В то время я еще не предполагал, что этот год будет одним из интереснейших в моей жизни. Объяснялось это сложившейся тогда политической ситуацией на Востоке, о которой необходимо предварительно дать некоторые разъяснения39.
Выше упоминалось, что во время моего приезда в Тегеран, в августе 1837 г., шах отсутствовал. Он продвигался со своей армией к Герату, чтобы овладеть им. Шах имел на то полное право, потому что этот важный город ранее принадлежал Персии и персидские правители никогда не отказывались от него. Тогдашний правитель Герата Камран-Мирза (называвшийся также Камран-шахом), афганец, часто совершал набеги на пограничные персидские районы, грабил города и деревни, уводил с собой жителей и тысячами продавал их в Бухару и Хиву. Несмотря на то что русский и английский министры отговаривали шаха от этого похода (в особенности граф Симонич убеждал шаха через его первого министра Мирзу Хаджи-Агасси привести сначала в порядок расстроенные финансы государства, улучшить управление, а затем уже думать о возвращении своей прежней собственности), эти дружеские советы не имели ни малейшего успеха. В июле 1837 г. Мохаммед-шах выступил из Тегерана со своей армией, чтобы вернуть Герат, ключ к Индии, как называли его англичане. Английское правительство неодобрительно относилось к этому предприятию и пыталось любыми средствами его сорвать или по крайней мере помешать его осуществлению. Всем английским офицерам, находившимся на персидской службе, было запрещено следовать за армией; исключение составлял лишь полковник Стоддарт, который должен был подробно информировать министра Макнила о продвижении войск. Армия шаха двигалась очень медленно. В октябре она овладела маленьким фортом Гуриан, который был ключом к Герату, и начала осаду последнего.
Во время похода персидской армии к Афганистану его величество покойный император Николай предпринял поездку на Кавказ, посетил Тифлис, но ранее побывал в Эривани. Здесь его встретил губернатор персидской провинции Азербайджан амир-низам из Тавриза, чтобы приветствовать его величество от имени шаха. Амир-низам прибыл на встречу, по персидскому обычаю, с большой свитой, в которой находился и юный наследник престола, нынешний шах Насер эд-дин, тогда восьмилетний мальчик. Император принял мальчика очень дружелюбно, посадил его себе на колени, приласкал и щедро одарил, но в беседе с амир-низамом заявил, что со стороны шаха, его друга и доброго соседа, нелюбезно не только принимать к себе русских и польских дезертиров, но и, более того, формировать из них под командованием бывшего вахмистра целый батальон, который теперь находится при армии шаха и, вероятно, стоит уже у стен Герата. Итак, он желает, чтобы эти дезертиры были отправлены в Грузию. Желание императора было для амир-низама, естественно, приказом, и он ответил его величеству, что тотчас же сообщит об этом своему государю, но счел необходимым добавить, что отправка дезертиров назад связана в данное время с некоторыми трудностями, так как русский батальон, вероятно, уже под стенами Герата. Император Николай настаивал тем не менее на его выдаче и выехал из Эривани в Тифлис. Граф Нессельроде поставил в известность графа Симонича о воле его величества императора и приказал ему приложить все усилия к тому, чтобы завершить это дело. Между тем слух об этом дошел до графа уже с персидской стороны. Однако персидская администрация начала с того, что стала поспешно переправлять в лагерь под Гератом снаряжение русских и польских дезертиров, находившихся в Тегеране и Тавризе. Эти действия не свидетельствовали о персидской лояльности. Так как шах и его первый министр Мирза Хаджи-Агасси (который был действительным правителем Персии) находились под Гератом и граф ни с одним из них не мог вступить в прямой контакт, чтобы обсудить этот вопрос, он в записке графу Нессельроде попросил добиться для него разрешения его величества лично отправиться в лагерь под Гератом и переговорить с шахом и его министром об этом деле.
Между тем английская миссия пронюхала об обмене депешами, и, догадываясь об их содержании, Макнил, чтобы опередить нас, выехал 26 февраля из Тегерана в лагерь под Гератом в сопровождении артиллерийского полковника Тодда, майора Ферранда и нескольких английских сержантов. Цель этой спешной поездки, как мы позднее узнали, заключалась в том, чтобы склонить шаха снять осаду Герата, а в противном случае побудить защитника города Яр-Мухаммед-хана, первого министра Камран-Мирзы, а также его тайного советника и помощника английского лейтенанта Элтреда Поттингера затянуть оборону Герата до тех пор, пока Англия официально не вмешается в это дело.
