"Мне показалось, что меня хотели
втянуть за палец туда, внутрь". И действительно, когда я смотрел- на ни на
секунду не останавливающийся вихрь за стеклом, меня не покидало ощущение,
что он и в самом деле обладает засасывающим действием.
По спине у меня пробежал неприятный холодок. Обнаруженный мною
таинственный феномен, несомненно, заслуживал самого тщательного
исследования; и едва я успел подумать об этом, как тут же вспомнил взгляд,
который бросил на старое зеркало Роберт Грандисон, уходя на урок. Этого
наблюдательного и сообразительного малого следует обязав тельно привлечь к
разгадке тайны копенгагенског стекла, решил я тогда про себя.
Увы, случившееся вскоре после того событие на некоторое время заставило
меня забыть о зеркале и, по иронии судьбы, виновником тому стал именно
Роберт Грандисон. После его ухода я отлучился из школы и вернулся только к
вечерней перекличке, которая производилась ежедневно в четверть шестого
пополудни и являлась обязательной для всех воспитанников школы. Роберта на
ней не оказалось и это, учитывая его дисциплинированность, было более чем
необычно. Встревоженный этим обстоятельством, я тут же разыскал Брауна и
услышал от него, что мальчик бесследно исчез. Лихорадочные поиски не дали
никаких результатов: его не было ни в его комнате, ни в классах, ни в
спортивном зале, ни во всех других вообразимых и невообразимых местах, хотя
и это было самое странное все его вещи, включая верхнюю одежду, пребывали в
целости и сохранности там, где им и надлежало быть.
В тот же вечер мы опросили всю округу, но это не дало нам ровным счетом
ничего. Никто из местных жителей его не видел; мы позвонили всем жившим
поблизости торговцам, что снабжали нашу школу продуктами, но и они не
располагали никакой информацией об исчезнувшем воспитаннике. В последний раз
его видели на перемене после урока, закончившегося в два пятнадцать
пополудни он направлялся вверх по лестнице спального корпуса номер три, где
располагалась его комната.
Когда слух о его пропаже разнесся по всей школе, он произвел эффект
разорвавшейся бомбы. Бедняга Браун ходил сам не свой в его долгой практике
директора и владельца частной школы, которая всегда славилась дисциплиной и
порядком, ни разу не случалось столь экстраординарного происшествия. Была,
впрочем, слабая надежда, что мальчик объявится у себя дома в западной
Пенсильвании но время шло, а Роберта так и не дождались в родительском доме;
да и немудрено: на свежем снегу вокруг школы не было никаких следов стало
быть, за последние несколько дней никто не покидал пределов учебного
заведения. Это было невероятно, но мальчик исчез , исчез абсолютно
бесследно.
Родители Роберта приехали в школу уже на второй день после его
исчезновения. Они держались мужественно, хотя, конечно, это стоило им
огромных усилий видно было, что неожиданное горе буквально надломило их
обоих. Браун тоже выглядел постаревшим лет на десять, но и он, и убитые
горем родители были бессильны что-либо сделать. На четвертый день вся школа
утвердилась во мнении, что исчезновение Роберта Грандисона является
абсолютно неразрешимой загадкой и что школьной администрации только и
остается, что констатировать бесследную пропажу несчастного подростка.
Мистер Грандисон и его жена с большой неохотой уехали домой, и их отъезд как
раз совпал с началом десятидневных рождественских каникул.
Школа быстро опустела разъехались и ученики, и учителя с Брауном во
главе, и весь обслуживающий персонал. Я остался один-одинешенек в огромном
опустевшем здании.
Я хорошо помню тот день. Только-только пробило двенадцать; я сидел у
затопленного камина, размышляя об исчезновении Роберта и прокручивая в уме
все мыслимые и немыслимые теории на этот счет. К вечеру то ли от напряженных
раздумий, то ли от долгого сидения у жаркого огня у меня разболелась голова,
да так сильно, что я не смог справиться даже с легким ужином. Пройдясь
немного по длинным пустым коридорам, я вернулся к себе и снова погрузился в
раздумья. Когда часы пробили десять, я очнулся, обнаружив себя сидящим в
кресле посреди холодной комнаты пока я спал, огонь в камине угас совершенно.
Чувствовал я себя неважно если говорить о физическом состоянии; что же
касается умственных сил, то тут, напротив, я ощутил неожиданный прилив и
понял, что мои шансы на разгадку судьбы Роберта Грандисона не так уж
ничтожны. Дело в том, что видения моего давешнего сна позволяли (разумеется,
с известной долей осторожности) предположить, что Роберт отчаянно пытался
наладить со мною связь. Во всяком случае, я был твердо уверен в том, что
явившаяся мне во сне бледная тень была не чем иным, как тенью Роберта
Грандисона, бесследно исчезнувшего из мира людей несколько дней тому назад,
и это вселяло в меня надежду, что Роберт жив и что его можно спасти.
