Владимир Константинович отрицательно качнул головой. Следователь вскочил со стула.
– Так у нас ничего не получится. Вам обязательно надо вспомнить что-нибудь такое. Давайте с самого начала…
Он сел напротив и что-то начал рисовать на бумаге.
– Вот остановились. Мальчишка, как вы уверяете, поджигает портрет. Вы его успели рассмотреть?
– Ну, в общих чертах… мальчишка кругился с факелом…
– А дальше?
– Дальше он, как обезьяна, соскочил вниз, и все началось.
– Что значит «как обезьяна»?
– А так. Как в цирке или зоопарке: одним прыжком он до подворотни добрался.
Следователь вздохнул.
– Цирка нам еще и не хватало. Казарин, вы хоть понимаете, ЧТО по вашей милости украли у государства?
В Лешкином сердце клокотали злость и досада. Он уже понял, что следователей интересовали только те факты, которые укладывались в их схему, и никакие другие. Для них Владимир Константинович был преступник, который не хотел в этом сознаваться.
– Плохи наши с вами дела, Казарин, очень плохи… Больше Лешка ничего не услышал. Кто-то подошел к окну и со звоном закрыл раму. Спрыпгув на землю, Лешка обреченно побрел по больничной аллее. Танька ждала его на скамейке.
– Ну как? – Теперь была ее очередь страдать от любопытства. – Что-нибудь узнал?
Лешка только махнул рукой.
– Все, как назло, против нас.
Танька взяла его под руку и попыталась утешить, как могла:
– Леша, я уверена – все будет хорошо.
Ребята двинулись по темным московским улицам в сторону Кремля. Шли молча до тех пор, пока Лешка не остановился у тумбы с афишей. На ней была изображена реклама нового сезона цирка.
– У меня мало времени, – задумчиво произнес Лешка, разглядывая афишу, но явно не фиксируя то, что было на ней изображено.
– Ты о чем?
– Пока отца спасает ранение, которое он получил при ограблении. Но через день-другой его состояние станет лучше, и его увезут.
– Куда?
– «Куда-куда»… Туда, откуда редко возвращаются.
На афише группа циркачей образовывала пирамиду, на верхушке которой улыбающаяся маленькая девочка делала стойку на руках. Снизу была надпись: «Цыганская труппа под управлением Романа Романова. Сегодня и ежедневно».
До Таньки, наконец, дошел смысл Лешкиных слов.
– Ты это брось. Не раскисай.
Лешка глотал слезы и беспомощно сжимал кулаки.
– Если бы ты слышала, как они на него кричали. Как на мальчишку… Гады.
Танька крепко стиснула Лешкину руку.
– Послушай, а может, дядя Володя чего-то недоговаривает?
Лешка вытаращил глаза.
– Да ты… ты что такое говоришь? Мой отец – настоящий коммунист. Он… он…
– Ты не понял. – Она пыталась найти нужные слова. – Я имела в виду другое: может, он чего-нибудь забыл. Знаешь, как бывает?
– Не знаю. И знать не хочу! – твердо ответил Лешка.
– Вот и хорошо, – успокоилась Танька. – Это дело курирует мой отец. Я уверена, что он все сделает, чтобы спасти Владимира Константиновича.
– Он уже сделал, – едко заметил Лешка.
– Ты это о чем? – вскинула брови Татьяна. Он махнул рукой.
– Да ладно, проехали.
– Нет, ты скажи!
Лешка уставился непривычно холодным взглядом в ее глаза.
– Что говорить? Ты думаешь, что твой папа не знает, что там творится? – Он указал в сторону больницы. – Или эти гады давят на отца просто так?
Назревала ссора – и она грянула.
– Не смей о моем отце говорить в таком тоне! – гневно закричала Танька.
– Ага. О моем можно, а о твоем нельзя?! Танька не находила слов.
– Знаешь, что я тебе скажу?
– Что? – вызывающе переспросил он, как будто ответ был уже ему ясен.