Мы тем временем вынуждены были ждать ответа из Петербурга. Он пришел в конце февраля. Царь дал свое согласие на то, чтобы граф Симонич отправился в лагерь и потребовал выдачи батальона. С этого момента в русской миссии наступило оживление. Было куплено много лошадей, наняты мулы, а еще больше феррашей и голямов. Готовясь к длительному путешествию в Герат, мы сделали покупки, подготовили дорожную одежду и другие вещи. Дату отъезда назначили на 9/21 марта 1838 г. И действительно, в тот самый день, а именно в среду вечером, мы отправились в путь из Тегерана. В нашу экспедицию входили граф, его сын, я, второй секретарь Ивановский, доктор Иениш и драгоман Мирза-Якуб, а также назир (управляющий), 6 казаков с урядником, 10 феррашей с ферраш-баши, 4 камердинера, 10 вооруженных голямов и приблизительно 50 лошадей и 100 мулов с погонщиками.
Первый секретарь барон Боде отсутствовал, потому что еще в ноябре 1837 г. получил отпуск и отправился в Англию и Россию. Первого драгомана миссии Гутта мы должны были разыскать в лагере под Гератом.
Так как маршрут нашего путешествия в Герат и обратно указан в опубликованном мною военно-статистическом описании Персии, вышедшем в 1853 г. в VII книжке "Записок Императорского Русского географического общества", я не буду вдаваться в подробности и ограничусь здесь лишь общими данными.
Путешествие в Персии, особенно предпринятое русским посланником, нельзя сравнить с путешествием в европейских странах. Здесь, в Персии, нет даже хороших дорог, мостов через реки (по крайней мере не везде), ни одной гостиницы, не говоря уже о комфорте, с которым можно путешествовать в Европе. В Персии, если отправляешься в путь, надо брать с собой все имущество. И так как на Востоке о человеке судят по одежде, внешности и свите (т. е. чем больше у путешественника свита, тем уважительнее относятся к нему), то и мы должны были придерживаться этого обычая.
Для походного экипажа у меня были четыре лошади, две из которых были прекрасными туркменскими иноходцами, Со мной ехали русский слуга, он же прачка, а при случае и повар, слуга-армянин и персидский конюх. Мое имущество помещалось в двух яхтанах, т. е. четырехугольных деревянных, обтянутых кожей ящиках с кожаными ремнями, которые навьючивают по два на мулов или лошадей. Ящики имеют с обеих сторон железные кольца, в которые можно продеть две прочные деревянные палки длиной 3 1/2 фута с крюками. Ремнями к палкам привязывают толстый, сложенный вдвое кусок полотна, на который можно класть матрац. К крышке одного из ящиков к тому же приделана обтянутая кожей доска, которая поднимается и опускается при помощи шарниров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Выше упоминалось, что во время моего приезда в Тегеран, в августе 1837 г., шах отсутствовал. Он продвигался со своей армией к Герату, чтобы овладеть им. Шах имел на то полное право, потому что этот важный город ранее принадлежал Персии и персидские правители никогда не отказывались от него. Тогдашний правитель Герата Камран-Мирза (называвшийся также Камран-шахом), афганец, часто совершал набеги на пограничные персидские районы, грабил города и деревни, уводил с собой жителей и тысячами продавал их в Бухару и Хиву. Несмотря на то что русский и английский министры отговаривали шаха от этого похода (в особенности граф Симонич убеждал шаха через его первого министра Мирзу Хаджи-Агасси привести сначала в порядок расстроенные финансы государства, улучшить управление, а затем уже думать о возвращении своей прежней собственности), эти дружеские советы не имели ни малейшего успеха. В июле 1837 г. Мохаммед-шах выступил из Тегерана со своей армией, чтобы вернуть Герат, ключ к Индии, как называли его англичане. Английское правительство неодобрительно относилось к этому предприятию и пыталось любыми средствами его сорвать или по крайней мере помешать его осуществлению. Всем английским офицерам, находившимся на персидской службе, было запрещено следовать за армией; исключение составлял лишь полковник Стоддарт, который должен был подробно информировать министра Макнила о продвижении войск. Армия шаха двигалась очень медленно. В октябре она овладела маленьким фортом Гуриан, который был ключом к Герату, и начала осаду последнего.
