В НКВД же он имел псевдоним «Гейне».
Он был введен в операцию «Монастырь», после чего 17 февраля 1942 года было организовано его «бегство» через линию фронта. Немецкая контрразведка вначале с недоверием отнеслась к «Гейне». Его с пристрастием допрашивали и проверяли, не доверяя рассказам о существовании «Престола», по поручению которого он бежал к немцам, чтобы просить у них помощи. Был даже инсценирован расстрел «Гейне», но он держался мужественно и не дал немцам повода заподозрить его.
После того как из Берлина поступил ответ на запрос фронтового подразделения абвера о том, что перебежчик является «Максом», которому можно доверять, отношение к нему изменилось. Немецкие разведчики, считая «Макса» «своим человеком» стали готовить его к заброске в советский тыл. Подготовка была кратковременной, но чрезвычайно интенсивной. Он изучал тайнопись, шифровальное и радиодело. Перед отправкой с ним беседовал высокопоставленный сотрудник абвера. Обсудили условия связи. Договорились, что курьеры, прибывающие в Москву, будут являться к его тестю, а тот будет связывать их с «Гейне» (тесть был в курсе операции).
15 марта 1942 года, спустя всего 26 дней после «перехода» «Гейне» к немцам, его сбросили на парашюте над Ярославской областью. В тот же день он был доставлен в Москву.
Через две недели, как и было условлено перед заброской, «Гейне» вышел в эфир. С этого дня началась его регулярная радиосвязь с немецкой разведкой. Операция «Монастырь» развивалась успешно, стало ясно, что ее возможности выходят далеко за рамки целей, намеченных вначале. Теперь речь могла идти не только о вылавливании немецкой агентуры, но и о снабжении немцев крупномасштабной дезинформацией, подготовленной на самом высоком уровне.
24 августа и 7 октября 1942 года к «Гейне» явились обещанные курьеры. Доставили новую рацию, блокноты для шифрования и деньги. Двое из четырех захваченных курьеров были перевербованы. Теперь «информация» к немцам шла по двум рациям. 18 декабря 1942 года «Гейне» и один из радистов были награждены немцами орденом — «Железным крестом с мечами» за храбрость.
Радиоигра продолжалась. Курьеры немецкой разведки все чаще прибывали не только в Москву, но и в другие города, где «Престол» также имел свои опорные пункты, в частности, в Горький, Свердловск, Челябинск, Новосибирск, безусловно интересные для немецкой разведки. Всего за время оперативной игры было захвачено более 50 агентов, арестовано 7 их пособников, получено от немцев несколько миллионов рублей.
Но главная заслуга участников операции «Монастырь» заключалась в передаче большого количества отличной дезинформации. Ценность этой «информации» была определена не сотрудниками, проводившими операцию «Монастырь», а германским командованием и руководством английской разведки.
Все было очень хорошо продумано. Во-первых, были найдены фиктивные источники информации среди бывших офицеров царской армии, служивших в Генеральном штабе у маршала Б.М. Шапошникова. Они были еще не старыми людьми (45—55 лет) и охотно подключились к игре. Во-вторых, вся дезинформация готовилась на высшем уровне, с участием заместителя начальника Генштаба генерала С.М. Штеменко, а в ряде случаев согласовывалась с наркомом путей сообщения, членом Государственного Комитета Обороны Кагановичем и даже с самим Верховным главнокомандующим И.В. Сталиным. Важные операции Красной армии в 1942—1943 годах действительно осуществлялись там и тогда, где и когда их «подсказывал» «Гейне», однако они носили второстепенный, отвлекающий характер. Например, 4 ноября 1942 года «Гейне» сообщил, что Красная армия нанесет по немцам удары под Ржевом и на Северном Кавказе. Немцы стали готовиться к их отражению. Туда были переброшены дополнительные и немецкие (секретно), и советские (демонстративно) войска. Даже сам маршал Г.К. Жуков приказом Ставки из-под Сталинграда, где готовилась крупнейшая наступательная операция, подготовленная им, прибыл под Ржев. Он, не зная об игре, затаил обиду на Сталина, направившего его на второстепенный, даже третьестепенный участок фронта. Узнав о прибытии Жукова — «генерала „Вперед!“» — немцы еще более усилили свою оборону, ослабив другие участки фронта.
Конечно, немцы отразили начатое под Ржевом наступление, и никакое мастерство Жукова спасти дело не могло. Тысячи солдат полегли в этих боях. Но зато начавшееся 19 ноября 1942 года неожиданно для немцев стратегическое наступление под Сталинградом завершилось полной победой. 300-тысячная армия противника во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом была уничтожена или пленена. Наступил решающий перелом во Второй мировой войне. В этом есть заслуга и скромного агента НКВД «Гейне» — Александра Петровича Демьянова.
