Но анналист Осерской епархии, напротив, поддерживает Гийома де Сеньеле: «Среди парижских школяров были настоящие бандиты, бегавшие в ночи с оружием по улицам и совершавшие безнаказанно прелюбодеяния, похищения, убийства, насилия и самые постыдные злодеяния. Безопасности и спокойствия не было ни днем, ни ночью не только в университете, но в самом городе. Епископ решил очистить город от этих разбойников; он позаботился одних бросить пожизненно в темницу, других изгнать из Парижа и таким образом все привел к порядку».
Которая же из этих двух противоположных оценок истинна? Епископ Парижский занимался делом, достойным уважения — установлением добрых нравов, ибо привилегия Филиппа Августа и впрямь была чрезмерной. Но у Гийома де Сеньеле были и другие претензии. В жалобе, направленной папе Гоно-рию III в апреле 1221 г., он обвиняет магистров и студентов в постоянных происках против власти канцлера и его собственной: «Они велели изготовить себе печать и обходятся без канцлерской печати. В судебном порядке они устанавливают таксу квартирной платы, невзирая на ордонанс, изданный по этому поводу королем и принятый самим университетом. Они образовали по своему выбору суд, который разбирает все дела, как если бы юрисдикции епископа и канцлера не существовало вовсе. Короче говоря, они всячески покушаются на епископскую власть и до такой степени раздражают ее, что ежели не привести их к порядку, могут возникнуть самые крупные скандалы, и парижской школе грозит распад».
Обвинения епископа основательны; они свидетельствуют об упорстве, с которым магистры и студенты старались сбросить иго местной церковной власти и дать своей корпорации юридическую независимость. Гонорию III пришлось внять, по крайней мере для вида, жалобам епископов Труа и Лизье, провести расследование и попытаться помирить стороны. Это оказалось настолько трудным делом, что в мае 1222 г. самому Папе, дожидавшемуся конца процесса, который разворачивался в Риме, пришлось заставить воюющих принять modus vivendi. Но это полюбовное соглашение стало для университета новой победой. Оно аннулировало отлучение магистров и студентов и запрещало епископу заключать в тюрьму и накладывать штраф на подозреваемых членов университета. Было разрешено брать их на поруки: это habeas corpus Парижской школы. Епископу, членам церковного суда и канцлеру запрещалось требовать от лиценциатов какой бы то ни было клятвы в повиновении и верности. Темницу, сооруженную канцлером, надлежало разрушить. Ни епископ, ни его должностные лица под угрозой отлучения не смели налагать на магистров и школяров денежный штраф. Канцлер будет предоставлять преподавательские должности на любом факультете только кандидатам, пригодность которых засвидетельствована их факультетскими преподавателями и избранной из числа профессоров комиссией. Наконец, епископ и его служащие не должны были препятствовать магистрам, допущенным к получению лицензии аббатом св. Женевьевы, начинать свои занятия.
Этот последний запрет вскрывает существенный для истории развития университетской корпорации факт. Большая часть магистров, которая до того времени жила на острове Сите, вокруг собора Богоматери, перебралась через Малый мост и обосновалась на северном склоне горы св. Женевьевы. Им было тесно на острове, но главное — они желали уйти от давления преследовавшей их епископской власти. На улицах Фуар, Бюшери, Юшетт — в отправных точках их распространения по всему левому берегу — расположились магистры искусств. Но аббат св. Женевьевы, сеньор этой территории, обладал, как и капитул собора Богоматери, властью над школой и правом выдачи лицензии. Университет склонил его к соперничеству с канцлером за право раздавать степени. Массовое переселение преподавателей с острова и лицензии св. Женевьевы — вот два решающих шага на пути к независимости, двойной и очень чувствительный удар по противникам университета.
Гийом де Сеньеле умер в конце 1223 г., а война еще продолжалась. Сам Филипп Август преставился до того, как стороны заключили мир. Но к этому времени университетская корпорация уже добилась своих наиболее важных побед. Видно было, как постепенно вырисовываются составные части и явственно намечаются главные этапы ее формирования. По королевской привилегии 1200 г. и магистр, и студент изымались из юрисдикции блюстителей правопорядка и светского суверена. Вследствие компромиссов 1213 и 1222 гг. и декрета 1215 г. они начинают освобождаться от власти канцлера и выходят победителями из многих сражений. По всем документам внутреннего регламента, принятым или сохранившимся с 1192 г., они добровольно попадают в прямую зависимость от Папы и все больше и больше отделяются от местной власти. Все эти стремительные успехи были достигнуты в правление Филиппа Августа, но сам Филипп Август ничего для них не сделал; за исключением единственного акта 1200 г., все произошло независимо от него.
Итак, Папы обладали полнотой власти над профессорами и студентами, власти административной и законодательной, власти управлять, контролировать, наказывать, абсолютной власти как над умами, так и над телами, как над обучением, так и над лицами, призванными обучать. Самым впечатляющим свидетельством этой безграничной власти является знаменитая булла 1229 г. «Super speculam», которой Гонорий III под угрозой отлучения строго запретил проводить и посещать занятия по гражданскому праву в Париже и его предместьях. Чего же хотело папство? Задержать научное развитие, заменить каноническим правом право римское, принизить значение светского законодательства, помешать сформироваться мирским властям, то есть в конечном счете взять верх над государством? Этот тезис горячо поддерживался крупными учеными, но мы сомневаемся, чтобы он, судя по фактам и по самим выражениям текстов, соответствовал действительности, ибо безосновательно приписывает римской церкви далеко идущие намерения и макиавеллиевские планы уничтожения гражданского права, о которых она и не помышляла. Ни Гонорий III, ни его преемник Иннокентий IV, подтвердивший буллу «Super speculam», не были настроены враждебно или предвзято к римскому праву. Если они его и запрещали, то только в Париже, в других же французских университетах, созданных после смерти Филиппа Августа, разрешали его изучение. На самом деле они преследовали двойную цель: прежде всего укрепить теологическую науку, предоставляя Парижскому университету что-то вроде монополии на эту ветвь высшего образования и делая из этого университета преимущественно школу теологии, на которой держался весь христианский мир; а затем — запретить клирикам и монахам забывать свой профессиональный долг, помешать им рваться в Париж для изучения гражданского права ради прибыльной карьеры судей, администраторов и адвокатов. Запрещение 1219 г. не было направлено ни против науки, ни против свободы преподавания, а метило в духовенство, которое, покидая священнический сан, угрожало Церкви беспорядками. Это был акт церковной реформы, смысл которого плохо поняли. Впрочем, каково бы ни было его значение, он ясно свидетельствует о факте, явствующем из ранней истории магистров и парижских студентов: университетом правит Папа, а не французский король и не парижский епископ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124