Опасно спрашивать совета. Стократ опасней давать совет. Когда воителю нужна помощь, он прежде всего старается понять, как ведут себя в затруднительных положениях его друзья - как действуют они или почему бездействуют.
Ища вдохновенного наития, он по губам стоящего рядом читает слова, которые нашептывает ему его ангел-хранитель.
Утомясь или оказавшись в одиночестве, он не уносится мыслями к далеким мужчинам и женщинам, но ищет тех, кто находится вблизи, и с ними разделяет свою тоску, у них ищет ласки - не мучаясь сознанием своей вины и с наслаждением.
Воитель знает: самая далекая во Вселенной звезда обнаруживает свое присутствие в том, что находится вокруг него.
Воитель света делит свой мир с людьми, которых любит.
Он стремится воодушевить их на такие поступки, совершить которые они хотели бы да не решаются. И в такие минуты появляется Враг со скрижалями в руках.
На одной скрижали написано: "Думай в первую очередь о себе. Береги благодать прежде всего для себя самого, иначе в конце концов все потеряешь".
На другой читает воитель такие слова: "Кто ты такой, чтобы помогать другим? Неужели не способен ты увидеть собственные пороки?"
Воитель знает, что не лишен слабостей и недостатков. Но знает также и то, что не может расти в одиночку и удалиться от своих товарищей.
И тогда воитель, хоть и согласен с тем, что выбитое на них отнюдь не лишено смысла, бросает наземь скрижали, и они рассыпаются в прах. А воитель по-прежнему одушевляет ближних своих.
Мудрец Лао Цзы 1 так рассуждает о пути, совершаемом воителем:
"Путь включает в себя уважение ко всему малому и хрупкому. Всегда стремись уловить тот миг, когда следует предпринять должные шаги.
Если даже ты уже овладел искусством стрельбы из лука, все равно внимательно следи за тем, как ты накладываешь стрелу, как натягиваешь тетиву.
Новичок, твердо сознающий свои надобности, оказывается в конечном итоге умнее рассеянного мудреца.
Сосредоточение в себе любви означает счастье, сосредоточение ненависти означает потрясения. Тот, кто не сумел распознать трудность, оставляет дверь открытой, и тем порождает бедствия.
Бой не имеет ничего общего с дракой".
Воитель света предается медитациям.
Он садится в тот угол своего шатра, куда не проникает шум, и подставляет себя божественному свету. При этом он старается ни о чем не думать; мысленно отстраняется от поиска удовольствий, от брошенных вызовов и откровений, давая проявиться своим дарованиям и силам.
Даже если в этот самый миг он и не ощутит их присутствия, они повлияют на его жизнь, воздействуют на повседневное бытие.
Воитель, покуда он медитирует, становится уже не тем, каким был прежде - теперь он охраняет Душу Мира. Именно такие мгновения позволяют ему постичь меру ответственности, лежащей на нем, и поступать в согласии с ней.
Воитель света знает, что там - в безмолвии его сердца - существует некий порядок, направляющий его.
Говорит Херригель своему наставнику: "Когда я натягиваю лук, наступает такой миг, когда становится ясно: если я вот сейчас не спущу тетиву, то потеряю решимость."
"Пока ты не перестанешь мысленно подгонять миг выстрела, ты не овладеешь искусством стрельбы из лука, - отвечает наставник. - Бывает порой, что промах объясняется чрезмерным жаром и излишним пылом стрелка".
Воитель света иногда думает: "То, что я не сделал, не будет сделано никогда".
Это не совсем так: он должен действовать, но должен и покорно ждать, когда в нужное время вступит в действие Вселенная.
Воитель света, испытав допущенную по отношению к нему несправедливость, старается остаться один - дабы никто не видел, как он страдает.
Это и хорошо и плохо.
Ибо одно дело - предоставить своему сердцу самому залечить нанесенные ему раны. И совсем другое - провести в глубоких размышлениях целый день, боясь выказать перед посторонними слабость.
Ибо в каждом из нас живут ангел и демон, и голоса их порой неразличимы. И когда мы оказываемся в трудном положении, демон поддерживает этот разговор, который мы ведем сами с собой, ибо он стремится показать нам, как мы уязвимы и беззащитны. Ангел же заставляет нас размышлять о наших поступках, и ему иногда нужны чьи-нибудь уста, чтобы высказаться.
Воитель умеет сохранять равновесие между одиночеством и зависимостью.
Воителю света не может обойтись без любви.
Потребность дарить тепло и ласку заложена в самой его природе, подобно потребности есть и пить, подобно удовольствию от Праведного Боя. Если солнце заходит, а воитель не испытал счастья, значит, что-то неправильно.
И тогда он прерывает бой и отправляется на поиски спутника, чтобы с наступлением вечера не оказаться одному.
Если же ему трудно найти спутника, он вопрошает себя: "Неужели я боюсь приблизиться к кому-то? Неужели я получил тепло и ласку, но не заметил этого?"
Воитель света пользуется одиночеством, но не позволяет, чтобы одиночество воспользовалось им.
Воитель света знает, что невозможно жить в состоянии полной расслабленности.
Он уподобляется лучнику, которому, чтобы поразить отдаленную цель, должно натянуть тетиву своего лука. Он учится у звезды, блеск которой мы замечаем лишь после того, как она взорвалась. Он замечает, что конь, преодолевая препятствие, напрягает все мышцы.
Но он умеет различать напряжение и зряшную суетливость и никогда не путает одно с другим.
Воитель света всегда добивается равновесия между Непреклонностью и Милосердием.
Чтобы мечта сделалась явью, воля должна быть тверда и могуча, а при достижении цели следует помнить, что путь, ведущий к ней в действительности, далеко не всегда похож на тот, который представал нашему воображению.
Поэтому воитель умеет и приказывать и сочувствовать. Бог никогда не покинет детей Своих, но предначертания его непостижимы, и дорога, которую Он нам пролагает, вымощена нашими же собственными шагами.
Умение повелевать, равно как и подчиняться, одушевляет воителя. Укоренившаяся привычка не может определять важные поступки.
Воитель света порой подобен струящейся воде, обтекающей препятствия, которые встретились ей на пути.
Бывает так, что сопротивление приведет к неминуемой гибели, и тогда воитель применяется к обстоятельствам. Без жалоб и сетований он следует по каменистой тропе, вьющейся вдоль горных ущелий.
И сила его сродни силе воды, ибо никто покуда не сумел разбить воду молотом или пронзить ножом. Самый могучий на свете меч не в силах оставить шрам на её поверхности.
Воды реки применяются к возможностям и особенностям пути, но всегда помнят при этом о главной цели - о море. Слабый ручеек постепенно обретает силы от встреч с другими реками.
И вот приходит миг, когда мощь вода становится необорима.
Для воителя света не существует отвлеченных понятий.
Все вещественно и определенно и все внушает ему уважение. Воитель света не сидит в покое и прохладе своего шатра, со стороны наблюдая за тем, что происходит в мире - нет, он принимает каждый вызов мира, видя в них возможность собственного преображения.
Кое-кто из его товарищей всю жизнь либо сетуют на то, что лишены выбора, либо рассуждают о решениях, принятых другими. Воитель света преобразует свою мысль в деяние.
Случается порой, что воитель неверно определил себе цель - и тогда, не жалуясь и не ропща, он расплачивается за свою ошибку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14