Не меньшую роль сыграл «Монастырь» и в летней кампании 1943 года. «Гейне» сообщил немцам, что советские войска сконцентрированы на юге и востоке от Курска, но они недостаточно маневренны, поэтому их использование затруднено. Он также сообщил о том, что планируется осуществить наступательные операции к северу от Курска и на южном фронте. Переход же советских войск на Орловско-Курской дуге к стратегической обороне, а затем и к решающему наступлению оказался для немцев неожиданным. «Курская битва поставила германскую армию перед катастрофой», — справедливо отметил Сталин.
Официально «Гейне» работал под другой фамилией младшим офицером связи в Генштабе Красной армии. Его телеграммы касались в основном железнодорожных перевозок воинских частей, военной техники и т.д., что давало возможность немцам рассчитать заранее планируемые нашей армией действия. Но руководители операции «Монастырь» исходили из того, что наблюдение за железными дорогами ведется и настоящей немецкой агентурой. Поэтому по указанным «Гейне» маршрутам под брезентовыми чехлами направлялись деревянные «танки», «орудия» и другая «техника». Чтобы подтвердить сообщения «Гейне» о совершенных «его людьми» диверсионных актах, в прессе печатали заметки о вредительстве на железнодорожном транспорте. Информация, сообщаемая «Гейне», делилась на сведения, добытые его «источниками» и им самим. Конечно, при этом «его» информация была беднее, с учетом занимаемого им невысокого положения.
Как же воспринималась направляемая «Гейне» информация?
В 1942 — первой половине 1944 года донесения «Макса» принимались радиостанциями абвера в Софии и Будапеште. Среди них были сведения о важнейших решениях Ставки, о суждениях маршала Шапошникова и других советских военачальников. Бывший руководитель разведпунктов абвера в этих точках Рихард Клатт в своих показаниях, данных американской спецслужбе летом 1945 года, рассказал, что донесения «Макса» высоко оценивались в «Отделе иностранных армий „Восток“» Генштаба сухопутных войск Германии. Как правило, решения не принимались до поступления от службы абвера материалов «Макса». Генерал Гелен в своих послевоенных воспоминаниях отзывался об «источнике из Москвы» как о большом достижении службы Канариса.
Некоторые сотрудники абвера сомневались в безукоризненности сообщений «Макса», но в целом считали, что он заслуживает доверия. Шеф внешнеполитической разведки Германии Вальтер Шелленберг имел некоторые сомнения в достоверности информации «Макса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Он был введен в операцию «Монастырь», после чего 17 февраля 1942 года было организовано его «бегство» через линию фронта. Немецкая контрразведка вначале с недоверием отнеслась к «Гейне». Его с пристрастием допрашивали и проверяли, не доверяя рассказам о существовании «Престола», по поручению которого он бежал к немцам, чтобы просить у них помощи. Был даже инсценирован расстрел «Гейне», но он держался мужественно и не дал немцам повода заподозрить его.
После того как из Берлина поступил ответ на запрос фронтового подразделения абвера о том, что перебежчик является «Максом», которому можно доверять, отношение к нему изменилось. Немецкие разведчики, считая «Макса» «своим человеком» стали готовить его к заброске в советский тыл. Подготовка была кратковременной, но чрезвычайно интенсивной. Он изучал тайнопись, шифровальное и радиодело. Перед отправкой с ним беседовал высокопоставленный сотрудник абвера. Обсудили условия связи. Договорились, что курьеры, прибывающие в Москву, будут являться к его тестю, а тот будет связывать их с «Гейне» (тесть был в курсе операции).
15 марта 1942 года, спустя всего 26 дней после «перехода» «Гейне» к немцам, его сбросили на парашюте над Ярославской областью. В тот же день он был доставлен в Москву.
Через две недели, как и было условлено перед заброской, «Гейне» вышел в эфир. С этого дня началась его регулярная радиосвязь с немецкой разведкой. Операция «Монастырь» развивалась успешно, стало ясно, что ее возможности выходят далеко за рамки целей, намеченных вначале. Теперь речь могла идти не только о вылавливании немецкой агентуры, но и о снабжении немцев крупномасштабной дезинформацией, подготовленной на самом высоком уровне.
24 августа и 7 октября 1942 года к «Гейне» явились обещанные курьеры. Доставили новую рацию, блокноты для шифрования и деньги. Двое из четырех захваченных курьеров были перевербованы. Теперь «информация» к немцам шла по двум рациям. 18 декабря 1942 года «Гейне» и один из радистов были награждены немцами орденом — «Железным крестом с мечами» за храбрость.
Радиоигра продолжалась. Курьеры немецкой разведки все чаще прибывали не только в Москву, но и в другие города, где «Престол» также имел свои опорные пункты, в частности, в Горький, Свердловск, Челябинск, Новосибирск, безусловно интересные для немецкой разведки. Всего за время оперативной игры было захвачено более 50 агентов, арестовано 7 их пособников, получено от немцев несколько миллионов рублей.
