Я немного удивляюсь себе – откуда такая испорченность? Первый раз вижу парня – а такая простота обхождения. Он, конечно, симпатичный, но банальный. Наконец, удача. Я не сомневалась, впрочем, что уеду. «Красная стрела». Около одного из вагонов – man. А мы с Толиком упрашиваем проводницу посадить меня. Man сказал, что, если человек, которого он ждет, не придет, то я могу ехать. Так и получилось. Толик лез обниматься, я не разрешала. Но на прощание – поцеловались, и я запрыгнула в поезд. Первый раз я ехала в «мягком». Попутчик оказался человеком незаурядным. Зовут Михаил Семенович. Я читала ему стихи. Если не врет, ему понравились. Даже прозу читала. Читала первому человеку после мамы. И что же? Он оказался ректором института. Мне даже стало смешно от множества совпадений. Мы очень мило пообщались. Утром в Москве нас встретил человек, вернее, он встретил Михаила Семеновича, мне же он вручил цветы, перепутав с неприехавшей попутчицей. Я извинилась, что я – не она. Но цветы, естественно, мне оставили. М.С. дал свой телефон. И вот я сейчас благополучно сижу в Москве и смотрю видик. «Молчание ягнят» – страшилка. Вечером уезжаю в Казань. Не думаю, что на этом кончатся мои приключения.
2.04. Еду в поезде. Напротив два пьяных татарина. Звонила перед отъездом Б. Он, оказывается, взял билеты в Питер и обратно. Такая прыть! Приспичило. Был «противный» из-за этого облома, но сам виноват. Не надо быть таким самоуверенным.
Устала сверх меры. Физические силы – на нуле. Но в душе – бодрость. Надолго ли хватит?
Настроение продолжает оставаться таким же, как было все эти безумные дни. Я говорю, безумные, но, наверное, я просто отвыкла от событий, живя в Казани, бездарно тратя свои дни. И только когда судьба дарит периоды такой насыщенной жизни, понимаешь: вот так, и только так – надо. Мне уже просто трудно по-другому. Я поэтому так тянусь к этим кругам, что там интенсивность событий значительно превышает среднестатистическую. По-моему, я поняла, что мне нужно, и не хочу потерять. Нужны, конечно, деньги, чтобы жить, не задумываясь о проблемах материальных. Безумная неделя получилась именно такой. Сейчас у меня осталось несколько рублей. Но я особенно не думаю об этом. Не хочу думать. Пусть это глупо, но Господи, как же мне хорошо!
Я ее слышу. Слышу и продолжаю молчать. И недоуменно погружаюсь в туман недосказанности, в безмысленную зыбкость моей души. Даже окружающие меня предметы, часы, жизни уже не здесь. Я оторвана от этого измерения улыбкой ее милости.
– Чья же власть сегодня?
– Это же так просто, леди.
– Ваша власть.
Когти ночей вцепились в хрупкие непрочные одеяния моих предчувствий. А я осталась один на один с ее глазами, с ее музыкой. Да, ее власть всесильна. Намного больше солнечного тепла в задремавшем на карнизе высотки голубе. Он вбирает солнечное причастие по пылинке, по вздоху, каждым мгновением свой недолгой воздушной жизни.
Я ее слышала. И пряди ее волос, аромат ее весеннего мира становились частью меня самой, моей памятью. Единение на уровне инстинкта. Вдохновленная своей радостью, я смотрела на нее, я смотрела на небо. Бездонная нежность ее очей превращалась в вечернюю прохладу, то ли это я сама тонула в невозможности ничем выразить свое состояние ее присутствия.
Я ее чувствовала. Она оставалась. Она…становилась мной. Солнце целует в лоб. Ее счастье. Навечно. Но я не люблю этого слова. Оно величественно и тяжеловесно. Она – легкая. Но она…сердце мое. Моей жизни не хватило бы, чтобы соткать крошечную частичку для ее вуали. Но она на меня смотрела и оставалась. И улыбки всех без исключения деревьев и розовых кустов были не в силах вместить ее умиротворенности и благородства.
