Но событием является любое самочувствие.
10.02. Голубое кажется уже весенним небо. Горланят гадкие вороны. Мне удивительно осознавать себя. Я есть. Я сейчас здесь. В этой точке вселенских дорог, и будто на мне сосредоточены многие взгляды и мысли.
До сих пор не могу отделаться от сказочности происходящего. Я имею в виду – Москву. Хоть вот мне говорят: давно пора оставить это, все уже налажено. Тебе ведь и так ясно, что по-другому – никак. Да, я это чувствую. И все-таки иногда кажется моя жизнь – жизнью в сказке. Москва – волшебный город. Таинственный и откровенный. Живу, осознавая, что здесь же находятся многие из уважаемых, любимых, желаемых людей: артистов, клипмейкеров (нет, клипмейкера, единственного), режиссеров, журналистов, просто талантливых и умных, но еще не известных (как я). И все они здесь. И я – здесь. А как приблизиться? Понятия не имею. Но приближусь. Непременно что-нибудь еще произойдет. Просто должно. Как же иначе? Нельзя. Я люблю мою московскую тревожную, с извечными сомнениями и прозрениями, с болью и радостью, страхами и легкостью жизнь. Я ее придумываю? Только отчасти. Чаще кажется, это она придумывает меня.
Часто специально придумываю что-то невнятное, болезненные состояния. Только потому, что боюсь, как бы что-нибудь гадкое или ужасное в жизни реальной не случилось.
Сегодня было первое занятие по введению в театроведение. Уже не та муть, что у К. Преподаватель – Г. В. Макарова, читает также в ГИТИСе.
Странное зыбкое чувство тревоги. Непонятно. Знаю, что с родными ничего не должно вроде случиться. А странно, не по себе. Пошла было в театр, вернулась с полдороги. Что-то не давало покоя, удерживало. Мало того, что метель разыгралась сильнейшая, я была похожа на снеговик, но и внутреннее будоражащее состояние мешало, даже ступать. Ветер и предчувствие гнали назад. И я сдалась, и сразу же стало немного легче. А сейчас дома опять не по себе.
Представляя нас Макаровой. Г. каждой давал небольшую характеристику. Вовремя пришли втроем: А., В. и я. В. М. сказал, что это – лучшие. Кто-то пошутил: это потому, что пришли. Но В. М. стал говорить немного о каждой. Про А. – лучше всех поступила, правда, в эту сессию какие-то проблемы. Но ерунда, изучает японский, заинтересованный своим делом человек. В. – худ. руководитель группы, режиссер праздничных капустников. Душа всех наших дел, заводила. Тут пришла остальная тусовка. Он представил меня: Леночка. И замялся. Г. В. сказала: и это все, этим все сказано? Г. ответил: неудобно при всех говорить. Потом: Леночка – всеобщая симпатия, яркое литературное дарование. Скомкав, сразу перешел к Варе. Про остальных ничего особенного. Мне очень приятно было слышать такую оценку. Я единственная из присутствующих удостоилась профессиональной похвалы. Но видно было, что В. М. неудобно подчеркивать мое преимущество. Он не хотел бы кого бы то ни было резко выделять, поэтому замялся.
Г. В. – ничего так. По крайней мере, уверенность, что будет разработанный курс. Профессиональный.
Не знаю, не знаю, но не могут же меня оставить Всевышние. К Мастеру.
Стихи. С театральных высот, из-за кулис, сценическое пространство события и ощущения, обыгрывай любую мелочь. Репетируй, строй роли и мизансцены строчек. Подходи к стихам с позиции режиссера.
Театроведение. После ломки внутренних запретов и ограничений достигнешь глубины не только уже ощущений и переживаний, а эстетической основы души, техника придет со временем. Нужно поддерживать форму, работать над гармонией фраз. Не сразу. Но похвал дождешься. Тех, которые устраивают тебя.
Родные. Не все гладко, но уродств и смертей не будет. Ряд крупных неприятностей. Это больно, но переживете все.