Но главная заслуга участников операции «Монастырь» заключалась в передаче большого количества отличной дезинформации. Ценность этой «информации» была определена не сотрудниками, проводившими операцию «Монастырь», а германским командованием и руководством английской разведки.
Все было очень хорошо продумано. Во-первых, были найдены фиктивные источники информации среди бывших офицеров царской армии, служивших в Генеральном штабе у маршала Б.М. Шапошникова. Они были еще не старыми людьми (45—55 лет) и охотно подключились к игре. Во-вторых, вся дезинформация готовилась на высшем уровне, с участием заместителя начальника Генштаба генерала С.М. Штеменко, а в ряде случаев согласовывалась с наркомом путей сообщения, членом Государственного Комитета Обороны Кагановичем и даже с самим Верховным главнокомандующим И.В. Сталиным. Важные операции Красной армии в 1942—1943 годах действительно осуществлялись там и тогда, где и когда их «подсказывал» «Гейне», однако они носили второстепенный, отвлекающий характер. Например, 4 ноября 1942 года «Гейне» сообщил, что Красная армия нанесет по немцам удары под Ржевом и на Северном Кавказе. Немцы стали готовиться к их отражению. Туда были переброшены дополнительные и немецкие (секретно), и советские (демонстративно) войска. Даже сам маршал Г.К. Жуков приказом Ставки из-под Сталинграда, где готовилась крупнейшая наступательная операция, подготовленная им, прибыл под Ржев. Он, не зная об игре, затаил обиду на Сталина, направившего его на второстепенный, даже третьестепенный участок фронта. Узнав о прибытии Жукова — «генерала „Вперед!“» — немцы еще более усилили свою оборону, ослабив другие участки фронта.
Конечно, немцы отразили начатое под Ржевом наступление, и никакое мастерство Жукова спасти дело не могло. Тысячи солдат полегли в этих боях. Но зато начавшееся 19 ноября 1942 года неожиданно для немцев стратегическое наступление под Сталинградом завершилось полной победой. 300-тысячная армия противника во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом была уничтожена или пленена. Наступил решающий перелом во Второй мировой войне. В этом есть заслуга и скромного агента НКВД «Гейне» — Александра Петровича Демьянова.
Не меньшую роль сыграл «Монастырь» и в летней кампании 1943 года. «Гейне» сообщил немцам, что советские войска сконцентрированы на юге и востоке от Курска, но они недостаточно маневренны, поэтому их использование затруднено. Он также сообщил о том, что планируется осуществить наступательные операции к северу от Курска и на южном фронте. Переход же советских войск на Орловско-Курской дуге к стратегической обороне, а затем и к решающему наступлению оказался для немцев неожиданным. «Курская битва поставила германскую армию перед катастрофой», — справедливо отметил Сталин.
Официально «Гейне» работал под другой фамилией младшим офицером связи в Генштабе Красной армии. Его телеграммы касались в основном железнодорожных перевозок воинских частей, военной техники и т.д., что давало возможность немцам рассчитать заранее планируемые нашей армией действия. Но руководители операции «Монастырь» исходили из того, что наблюдение за железными дорогами ведется и настоящей немецкой агентурой. Поэтому по указанным «Гейне» маршрутам под брезентовыми чехлами направлялись деревянные «танки», «орудия» и другая «техника». Чтобы подтвердить сообщения «Гейне» о совершенных «его людьми» диверсионных актах, в прессе печатали заметки о вредительстве на железнодорожном транспорте. Информация, сообщаемая «Гейне», делилась на сведения, добытые его «источниками» и им самим. Конечно, при этом «его» информация была беднее, с учетом занимаемого им невысокого положения.
Как же воспринималась направляемая «Гейне» информация?
В 1942 — первой половине 1944 года донесения «Макса» принимались радиостанциями абвера в Софии и Будапеште. Среди них были сведения о важнейших решениях Ставки, о суждениях маршала Шапошникова и других советских военачальников. Бывший руководитель разведпунктов абвера в этих точках Рихард Клатт в своих показаниях, данных американской спецслужбе летом 1945 года, рассказал, что донесения «Макса» высоко оценивались в «Отделе иностранных армий „Восток“» Генштаба сухопутных войск Германии. Как правило, решения не принимались до поступления от службы абвера материалов «Макса». Генерал Гелен в своих послевоенных воспоминаниях отзывался об «источнике из Москвы» как о большом достижении службы Канариса.
Некоторые сотрудники абвера сомневались в безукоризненности сообщений «Макса», но в целом считали, что он заслуживает доверия. Шеф внешнеполитической разведки Германии Вальтер Шелленберг имел некоторые сомнения в достоверности информации «Макса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184