Не требуя денег, банкиры хотели другого. В середине ноября 1996 года «Онэксимбанк» обратился в Комитет по управлению городским имуществом и предложил в счет погашения долговых обязательств Петербурга передать акционерному обществу закрытого типа «Международный центр делового сотрудничества» дом N6 по площади Пролетарской Диктатуры («Дом политпросвещения», расположенный напротив от Смольного). Выгода банкиров была проста: контрольный пакет акций АОЗТ как раз и принадлежал «Онэксимбанку», который в таком случае de facto стал бы владельцем великолепного делового центра прямо напротив вместилища петербургских властей (дополнительная прелесть здания, на которое позарились банкиры, заключается в том, что и администрация Ленинградской области тоже находится от него всего в нескольких шагах, — а хорошо известно, что ничто в России так не способствует процветанию бизнеса, как близость к власть имущим).
Об умопомрачительных обязательствах города перед «Онэксимбанком» в Комитете финансов узнали из письма заместителя председателя КУГИ Георгия Грефа. Г-н Греф спрашивал коллег из финансового комитета, стоит ли отчуждать «Дом политпросвещения» за долги города, и предлагал предоставить в КУГИ информацию о тех удивительных обстоятельствах, которые привели к возникновению такого неожиданного и неприятного долга.
Между тем именно этой информации, к удивлению г-на Артемьева, в финансовом комитете как раз и не оказалось. Да и предшественник г-на Артемьева на посту руководителя финансового комитета Алексей Кудрин, убывая на повышение в Москву (руководить Контрольным управлением в администрации Президента), ни о каких договорах с «Онэксимбанком» не вспоминал.
И тогда документы, неоспоримо доказывающие существование весьма солидного долга, любезно предоставили городской администрации сами банкиры. Беглое знакомство с бумагами, поступившими в финансовый комитет, позволило г-ну Артемьеву с достаточной степенью достоверности предположить, что прежнее руководство города с августа 1995 года с удивительной последовательностью делало все, чтобы Петербург оказался в должниках у банкиров — и, значит, потенциально еще тогда было готово отдать коммерческой структуре шикарное здание на площади Пролетарской Диктатуры.
История с возникновением долга началась в мае 1995 года, когда начальник Центральной медикосанитарной части N 122 Яков Накатис и директор НИИ электрофизической аппаратуры (на балансе которого находится комплекс зданий ЦМСЧ-122) академик Владимир Глухих обратились к мэру Петербурга Анатолию Собчаку с просьбой помочь получить в кредит 15 миллиардов рублей — для приобретения медицинского оборудования. Возврат кредита медики обещали осуществить за счет средств, полученных в процессе эксплуатации современной медицинской техники. Мэр думал два месяца, после чего начертал резолюцию: «Кудрину, Путину: прошу проработать вопрос о льготном коммерческом кредите под нашу гарантию, но денег из бюджета не давать».
После этого события стремительно понеслись к развязке. По личному совету г-на Собчака руководители ЦМСЧ-122 обратились к Виктору Халанскому, который возглавлял Главное управление Центрального банка России по Санкт-Петербургу, а уж г-н Халанский присоветовал медикам пойти за кредитом в «Онэксимбанк». И уже 8 августа 1995 года Комитет экономики и финансов заключил с «Онэксимбанком» договор поручительства PR/95/ 020, в соответствии с которым город принял на себя обязательства по погашению суммы кредита (искомые 15 миллиардов рублей) и процентов по нему в случае невыполнения ЦМСЧ-122 своих обязательств перед банком.
Уже в этом договоре поручительства таились некие странности, которые позднее сыграли достаточно существенную роль при определении суммы, которую город оказался должен банкирам. Первый заместитель председателя Комитета экономики и финансов мэрии Анатолий Зелинский, подписавший соглашение, почему-то не обратил внимания на некоторые разночтения между договором поручительства и кредитным договором, заключенным в тот же день непосредственно между «Онэксимбанком» и ЦМСЧ-122. Кредит был предоставлен из расчета 100 процентов годовых до 20 мая 1996 года, в договоре поручительства, однако, почему-то оговаривался годичный срок возврата кредита. Кроме того, в договоре поручительства оговаривался размер пени за несвоевременный возврат кредита — пятая часть процента от всей суммы долга за каждый день просрочки, а вот в самом кредитном договоре размер пени был существенно выше — половина процента за день.
А уж подписав документы с незамеченными изъянами, городская администрация и вовсе благополучно забыла о существовании как поручительства, так и самого кредитного договора, решив не интересоваться дальнейшей судьбой денег. А зря. Потому что ЦМСЧ-122, получив деньги, не стала заботиться об их своевременном возвращении (отдавать кредиты в России пока как-то не очень принято — позднее г-н Накатис открыто признают, что речи о возврате кредита из средств ЦМСЧ-122 не было с самого начала: «Подобные вложения не могут быть возвращены иным образом, кроме оказания медицинских услуг населению города»), а «Онэксимбанк», имея на руках гарантии петербургского бюджета, решил, видимо, до поры беспокойства о судьбе денег не проявлять. Проценты и пени на невозвращенные средства тем временем росли как на дрожжах, радуя отзывчивые на шелест купюр банкирские души.
Шло время, снижалась ставка рефинансирования Центрального банка России, но руководство ЦМСЧ-122 даже и не подумало о том, чтобы хотя бы перезаключить кредитный договор. Вообще-то обычно при снижении ставки рефинансирования кредитные договоры перезаключаются по взаимному согласию сторон (а если банк не идет на уступки, добросовестный должник принимает меры по немедленному возврату кредита и заключению нового кредитного договора на более выгодных для себя условиях). Ставка рефинансирования ЦБ за время действия договора упала с 80 до 60 процентов, а в зоне действия кредитного договора между «Онэксимбанком» и ЦМСЧ-122 время как бы остановилось: проценты так и рассчитывались, исходя из первоначальной ставки — 100 процентов годовых. Не думая возвращать долг, руководство ЦМСЧ-122 вполне логично не придавало значения такой мелочи, как снижение его суммы.
В довершение всего, до ноября 1996 года ни «Онэксимбанк», ни ЦМСЧ-122 не потрудились поставить Комитет финансов в известность о неисполнении медиками своих обязательств. В свою очередь и чиновники не проявляли ни малейшего любопытства о судьбе кредита (совершенно не исключено, что это объясняется банальным разгильдяйством, однако справедливости ради стоит обратить внимание на то, какие именно выгоды в результате принесло это «разгильдяйство» оборотистым банкирам).
К 1 ноября 1996 года сумма задолженности ЦМСЧ-122 перед «Онэксимбанком» с учетом штрафных санкций очень удачно для банкиров выросла как раз до 67970202654 рублей 33 копеек (деньги счет любят, а уж считать банкиры умеют). Только тогда «Онэксимбанк» сподобился уведомить поручителя о невозвращенном кредите. В финансовом комитете бросились искать злополучный договор, по которому город влез в столь изрядный долг, но ничего похожего не нашли. Зато в банке абсолютно все необходимые бумаги нашлись моментально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95