Гуйян — убогий городишко, хоть и столица провинции. Кроме китайцев, тут живут шуй и вьеты, сбежавшие подальше от вьетнамской границы после известного конфликта. Кстати, я от него тоже пострадал: теперь не ходят поезда по построенной еще французами узкоколейке Куньмин-Ханой, и мне пришлось ехать в Гуанси через Гуйчжоу, а не через Северный Вьетнам, как планировалось.
Влезаю в поезд до Наньнина. Обычно местные поезда поразительно похожи на наши электрички: молодежь с гитарами, старушки с авоськами, крестьяне с рюкзаками, работяги (правда, трезвые) режутся в карты, интеллигент читает толстый журнал, на станциях местные бабы, громко вопя, продают всякую всячину, жулики дурят народ, предлагая нечто вроде «наперстка», и так далее. Вот только мусора побольше и ехать можно несколько дней. Есть, конечно, спальные вагоны, но их один-два на поезд, и они дороже в пять-шесть раз. В данном случае поезд переполнен, и народ спит под сиденьями, на столиках и даже в сортирах. Я лично — на багажной решетке под потолком. Ничего. Правда, душно, а в окно не выглянешь:
там сплошным потоком летят плевки, сопли, окурки и бутылки, а также камни, которые кидают детишки, стоящие у дороги чуть ли не через каждые сто метров.
Очень устаешь.
07.09. 24$+122Y. В час ночи меня будят пятеро полицейских и начальник поезда с бригадой, требуя документы и билет. Предъявляю паспорт и Дацзыбао. Отвязались.
Наньнин — столица Гуанси-Чжуанского автономного района. Сами чжуаны, народ тайского происхождения, уже почти ничем не отличаются от китайцев, но в районе есть и более интересные племена. Хотя в Наньнине много современных зданий, он, как и многие китайские города, сохранил свое средневековое предназначение:
поселок ремесленников, обслуживающих крестьян с окрестных земель в обмен на продукты. Улицы, соответственно, представляют собой цепочки рынков и мастерских.
На рынках можно, в частности, купить вареного панголина, шкуру тигра (сшитую из «Шариков» и покрашенную в полоску), рога молодых оронго, выдаваемые за сайгачьи, шкуры морских змей и кучу лекарств: сушеных агам, лапы и даже цельные скелеты медведей, крылья тараканов и т.д.
Китайцы вообще оказывают жуткое давление на окружающую среду: что не годится для еды, идет на лекарства или сувениры. Самые редкие виды (тигр, носорог, женьшень) объявляются пригодными для изготовления половых стимуляторов и становятся предметом «ажиотажного спроса». Видимо, китайцы считают, что недостаточно хорошо размножаются. Капканы, стрихнин и мелкокалиберные винтовки — в свободной продаже. Змей съели почти полностью, особенно крупных. Птиц в сельхозландшафте тоже очень мало, не говоря уже о зверях. Даже в зоопарках на прудах полно людей с удочками (улов до 2 см в длину), а некоторые удят на рисовых полях, где единственная рыба (там, где не разводят карпов) — это похожий на мелкую глисту слитножаберный угорь, способный переползать с осушенного поля на соседние.
Еду на автобусе в Хайань (провинция Гуаньдун). Это уже Юго-Восточный Китай:
здесь едят менее острую пищу (в основном морская фауна и тропическая флора) и говорят на кантонском диалекте, хотя практически все знают пекинский. Рядом с Гуандуном находятся Гонконг и Макао, но там нет ничего интересного, кроме магазинов. Поэтому сразу плыву на пароме на остров Хайнань (в вольном переводе — «Чунга-Чанга»).
