Так было до окончения Освободительной Борьбы, закончившейся, как известно, разделом Руси-Украины на польское Правобережье и русское Левобережье.
Хотя, формально, эта борьба и закончилась “вечным миром” с Польшей в 1686 г., но, фактически она завершена только Полтавской победой 1709 г., т. е. заполняет собою весь первый полувековой период Гетманщины (1654-1709 гг.).
После окончательного включения в Российское Государство, культурная жизнь Гетманщины-Левобережья, во весь второй период (1709-64) сильно меняется. Борьба религиозная отходит в область тяжелых воспоминаний.
Православие торжествует победу; из гонимой при Польше, делается религией господствующей.
Во всем Левобережьи не остается ни одного католика или униата. Их костелы и монастыри навсегда исчезают из городов, и в 1917 г. из 42 городов Гетманщины (Черниговская и Полтавская губернии) ни в одном городе не было польско-католического монастыря или костела (катол. и протест. храмы были только в немецких “колониях” – Черниг. губ.).
Вместо Варшавы, политическим и культурным центрам становится Петербург, и, при том, центром государства строго централизованного, не в пример полуанархической Польше.
Бывшая раньше почти исключительно религиозной, культура Москвы, заменяется европеизированной светской культурой Петербурга, где открываются светские учебные заведения (Шляхетский Корпус), учреждается Академия Наук, начинает выходить газета, печатаются книги.
Одновременно с этим, Петербург становится местам, где можно делать блестящие карьеры, приобретать, как тогда говорилось, “чины, звания и имения”.
Никаких ограничений для достижения всего этого, уроженцам Гетманщины не ставилось. И культурные слои Украины-Руси, потянулись на север без всякого принуждения. А свою, “Киевскую”, культуру, начали синхронизировать с культурой общероссийской, освобождаясь в то же время от всего польско-латинского и в языке, и в культуре.
Сыгравшая такую огромную роль во время борьбы с католицизмом Киевская Академия начинает терять свое значение и уступает первенство центральным, общероссийским культурным учреждениям и учебным заведениям чисто светского характера.
Причиной этого было то обстоятельство, что Академия не реформировалась и застыла в своем, чисто схоластическом богословском направлении, которое было так важно во время католической агрессии и потеряло значение, после того, как эта агрессия была ликвидирована. К половине 18-го века она превращается в чиста духовное специальное учебное заведение, каковым, под именем Киевской Духовной Академии, остается до революции 1917 г.
В своей “Истории Украины” (стр. 427), Грушевский об этом пишет так: “Академия имела характер богословский в своей науке; при том, ее наука основывалась на старых схоластических метода, для того времени не своевременных и не интересных, и не шла за успехами современной европейской науки. Реального знания она не давала, литературная подготовка, основанная на устаревших образцах, тоже все меньше была пригодна для тогдашнего времени. И, когда появляются в России, в Петербурге и Москве, первые светские школы, Киевская Академия и, основанные по ее образцу провинциальные коллегии, не выдерживают конкуренции с ними. Зажиточные украинские граждане, казацкая старшина, начинают посылать своих детей в столичные школы.”
В другом месте той же книги (стр. 423-4), Грушевский пишет: “В украинских школах заботились, главным образом, о том, чтобы научить своих учеников правильно писать славянским языком, а не заботились совсем о языке народном, его чистоте и правильности. Украинские писатели 17-го и 18-го веков, кичатся и гордятся церковно-славянщиной”.
И в первом, и во втором случае, возразить Грушевскому нечего, ибо он говорит правду. Но, для полноты картины нужйо прибавить то, что Грушевский счел нужным умолчать:
1. – Что в ту эпоху о языке народном, его чистоте и правильности, не заботились, не только в школах украин– ских, но и в великороссийских, французских, немецких и других народов.
2. – Что украинские культурные круги не проявили никогда инициативы для создания светских школ украинских, хотя для этого была полная возможность во время царствования Имп. Елизаветы.
3. – Что вместо этого они, совершенно добровольно, посылали своих детей в столичные, общероссийские школы, демонстрируя этим свое желание слиться с общероссийской культурной жизнью.
Результатом же всего этого было быстрое и безболезненное слияние двух культур – Киевской и Московской, в одну культуру – российскую, которое можно считать законченным к концу 18-го столетия. Писатели и мемуаристы Украины 18-го столетия, писали уже на “книжном” языке общероссийском, очищенном от польских и латинских слов, чем отличался “книжный” язык Украины-Руси до Воссоединения.
Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать, например, дневник генер. подскарбия Марковича (20-ые гг. 18-го века), произведения Григория Полетики, Капниста, Конисского (вторая половина 18-го века), многочисленные письма и дневники старшины 18-го века, печатавшиеся регулярно в известном журнале “Киевская Старина”, посвященном истории Малой Руси-Украины.
Произошло ли это слияние добровольно и без принуждения, или это, как утверждают украинские шовинисты сепаратисты, вовсе не слияние, а принудительное поглощение высшей, украинской культуры, низшей культурой, поработивших Украину великороссом?
Ват что писал по этому вопросу, отец украинского сепаратизма проф. М. С. Грушевский: “новое украинское панство с готовностью и поспешностью шло навстречу желаниям российского правительства: не только приспособлялось к новым порядкам, но и принимали культуру новой державы, русский язык, официальный и литературный, не взирая на то, что культура русская стояла еще очень низко.
Несколько десятилетий тому назад, во времена Дорошенка и Мазепы, украинцы были первыми учителями в Московщине, которые пересаживали туда достижения украинской культурной жизни. А во времена Петра почти все высшие духовные должности в Московщине позанимали киевские воспитанники, украинцы, и, даже в московских школах, вводили вначале украинский выговор, перемалывая московских парней, на украинский язык” (Ист. Укр., стр. 429, изд. 1917 г.).
Правда, в другом месте, Грушевский пишет о “давлении Московской цензуры на украинскую литературу” и приводит два случая этого “давления”: запрещение печатать акафист св. Варваре, “по причине неправильного языка” и требование Петербурга применения, вновь введенного для, всего государства гражданского шрифта.
Но, так как, по признанию самого Грушевского, “книгопечатание на Украине находилось в руках духовенства”, а высшие духовные посты общегосударственного значения, как приведено выше, были замещены украинцами, киевскими, то выходит, что и “давление” происходило не от великороссов, а от своих же украинцев, которые очищали “книжный” язык (на котором тогда только и печаталось) от полонизмов и латинизмов – наследия польского владычества.
Печатать же, тогда, что либо на народном языке нигде никому не приходило и в голову, как об этом упомянуто выше.
Приведенных примеров и цитат из произведений идеолога сепаратизма и, творца мифа о “порабощении и угнетении” украинцев великороссами, полагаю, достаточно, чтобы вынести решение о том, было ли слияние русско-украинских культур, в период Гетманщины, добровольным или принудительным – результатам “порабощения и угнетения”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108