Только бы кончилась эта ночь. Мне так тяжело. Непоправимо. Будто вместо меня погибает чья-то невинная душа. И хоть я здесь ни при чем, чувствую часть своей вины.
11.02. Утро. Проснулась новой. После многочисленных метаморфоз, произошедших со мной у Мастера, чувствую свежесть. Наверное, нужно было все это пройти, чтобы стать лучше, чище, сильнее.
Вдруг болею? Вдруг… Что же поделаешь. Судьба значит такая.
С Геной сидели в Киноцентре. Он забыл деньги, пришлось его угостить. Немного поговорили о разном. Он настаивает, чтобы я приехала к нему на «собеседование» по фильму. Планирует у себя же снимать. Через недельку примерно. Забавно. Трудно поверить, что получится что-нибудь у меня. Ну, ладно, время покажет.
В Киноцентре сейчас кинорынок. Туда приехал дядя Валера – закупать фильмы для казанского проката. Я его не увидела. Там много интересных фильмов, на которые стоит сходить.
Гена говорит про мою возможную роль в новом фильме, что это сцена, когда он приезжал перед моей поездкой в Питер. В этот вечер я чувствую себя «подставленной». Была так искренна, а оказалось, что он экспериментирует со мной. Хорошо хоть хватило мозгов не влюбиться в него. Кстати, он хочет сам играть главную роль. Не самая приятная новость. Далеко не самая приятная. Это будет короткометражка, в большей степени для спонсоров, которые ворчат на излишние траты. Это что-то типа набросков к будущей большой ленте. Гена хочет этим маленьким фильмом убедить спонсоров, что идея стоит того, чтобы, не скупясь, вкладывать деньги. Он мне говорил сегодня, что ему нет дела ни до чьих советов и рекомендаций, он порвал с иностранцами, ком. структурами, и будет делать фильмы, соотносясь только лишь со своими представлениями и нормами. Флаг в руки. Он прав, в принципе. Но во всей его позиции я подозреваю некую ущербность. Будто это оправдание на случай возможной неудачи. Мне кажется, я несколько шире смотрю на жизнь в этом вопросе.
Вчера вечером и ночью был какой-то кризис. Странные видения и приятный сон. Сон – неизбежность. Все на символах.
Мне очень понравилось в Киноцентре. Стильно и серьезно. Правда, Гена скучный был. Но это его проблемы. Часто с ним общаться трудно.
Настроение: ни одного вокруг огонька. А свет отовсюду. Все мы – нимфы. Может быть, солнечное забытье. Не спится призраку. Бродит. Болеет своей мольбой, называет огонь. Но рукописи не горят. Призраки. Нимфы. Ночь такая журчит у виска. Тихой мелодией с крыши стекает. Такая невозможная безбожная тоска, и клавиши пианино сникли. Тает на глазах зима. Сумятица. Притворялась ловкой и захандрила сразу же, как только отхлынул строчек прибой. Солнце ухмылялось, облака выглядывали из-за горизонта. Из-за моего предчувствия ночь становилась черной кошкой, и хулиганила, и ныла. Но ночь перебежала дорогу ее беспутности. Меня называли повелительницей голубей. Но соперничать с Венерой разве посмеешь? Мне бы только дождаться тот день, когда он посмотрит, и переменятся в судьбах дороги. Когда он узнает о моих тревогах и переболеет этой зимой, как ангиной снежного Бога. Черты смягчатся. Отчужденность уступит место своей сестричке, моей надежде. И он улыбнется, как когда-то, только для меня. И Москва-недотрога благословит лепет, любование и вечер, когда моя карьера-гордячка победила, я ее отчитаю за легкомыслие, но сила аплодисментов Вечность убедила.