Когда-то Хайнань был тропическим лесным раем. Сейчас это свободная экономическая зона и передний край обороны в возможной войне с Вьетнамом, да к тому же популярный зимний курорт. В результате весь западный берег покрыт военными объектами, восточный — плантациями кокосовых пальм, южный — курортами, северный — заводами, а центральные горы — шахтами и рудниками. Леса сохранились лишь в четырех маленьких заказниках. В столице острова, Хайкоу, смотреть не на что, кроме огромной бойни, где бригады школьников забивают и разделывают свозимых со всего острова буйволов, коров и свиней.
08.09. 24$+82Y. Чьонгджонг — деревня племени ли. Женщины ли татуируются с шеи до ног. Путеводитель утверждает, что эта традиция возникла во время средневековой экспансии китайцев на юг, когда женщины пытались таким способом избежать изнасилования китайскими солдатами. По китайским источникам, ли считают, что все женщины на одно лицо, и наносят на них татуировку с информацией о родовой и семейной принадлежности, чтобы после смерти предки могли их опознать. Обе версии кажутся мне сомнительными.
Возле Чьонгджонга — резерват (30 км2) для охраны хайнаньского тамина. За полдня и ночь я не встретил ни одного, и даже следов не видел. В лесу вырублены все крупные деревья, и тропы явно человеческие. Все же повстречались несколько хайнаньских лесных куропаток, еж и даже молодой дымчатый леопард, правда, на самом конце луча фонарика.
09.09. 24$+70Y. Спускаюсь с гор в Санию, зимний курорт на юге острова. Кокосовое молоко, которое я на материке позволял себе по большим праздникам, здесь продается в разлив по 0, 1 Y за стакан. Можно, впрочем, насобирать орехов на окрестных плантациях. Посадки кокосовых пальм — очень красивая штука, особенно в сильный ветер, как сейчас. Возле города два коралловых острова, но катер туда не ходит из-за шторма.
Добираюсь до Датианя, где есть еще один «таминовый» резерват — всего 4 км2, но в нем обитает 20 из 140 оставшихся в природе хайнаньских таминов. Ночью к ветру присоединяется дождь — к счастью, очень теплый.
10.09. 24$+64Y. Утром просыпаюсь от крика: «A-a-а! O, my God, le-e-ches!» («боже мой, пиявки!») По тропе большой толпой идут туристы — западные и гонконгские, и громко болтают. О чем говорить с людьми, которые не умеют себя вести в лесу?
Дожидаюсь, пока они пройдут под моим дуплом, тихонько соскальзываю с дерева, иду на другой конец резервата и, конечно, встречаю там табунок испуганных таминов (тамин — то же самое, что олень-лира), изящных пятнистых существ с красиво изогнутыми рогами.
Ловлю грузовик обратно в Донгфенг. Шофер обещает перевезти меня тайком на пароме в Фанченг, последний китайский порт перед вьетнамской границей. Грузовик идет на тамошнюю базу ВМФ с грузом кокосов, бананов, ананасов, разных цитрусов, яблок, крупноплодного винограда. манго и дурианов. Мы едим все, кроме яблок (они слишком дорогие, и поэтому в закрытых ящиках) и дурианов (их всего три, но о-очень больших!). После увлекательной экскурсии по донгфенскому рыбному рынку катим на паром. Увы, он совсем маленький и не ходит из-за шторма. Решаю ехать в Хайкоу — там большой паром, к тому же ветер с западного сменился на северный, и в проливе должно быть потише.
Но тут к причалу подкатывает черная «Победа», в коей рядом с шофером сидит местный начальник (узбекского типа: пиджак, жирный затылок и бездна хитрости).
Начинается дебош: партбосс заявляет, что тайфун — не тайфун, раз ему надо на Большое Совещание Наверху (содержание беседы гипотетическое). Слава КПК!
«Победа» торжественно заезжает на паром, следом — грузовик с титановой рудой, последними — мы.
После выхода из бухты судно почти останавливается из-за волн и встречного ветра.