Такая уверенность может показаться вам странной, но не следует
забывать, что я много лет провел в Вест-Индии, где мне доводилось не раз
соприкасаться с разного рода необъяснимыми явлениями. Скажу и то, что прежде
чем заснуть, я сознательно напрягал свой мозг, пытаясь установить нечто
вроде мысленного контакта с исчезнувшим воспитанником. Даже самый
посредственный ученый, опираясь на труды Фрейда, Юнга и Адлера, может
подтвердить, что подсознание спящего человека наиболее восприимчиво к
впечатлениям извне, хотя впечатления эти, как правило, бесследно исчезают
при пробуждении.
Допустим, телепатия и в самом деле существует отсюда следует, что на
спящего человека можно оказывать довольно сильное телепатическое
воздействие. Так что если я надеялся получить какую-то весточку от Роберта,
то это должно было произойти в состоянии глубокого сна. Разумеется, после
пробуждения мой мозг мог и не сохранить содержание этого послания, но втайне
я надеялся на свою необычную способность удерживать в сознании следы самых
фантастических ночных видений она была выработана мною путем неустанных
умственных упражнений, которыми я скрашивал свое одиночество в тех случаях,
когда судьба заносила меня в какой-нибудь унылый и пустынный уголок земного
шара.
В тот раз я, должно быть, заснул мгновенно и, судя по необычайной
живописности и непрерывности видений, мой сон был очень глубок. Когда я
проснулся, часы показывали 6.45, и смутные ощущения, испытываемые мною в тот
момент, были явно навеяны недавним сном. Я все еще видел перед собой фигуру
Роберта Грандисона, окрашенную в необычные темно-сине-зеленые тона и все же,
несмотря на странную окраску его одежд и открытых участков тела, это,
несомненно, был Роберт. Он отчаянно пытался заговорить со мной, но по
каким-то неведомым причинам это ему было не под силу. Казалось, нас
разделяла некая пространственная преграда таинственная, невидимая стена,
природа которой была в одинаковой степени загадочной для нас обоих.
Да, я действительно видел Роберта и странное дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9
втянуть за палец туда, внутрь". И действительно, когда я смотрел- на ни на
секунду не останавливающийся вихрь за стеклом, меня не покидало ощущение,
что он и в самом деле обладает засасывающим действием.
По спине у меня пробежал неприятный холодок. Обнаруженный мною
таинственный феномен, несомненно, заслуживал самого тщательного
исследования; и едва я успел подумать об этом, как тут же вспомнил взгляд,
который бросил на старое зеркало Роберт Грандисон, уходя на урок. Этого
наблюдательного и сообразительного малого следует обязав тельно привлечь к
разгадке тайны копенгагенског стекла, решил я тогда про себя.
Увы, случившееся вскоре после того событие на некоторое время заставило
меня забыть о зеркале и, по иронии судьбы, виновником тому стал именно
Роберт Грандисон. После его ухода я отлучился из школы и вернулся только к
вечерней перекличке, которая производилась ежедневно в четверть шестого
пополудни и являлась обязательной для всех воспитанников школы. Роберта на
ней не оказалось и это, учитывая его дисциплинированность, было более чем
необычно. Встревоженный этим обстоятельством, я тут же разыскал Брауна и
услышал от него, что мальчик бесследно исчез. Лихорадочные поиски не дали
никаких результатов: его не было ни в его комнате, ни в классах, ни в
спортивном зале, ни во всех других вообразимых и невообразимых местах, хотя
и это было самое странное все его вещи, включая верхнюю одежду, пребывали в
целости и сохранности там, где им и надлежало быть.
В тот же вечер мы опросили всю округу, но это не дало нам ровным счетом
ничего. Никто из местных жителей его не видел; мы позвонили всем жившим
поблизости торговцам, что снабжали нашу школу продуктами, но и они не
располагали никакой информацией об исчезнувшем воспитаннике. В последний раз
его видели на перемене после урока, закончившегося в два пятнадцать
пополудни он направлялся вверх по лестнице спального корпуса номер три, где
располагалась его комната.
Когда слух о его пропаже разнесся по всей школе, он произвел эффект
разорвавшейся бомбы. Бедняга Браун ходил сам не свой в его долгой практике
директора и владельца частной школы, которая всегда славилась дисциплиной и
порядком, ни разу не случалось столь экстраординарного происшествия. Была,
впрочем, слабая надежда, что мальчик объявится у себя дома в западной
Пенсильвании но время шло, а Роберта так и не дождались в родительском доме;
да и немудрено: на свежем снегу вокруг школы не было никаких следов стало
быть, за последние несколько дней никто не покидал пределов учебного
заведения. Это было невероятно, но мальчик исчез , исчез абсолютно
бесследно.