Только бы остаться своею в городе, который продолжает ворожить, как язычник. Только бы угадать твою субботу и остаться для нее единственной. Продолжает во мне «сидеть» отвращение к рецензированию. И желание писать. Это противоречие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
10.02. Голубое кажется уже весенним небо. Горланят гадкие вороны. Мне удивительно осознавать себя. Я есть. Я сейчас здесь. В этой точке вселенских дорог, и будто на мне сосредоточены многие взгляды и мысли.
До сих пор не могу отделаться от сказочности происходящего. Я имею в виду – Москву. Хоть вот мне говорят: давно пора оставить это, все уже налажено. Тебе ведь и так ясно, что по-другому – никак. Да, я это чувствую. И все-таки иногда кажется моя жизнь – жизнью в сказке. Москва – волшебный город. Таинственный и откровенный. Живу, осознавая, что здесь же находятся многие из уважаемых, любимых, желаемых людей: артистов, клипмейкеров (нет, клипмейкера, единственного), режиссеров, журналистов, просто талантливых и умных, но еще не известных (как я). И все они здесь. И я – здесь. А как приблизиться? Понятия не имею. Но приближусь. Непременно что-нибудь еще произойдет. Просто должно. Как же иначе? Нельзя. Я люблю мою московскую тревожную, с извечными сомнениями и прозрениями, с болью и радостью, страхами и легкостью жизнь. Я ее придумываю? Только отчасти. Чаще кажется, это она придумывает меня.
Часто специально придумываю что-то невнятное, болезненные состояния. Только потому, что боюсь, как бы что-нибудь гадкое или ужасное в жизни реальной не случилось.
Сегодня было первое занятие по введению в театроведение. Уже не та муть, что у К. Преподаватель – Г. В. Макарова, читает также в ГИТИСе.
Странное зыбкое чувство тревоги. Непонятно. Знаю, что с родными ничего не должно вроде случиться. А странно, не по себе. Пошла было в театр, вернулась с полдороги. Что-то не давало покоя, удерживало. Мало того, что метель разыгралась сильнейшая, я была похожа на снеговик, но и внутреннее будоражащее состояние мешало, даже ступать. Ветер и предчувствие гнали назад. И я сдалась, и сразу же стало немного легче. А сейчас дома опять не по себе.
Представляя нас Макаровой. Г. каждой давал небольшую характеристику. Вовремя пришли втроем: А., В. и я. В. М. сказал, что это – лучшие. Кто-то пошутил: это потому, что пришли. Но В. М. стал говорить немного о каждой. Про А. – лучше всех поступила, правда, в эту сессию какие-то проблемы. Но ерунда, изучает японский, заинтересованный своим делом человек. В. – худ. руководитель группы, режиссер праздничных капустников. Душа всех наших дел, заводила. Тут пришла остальная тусовка. Он представил меня: Леночка. И замялся. Г. В. сказала: и это все, этим все сказано? Г. ответил: неудобно при всех говорить. Потом: Леночка – всеобщая симпатия, яркое литературное дарование. Скомкав, сразу перешел к Варе. Про остальных ничего особенного. Мне очень приятно было слышать такую оценку. Я единственная из присутствующих удостоилась профессиональной похвалы. Но видно было, что В. М. неудобно подчеркивать мое преимущество. Он не хотел бы кого бы то ни было резко выделять, поэтому замялся.
Г. В. – ничего так. По крайней мере, уверенность, что будет разработанный курс. Профессиональный.
Не знаю, не знаю, но не могут же меня оставить Всевышние. К Мастеру.
Стихи. С театральных высот, из-за кулис, сценическое пространство события и ощущения, обыгрывай любую мелочь. Репетируй, строй роли и мизансцены строчек. Подходи к стихам с позиции режиссера.
Театроведение. После ломки внутренних запретов и ограничений достигнешь глубины не только уже ощущений и переживаний, а эстетической основы души, техника придет со временем. Нужно поддерживать форму, работать над гармонией фраз. Не сразу. Но похвал дождешься. Тех, которые устраивают тебя.
Родные. Не все гладко, но уродств и смертей не будет. Ряд крупных неприятностей. Это больно, но переживете все.