Обычно пересечение Тонкинского залива (270 км) занимает 9-10 часов, но сейчас мы вряд ли дойдем меньше, чем за сутки. В море ничего не видно, кроме пены, дождя и буллеровых буревестников. А я-то рассчитывал на летучих рыб, дельфинов-соталий, марлинов, янтин, дюгоней и райских крачек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Влезаю в поезд до Наньнина. Обычно местные поезда поразительно похожи на наши электрички: молодежь с гитарами, старушки с авоськами, крестьяне с рюкзаками, работяги (правда, трезвые) режутся в карты, интеллигент читает толстый журнал, на станциях местные бабы, громко вопя, продают всякую всячину, жулики дурят народ, предлагая нечто вроде «наперстка», и так далее. Вот только мусора побольше и ехать можно несколько дней. Есть, конечно, спальные вагоны, но их один-два на поезд, и они дороже в пять-шесть раз. В данном случае поезд переполнен, и народ спит под сиденьями, на столиках и даже в сортирах. Я лично — на багажной решетке под потолком. Ничего. Правда, душно, а в окно не выглянешь:
там сплошным потоком летят плевки, сопли, окурки и бутылки, а также камни, которые кидают детишки, стоящие у дороги чуть ли не через каждые сто метров.
Очень устаешь.
07.09. 24$+122Y. В час ночи меня будят пятеро полицейских и начальник поезда с бригадой, требуя документы и билет. Предъявляю паспорт и Дацзыбао. Отвязались.
Наньнин — столица Гуанси-Чжуанского автономного района. Сами чжуаны, народ тайского происхождения, уже почти ничем не отличаются от китайцев, но в районе есть и более интересные племена. Хотя в Наньнине много современных зданий, он, как и многие китайские города, сохранил свое средневековое предназначение:
поселок ремесленников, обслуживающих крестьян с окрестных земель в обмен на продукты. Улицы, соответственно, представляют собой цепочки рынков и мастерских.
На рынках можно, в частности, купить вареного панголина, шкуру тигра (сшитую из «Шариков» и покрашенную в полоску), рога молодых оронго, выдаваемые за сайгачьи, шкуры морских змей и кучу лекарств: сушеных агам, лапы и даже цельные скелеты медведей, крылья тараканов и т.д.
Китайцы вообще оказывают жуткое давление на окружающую среду: что не годится для еды, идет на лекарства или сувениры. Самые редкие виды (тигр, носорог, женьшень) объявляются пригодными для изготовления половых стимуляторов и становятся предметом «ажиотажного спроса». Видимо, китайцы считают, что недостаточно хорошо размножаются. Капканы, стрихнин и мелкокалиберные винтовки — в свободной продаже. Змей съели почти полностью, особенно крупных. Птиц в сельхозландшафте тоже очень мало, не говоря уже о зверях. Даже в зоопарках на прудах полно людей с удочками (улов до 2 см в длину), а некоторые удят на рисовых полях, где единственная рыба (там, где не разводят карпов) — это похожий на мелкую глисту слитножаберный угорь, способный переползать с осушенного поля на соседние.
Еду на автобусе в Хайань (провинция Гуаньдун). Это уже Юго-Восточный Китай:
здесь едят менее острую пищу (в основном морская фауна и тропическая флора) и говорят на кантонском диалекте, хотя практически все знают пекинский. Рядом с Гуандуном находятся Гонконг и Макао, но там нет ничего интересного, кроме магазинов. Поэтому сразу плыву на пароме на остров Хайнань (в вольном переводе — «Чунга-Чанга»).
Когда-то Хайнань был тропическим лесным раем. Сейчас это свободная экономическая зона и передний край обороны в возможной войне с Вьетнамом, да к тому же популярный зимний курорт. В результате весь западный берег покрыт военными объектами, восточный — плантациями кокосовых пальм, южный — курортами, северный — заводами, а центральные горы — шахтами и рудниками. Леса сохранились лишь в четырех маленьких заказниках. В столице острова, Хайкоу, смотреть не на что, кроме огромной бойни, где бригады школьников забивают и разделывают свозимых со всего острова буйволов, коров и свиней.