Я знала, она рядом. Я ее помнила. В прошлом – фонари и быстро забывающиеся лица. Я оставалась. На моей ладони – судьба той странной девочки. Она, кажется, посвящает мне стихи и плачет от счастья.
В прошлом – мерцали фонари и быстро забывались лица потерь. Я шла по весенней растроганной Москве. Я несла гвоздики, я прощала ветру его фальшивые нотки моей любимой симфонии. Я оставалась. На моей ладони – надежды той странной девочки. Она, кажется, посвящала мне стихи. И плакала от счастья. Начиналась судьба.
Молчание лжет. Так же, как и слова. Искренни только наши души, а их язык – поцелуи весеннего ветра, аромат вечеров, когда ты один на один с судьбой, и открывается что-то важное, огромное, как сама жизнь. Ты слышишь, чувствуешь, понимаешь присутствие прошлого. И вот линии на ладонях путаются, меняются местами, бормочут и недоумевают. И не нужно судьбы. У тебя есть твоя память, и присутствие грядущих цивилизаций осмысливаешь мгновением. И память о будущем. Все встречи, тревоги, странности отражены в перевернутых, изменяющихся ежесекундно мирах. И гибель неизбежна. Неотвратима. Бесконечно прекрасна. Гибнуть от счастья – судьба. А может, награда?
«Вместо лица – дырявая греческая маска».
«С крыш прозрачными потоками стекает желтое солнце».
А. Мар.
«Искусство – это мышление в образах».
Белинский.
10.04. Б-ку не звонила. Вернее, не дозвонилась. Если наши отношения столь несерьезны, что не выдержат испытания каких-нибудь двух недель (господи, ну разве это много?), то чего они стоят. Я начинаю отвыкать от него.
Настроение прекрасное. Написала Толику письмо. Интересно, дойдет ли без фамилии. Почти на деревню дедушке. Милый мальчик, хоть и старше меня на 5 лет. Не верится даже.
Надо печатать свою прозу и стихи. Носить по редакциям, конечно, в Москве. Как я хочу туда! Господи, как я хочу жить в отдельной квартире, быть по-настоящему самостоятельной и свободной!
«Всякий человек имеет цель в жизни, но не всякий – главную цель».
Сковорода.
«Смотреть – значит понимать, осознай то, что уже знаешь, и ты научишься летать».
«Чтобы летать с быстротой мысли или, говоря иначе, летать, куда хочешь, нужно прежде всего понять, что ты уже прилетел».
«Суть в том, чтобы понять: его истинное «я», совершенное, как ненаписанное число живет одновременно в любой точке пространства, в любой момент времени».
Р. Бах.
«Тот, кто любил, всегда любил с первого взгляда».
Шекспир.
14.04. Завтра Б. день рождения. Вчера звонила и поздравила. Телефон был сумасшедший, нас 4 раза разъединяли. Как следует, не поговорили.
В Казани прокисаю – это точно. Все здесь размеренно, определенно раз и навсегда. Пробую импровизировать, но не ловлю от этого никакого кайфа. Только отвлекаюсь от скуки и однообразия.
Сегодня день, в который Владимир Владимирович 62 года назад решил, что больше ничто не связывает его с нашей глупой планетой. Глупой? Да, конечно. Но, Господи, какой же замечательной, талантливой, настоящей. Не верится, что прошло столько времени – целая человеческая жизнь. Я его чувствую близостью. Будто он живет где-то рядом со мной. Я почти уверена в его присутствии. Я чувствую его взгляд, улыбку, его слова. Я раньше слышала, любила разговаривать. Сейчас этого нет, но, тем не менее, ощущение его жизни сохранилось. Он со мной. Это не высокие слова и не наивность фанатички. Просто мы близки. Родство душ не подчиняется ограниченным законам трех измерений. Мы можем быть вместе, невзирая на времена, расстояния и предрассудки. Я так уважаю и люблю Вас, «красивый двадцатидвухлетний». Сегодня день, в который Вы придете ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146