– Твой отец сам во всем виноват! – выпалила Танька. – А ты – тряпка. Нюни распустил…
Такого перехода на личности Лешка стерпеть не мог.
– Если я тряпка, то ты… ты… – избалованная и черствая… Он запнулся, подбирая слова.
– Ну, что ж ты замолчал?
Первый раз в жизни они говорили друг другу обидные слова. Наконец Лешка не выдержал, махнул рукой и зашагал прочь. Танька кусала губы и смотрела, как он уходит все дальше и дальше. Надо было крикнуть, остановить его… Но она развернулась и быстро пошла в другую сторону.
Лешка пришел домой злой и угрюмый. Не раздеваясь, упал на кровать и уткнулся головой в подушку. Главное, что нужно было сделать сейчас, – сосредоточиться, чтобы понять, как быть дальше. В сотый раз он мысленно прокручивал допрос отца, ссору с Таней, но почему-то в голову лезла одна эта дурацкая цирковая афиша на бульваре. Казарин пытался до мельчайших подробностей вспомнить то, что говорил отец, а вместо этого перед его глазами вырастали цыгане, лошади и маленькая девочка на верхушке пирамиды. Лешка даже засунул голову под подушку и вдруг все понял. Он вскочил как ужаленный и заметался по комнате.
«Мальчишка крутился с факелом… как обезьяна соскочил вниз… как в цирке или зоопарке», – замелькало в Леш-киной голове. – Стоп, стоп, стоп! А ведь ловкий мальчик-поджигатель мог быть из цирка. А вдруг это не мальчишка, а девчонка? Ведь в темноте отец запросто мог спутать…
От такой догадки Казарина бросило в жар.
Глава 22
Утром Лешка уже дежурил на Цветном бульваре возле касс. Когда они открылись, купил билет в первый ряд и еле дождался начала дневного представления… Все первое отделение он просидел как на иголках. Лишь в середине второго после выступления жонглеров раздалась барабанная дробь и под удары бичей на арену выскочила лошадь, на которой стояла маленькая наездница в золотом платье. За ней гурьбой вывалила толпа цыган. Один из них поджег кольцо, а остальные организовали живую пирамиду. По удару бича наездница прыгнула через горящий обруч и, сделав в воздухе сальто, взлетела на вершину пирамиды. Зал ахнул, и на артистов обрушилась лавина аплодисментов. Затем на арене появились медведи, но они Лешку уже не интересовали. Он протиснулся по проходу и незаметно скользнул за кулисы. Там он нашел тесную нишу в стене и приготовился встретиться с девочкой один на один. Маленькая наездница вышла с манежа в окружении взрослых артистов, и тут случилось то, от чего Лешке стало не по себе. Как только за цыганами опустился занавес, один из них отвесил девочке такую затрещину, что она упала на пол.
– Сколько раз тебя учить делать это сальто правильно?!
Девочка, вернее девушка, поднялась и вытерла ладошкой выступившие на глаза слезы. Только сейчас он разглядел ее как следует. Его поразило, что ростом она была чуть выше десятилетнего ребенка, но обозначившиеся формы и недетское лицо выдавали в ней почти сформировавшуюся девушку лет 15-16. Молодая цыганка была очень красива, и Лешка это тоже отметил про себя.
– Лилька, черт бы тебя побрал, неси мой халат! – донесся грубый окрик из костюмерной.
Девочка испуганно обернулась и тут же бросилась выполнять поручение.
Теперь Казарину ничего не оставалось, как ждать удобного случая для встречи. Торчать в проходе было опасно, и он спрятался в углу за ящиками с реквизитом. А когда представление закончилось и за кулисами стало потише, Лешка выбрался на свободу и осторожно двинулся вглубь здания, все время оглядываясь по сторонам. Старого клоуна он заметил лишь тогда, когда рядом пискляво залаяла собачка.
– Молодой человек, вы чуть не задавили моего лучшего друга. Этого бы я вам никогда не простил.
Клоун взял собачку на руки и вновь воззрился на Каза-рина.
– Что делаете в наших краях?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78