08.09. 24$+82Y. Чьонгджонг — деревня племени ли. Женщины ли татуируются с шеи до ног. Путеводитель утверждает, что эта традиция возникла во время средневековой экспансии китайцев на юг, когда женщины пытались таким способом избежать изнасилования китайскими солдатами. По китайским источникам, ли считают, что все женщины на одно лицо, и наносят на них татуировку с информацией о родовой и семейной принадлежности, чтобы после смерти предки могли их опознать. Обе версии кажутся мне сомнительными.
Возле Чьонгджонга — резерват (30 км2) для охраны хайнаньского тамина. За полдня и ночь я не встретил ни одного, и даже следов не видел. В лесу вырублены все крупные деревья, и тропы явно человеческие. Все же повстречались несколько хайнаньских лесных куропаток, еж и даже молодой дымчатый леопард, правда, на самом конце луча фонарика.
09.09. 24$+70Y. Спускаюсь с гор в Санию, зимний курорт на юге острова. Кокосовое молоко, которое я на материке позволял себе по большим праздникам, здесь продается в разлив по 0, 1 Y за стакан. Можно, впрочем, насобирать орехов на окрестных плантациях. Посадки кокосовых пальм — очень красивая штука, особенно в сильный ветер, как сейчас. Возле города два коралловых острова, но катер туда не ходит из-за шторма.
Добираюсь до Датианя, где есть еще один «таминовый» резерват — всего 4 км2, но в нем обитает 20 из 140 оставшихся в природе хайнаньских таминов. Ночью к ветру присоединяется дождь — к счастью, очень теплый.
10.09. 24$+64Y. Утром просыпаюсь от крика: «A-a-а! O, my God, le-e-ches!» («боже мой, пиявки!») По тропе большой толпой идут туристы — западные и гонконгские, и громко болтают. О чем говорить с людьми, которые не умеют себя вести в лесу?
Дожидаюсь, пока они пройдут под моим дуплом, тихонько соскальзываю с дерева, иду на другой конец резервата и, конечно, встречаю там табунок испуганных таминов (тамин — то же самое, что олень-лира), изящных пятнистых существ с красиво изогнутыми рогами.
Ловлю грузовик обратно в Донгфенг. Шофер обещает перевезти меня тайком на пароме в Фанченг, последний китайский порт перед вьетнамской границей. Грузовик идет на тамошнюю базу ВМФ с грузом кокосов, бананов, ананасов, разных цитрусов, яблок, крупноплодного винограда. манго и дурианов. Мы едим все, кроме яблок (они слишком дорогие, и поэтому в закрытых ящиках) и дурианов (их всего три, но о-очень больших!). После увлекательной экскурсии по донгфенскому рыбному рынку катим на паром. Увы, он совсем маленький и не ходит из-за шторма. Решаю ехать в Хайкоу — там большой паром, к тому же ветер с западного сменился на северный, и в проливе должно быть потише.
Но тут к причалу подкатывает черная «Победа», в коей рядом с шофером сидит местный начальник (узбекского типа: пиджак, жирный затылок и бездна хитрости).
Начинается дебош: партбосс заявляет, что тайфун — не тайфун, раз ему надо на Большое Совещание Наверху (содержание беседы гипотетическое). Слава КПК!
«Победа» торжественно заезжает на паром, следом — грузовик с титановой рудой, последними — мы.
После выхода из бухты судно почти останавливается из-за волн и встречного ветра.
Обычно пересечение Тонкинского залива (270 км) занимает 9-10 часов, но сейчас мы вряд ли дойдем меньше, чем за сутки. В море ничего не видно, кроме пены, дождя и буллеровых буревестников. А я-то рассчитывал на летучих рыб, дельфинов-соталий, марлинов, янтин, дюгоней и райских крачек!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28