Только бы кончилась эта ночь. Мне так тяжело. Непоправимо. Будто вместо меня погибает чья-то невинная душа. И хоть я здесь ни при чем, чувствую часть своей вины.
11.02. Утро. Проснулась новой. После многочисленных метаморфоз, произошедших со мной у Мастера, чувствую свежесть. Наверное, нужно было все это пройти, чтобы стать лучше, чище, сильнее.
Вдруг болею? Вдруг… Что же поделаешь. Судьба значит такая.
С Геной сидели в Киноцентре. Он забыл деньги, пришлось его угостить. Немного поговорили о разном. Он настаивает, чтобы я приехала к нему на «собеседование» по фильму. Планирует у себя же снимать. Через недельку примерно. Забавно. Трудно поверить, что получится что-нибудь у меня. Ну, ладно, время покажет.
В Киноцентре сейчас кинорынок. Туда приехал дядя Валера – закупать фильмы для казанского проката. Я его не увидела. Там много интересных фильмов, на которые стоит сходить.
Гена говорит про мою возможную роль в новом фильме, что это сцена, когда он приезжал перед моей поездкой в Питер. В этот вечер я чувствую себя «подставленной». Была так искренна, а оказалось, что он экспериментирует со мной. Хорошо хоть хватило мозгов не влюбиться в него. Кстати, он хочет сам играть главную роль. Не самая приятная новость. Далеко не самая приятная. Это будет короткометражка, в большей степени для спонсоров, которые ворчат на излишние траты. Это что-то типа набросков к будущей большой ленте. Гена хочет этим маленьким фильмом убедить спонсоров, что идея стоит того, чтобы, не скупясь, вкладывать деньги. Он мне говорил сегодня, что ему нет дела ни до чьих советов и рекомендаций, он порвал с иностранцами, ком. структурами, и будет делать фильмы, соотносясь только лишь со своими представлениями и нормами. Флаг в руки. Он прав, в принципе. Но во всей его позиции я подозреваю некую ущербность. Будто это оправдание на случай возможной неудачи. Мне кажется, я несколько шире смотрю на жизнь в этом вопросе.
Вчера вечером и ночью был какой-то кризис. Странные видения и приятный сон. Сон – неизбежность. Все на символах.
Мне очень понравилось в Киноцентре. Стильно и серьезно. Правда, Гена скучный был. Но это его проблемы. Часто с ним общаться трудно.
Настроение: ни одного вокруг огонька. А свет отовсюду. Все мы – нимфы. Может быть, солнечное забытье. Не спится призраку. Бродит. Болеет своей мольбой, называет огонь. Но рукописи не горят. Призраки. Нимфы. Ночь такая журчит у виска. Тихой мелодией с крыши стекает. Такая невозможная безбожная тоска, и клавиши пианино сникли. Тает на глазах зима. Сумятица. Притворялась ловкой и захандрила сразу же, как только отхлынул строчек прибой. Солнце ухмылялось, облака выглядывали из-за горизонта. Из-за моего предчувствия ночь становилась черной кошкой, и хулиганила, и ныла. Но ночь перебежала дорогу ее беспутности. Меня называли повелительницей голубей. Но соперничать с Венерой разве посмеешь? Мне бы только дождаться тот день, когда он посмотрит, и переменятся в судьбах дороги. Когда он узнает о моих тревогах и переболеет этой зимой, как ангиной снежного Бога. Черты смягчатся. Отчужденность уступит место своей сестричке, моей надежде. И он улыбнется, как когда-то, только для меня. И Москва-недотрога благословит лепет, любование и вечер, когда моя карьера-гордячка победила, я ее отчитаю за легкомыслие, но сила аплодисментов Вечность убедила.
Только бы остаться своею в городе, который продолжает ворожить, как язычник. Только бы угадать твою субботу и остаться для нее единственной. Продолжает во мне «сидеть» отвращение к рецензированию. И желание писать. Это противоречие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146