, ибо в этот самый момент все отчетливо услышали пение зорянки тиу-тиу-тии, тиу-тиу-тии. Оно исходило откуда-то из земли и Шторм, вскочив на ноги, ринулся к ступеням, ведущим вниз. "Путин с Щербаковым остаются здесь, остальные за мной", -вполголоса приказал Шторм и, перехватив автомат, побежал в преисподнюю.
Это был обыкновенный подвал с решетками -- тюрьма и первым, кого он увидел за ними, был стриженый, небольшого роста, в клетчатой рубашке парнишка. Прижавшись лицом к железным прутьям, он продолжал издавать птичье пение. Это был тот самый паренек, который вместе с другими рабами трудился на прокладке взлетной полосы. Сайгак, Валерий Мирченко... И рабы, увидев людей в камуфляже, отпрянули от решетки, сжались, пытаясь превратиться в ничто -- видимо, решив, что их пришли убивать. И только Сайгак, прилепившись к железу, продолжал ждать. Подойдя к нему, Шторм тихо сказал: "Валера, мы сейчас вас освободим, подниметесь наверх и там найдете оружие. -- И к Бардину: -- Взломайте замок, а если не получится, взорвите его к чертовой матери...А ты, парень тоже отойди к стене..."
Но взрывать не пришлось, с помощью автомата и ножа Бардин сломал дужку замка и распахнул решетку. Встав в проеме, Шторм произнес речь:
-- Кто не умеет или не хочет стрелять, может остаться здесь...
Ему не дали договорить: руки узников дружно поднялись и подвал огласился почти истерическим кличем: "Даешь стволы!...Оружие рабам, мать-перемать и еще раз и еще раз мать-перемать..." И только один пожилой человек, видимо, доходяга, как сидел в углу, так и остался там сидеть...
-- Возможно, у него инфаркт, -- объяснил Сайгак и шагнул за решетку.
-- Валера, -- обратился к нему Шторм, -- бери командование рабами на себя. Но прежде, если, конечно, в курсе, обрисуй мне ситуацию...Словом, где могут сейчас отсиживаться главные удавы?
-- Их апартаменты на той стороне, за стеной, -- Сайгак указал рукой на север...
-- Тогда вперед, наверху ждут мои люди, поэтому я пойду первым.
В течение десяти минут две трети численного состава рабов была вооружена принадлежащим убитым боевикам оружием. Пулеметом, который еще был теплый от стрельбы и из которого поливал боевик богатырского вида, овладел Сайгак. Второй пулемет достался взъерошенному долговязому человеку, одетому в изодранную солдатскую гимнастерку, застегнутую на единственную пуговицу. Под гимнастеркой -- тельняшка, тоже видавшая виды, но говорившая о принадлежности хозяина к особому роду силовых структур. Он подошел к Шторму и представился: "Иван Кострома, вологодский ОМОН...если можешь, одолжи, парень, хоть одну гранату..." Полковник вынул из подсумка две ручных Ф-1 и протянул бывшему омоновцу. Спросил: "Драться очень хочешь?" Но парень, засунув гранаты в карманы затасканных штанов, скривился, словно от сильной зубной боли, и ни слова не говоря, начал заправлять ленту в пулемет.
Но, видимо, на все Господня воля. Снаружи, и это так же хорошо было слышно, как дыхание рядом находящихся людей, вдруг началась ожесточенная стрельба. И частые взрывы гранат. Путин прислушался, вне всякого сомнения, основные отголоски боя исходили с северной стороны, и он допустил самое для них неприятное: в бой вступила возвращающаяся группа боевиков, которая утром под боевые кличи уходила на задание...И как потом выяснилось, он не ошибся.
Но зато глаза у Шторма вмиг изменились, в них заиграла жизнь, и он сказал: "Раз стреляют, значит, наши в порядке..."
-- Эй, Валера! -- окликнул он Сайгака, -- возьми пару человек и проверь внутренности этого каземата. Только будь осторожен, тут много сюрпризов...-И Шторм, отфутболивая ногами гильзы и переступая лежащих боевиков, направился к выходу. За ним пошли Путин, Щербаков и оба морпеха... У Бардина, видимо, было осколочное ранение в ногу и там, где он ступал, оставались бурые капли
Сайгак, между тем, подняв руку, громко объявил: "Всем рабам оставаться на месте...Трое добровольцев -- за мной, в разведку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108