Родители Роберта приехали в школу уже на второй день после его
исчезновения. Они держались мужественно, хотя, конечно, это стоило им
огромных усилий видно было, что неожиданное горе буквально надломило их
обоих. Браун тоже выглядел постаревшим лет на десять, но и он, и убитые
горем родители были бессильны что-либо сделать. На четвертый день вся школа
утвердилась во мнении, что исчезновение Роберта Грандисона является
абсолютно неразрешимой загадкой и что школьной администрации только и
остается, что констатировать бесследную пропажу несчастного подростка.
Мистер Грандисон и его жена с большой неохотой уехали домой, и их отъезд как
раз совпал с началом десятидневных рождественских каникул.
Школа быстро опустела разъехались и ученики, и учителя с Брауном во
главе, и весь обслуживающий персонал. Я остался один-одинешенек в огромном
опустевшем здании.
Я хорошо помню тот день. Только-только пробило двенадцать; я сидел у
затопленного камина, размышляя об исчезновении Роберта и прокручивая в уме
все мыслимые и немыслимые теории на этот счет. К вечеру то ли от напряженных
раздумий, то ли от долгого сидения у жаркого огня у меня разболелась голова,
да так сильно, что я не смог справиться даже с легким ужином. Пройдясь
немного по длинным пустым коридорам, я вернулся к себе и снова погрузился в
раздумья. Когда часы пробили десять, я очнулся, обнаружив себя сидящим в
кресле посреди холодной комнаты пока я спал, огонь в камине угас совершенно.
Чувствовал я себя неважно если говорить о физическом состоянии; что же
касается умственных сил, то тут, напротив, я ощутил неожиданный прилив и
понял, что мои шансы на разгадку судьбы Роберта Грандисона не так уж
ничтожны. Дело в том, что видения моего давешнего сна позволяли (разумеется,
с известной долей осторожности) предположить, что Роберт отчаянно пытался
наладить со мною связь. Во всяком случае, я был твердо уверен в том, что
явившаяся мне во сне бледная тень была не чем иным, как тенью Роберта
Грандисона, бесследно исчезнувшего из мира людей несколько дней тому назад,
и это вселяло в меня надежду, что Роберт жив и что его можно спасти.
Такая уверенность может показаться вам странной, но не следует
забывать, что я много лет провел в Вест-Индии, где мне доводилось не раз
соприкасаться с разного рода необъяснимыми явлениями. Скажу и то, что прежде
чем заснуть, я сознательно напрягал свой мозг, пытаясь установить нечто
вроде мысленного контакта с исчезнувшим воспитанником. Даже самый
посредственный ученый, опираясь на труды Фрейда, Юнга и Адлера, может
подтвердить, что подсознание спящего человека наиболее восприимчиво к
впечатлениям извне, хотя впечатления эти, как правило, бесследно исчезают
при пробуждении.
Допустим, телепатия и в самом деле существует отсюда следует, что на
спящего человека можно оказывать довольно сильное телепатическое
воздействие. Так что если я надеялся получить какую-то весточку от Роберта,
то это должно было произойти в состоянии глубокого сна. Разумеется, после
пробуждения мой мозг мог и не сохранить содержание этого послания, но втайне
я надеялся на свою необычную способность удерживать в сознании следы самых
фантастических ночных видений она была выработана мною путем неустанных
умственных упражнений, которыми я скрашивал свое одиночество в тех случаях,
когда судьба заносила меня в какой-нибудь унылый и пустынный уголок земного
шара.
В тот раз я, должно быть, заснул мгновенно и, судя по необычайной
живописности и непрерывности видений, мой сон был очень глубок. Когда я
проснулся, часы показывали 6.45, и смутные ощущения, испытываемые мною в тот
момент, были явно навеяны недавним сном. Я все еще видел перед собой фигуру
Роберта Грандисона, окрашенную в необычные темно-сине-зеленые тона и все же,
несмотря на странную окраску его одежд и открытых участков тела, это,
несомненно, был Роберт. Он отчаянно пытался заговорить со мной, но по
каким-то неведомым причинам это ему было не под силу. Казалось, нас
разделяла некая пространственная преграда таинственная, невидимая стена,
природа которой была в одинаковой степени загадочной для нас обоих.
Да, я действительно видел Роберта и странное дело!
1 2 3 4 5 6 7 8 9