Во время похода персидской армии к Афганистану его величество покойный император Николай предпринял поездку на Кавказ, посетил Тифлис, но ранее побывал в Эривани. Здесь его встретил губернатор персидской провинции Азербайджан амир-низам из Тавриза, чтобы приветствовать его величество от имени шаха. Амир-низам прибыл на встречу, по персидскому обычаю, с большой свитой, в которой находился и юный наследник престола, нынешний шах Насер эд-дин, тогда восьмилетний мальчик. Император принял мальчика очень дружелюбно, посадил его себе на колени, приласкал и щедро одарил, но в беседе с амир-низамом заявил, что со стороны шаха, его друга и доброго соседа, нелюбезно не только принимать к себе русских и польских дезертиров, но и, более того, формировать из них под командованием бывшего вахмистра целый батальон, который теперь находится при армии шаха и, вероятно, стоит уже у стен Герата. Итак, он желает, чтобы эти дезертиры были отправлены в Грузию. Желание императора было для амир-низама, естественно, приказом, и он ответил его величеству, что тотчас же сообщит об этом своему государю, но счел необходимым добавить, что отправка дезертиров назад связана в данное время с некоторыми трудностями, так как русский батальон, вероятно, уже под стенами Герата. Император Николай настаивал тем не менее на его выдаче и выехал из Эривани в Тифлис. Граф Нессельроде поставил в известность графа Симонича о воле его величества императора и приказал ему приложить все усилия к тому, чтобы завершить это дело. Между тем слух об этом дошел до графа уже с персидской стороны. Однако персидская администрация начала с того, что стала поспешно переправлять в лагерь под Гератом снаряжение русских и польских дезертиров, находившихся в Тегеране и Тавризе. Эти действия не свидетельствовали о персидской лояльности. Так как шах и его первый министр Мирза Хаджи-Агасси (который был действительным правителем Персии) находились под Гератом и граф ни с одним из них не мог вступить в прямой контакт, чтобы обсудить этот вопрос, он в записке графу Нессельроде попросил добиться для него разрешения его величества лично отправиться в лагерь под Гератом и переговорить с шахом и его министром об этом деле.
Между тем английская миссия пронюхала об обмене депешами, и, догадываясь об их содержании, Макнил, чтобы опередить нас, выехал 26 февраля из Тегерана в лагерь под Гератом в сопровождении артиллерийского полковника Тодда, майора Ферранда и нескольких английских сержантов. Цель этой спешной поездки, как мы позднее узнали, заключалась в том, чтобы склонить шаха снять осаду Герата, а в противном случае побудить защитника города Яр-Мухаммед-хана, первого министра Камран-Мирзы, а также его тайного советника и помощника английского лейтенанта Элтреда Поттингера затянуть оборону Герата до тех пор, пока Англия официально не вмешается в это дело.
Мы тем временем вынуждены были ждать ответа из Петербурга. Он пришел в конце февраля. Царь дал свое согласие на то, чтобы граф Симонич отправился в лагерь и потребовал выдачи батальона. С этого момента в русской миссии наступило оживление. Было куплено много лошадей, наняты мулы, а еще больше феррашей и голямов. Готовясь к длительному путешествию в Герат, мы сделали покупки, подготовили дорожную одежду и другие вещи. Дату отъезда назначили на 9/21 марта 1838 г. И действительно, в тот самый день, а именно в среду вечером, мы отправились в путь из Тегерана. В нашу экспедицию входили граф, его сын, я, второй секретарь Ивановский, доктор Иениш и драгоман Мирза-Якуб, а также назир (управляющий), 6 казаков с урядником, 10 феррашей с ферраш-баши, 4 камердинера, 10 вооруженных голямов и приблизительно 50 лошадей и 100 мулов с погонщиками.
Первый секретарь барон Боде отсутствовал, потому что еще в ноябре 1837 г. получил отпуск и отправился в Англию и Россию. Первого драгомана миссии Гутта мы должны были разыскать в лагере под Гератом.
Так как маршрут нашего путешествия в Герат и обратно указан в опубликованном мною военно-статистическом описании Персии, вышедшем в 1853 г. в VII книжке "Записок Императорского Русского географического общества", я не буду вдаваться в подробности и ограничусь здесь лишь общими данными.
Путешествие в Персии, особенно предпринятое русским посланником, нельзя сравнить с путешествием в европейских странах. Здесь, в Персии, нет даже хороших дорог, мостов через реки (по крайней мере не везде), ни одной гостиницы, не говоря уже о комфорте, с которым можно путешествовать в Европе. В Персии, если отправляешься в путь, надо брать с собой все имущество. И так как на Востоке о человеке судят по одежде, внешности и свите (т. е. чем больше у путешественника свита, тем уважительнее относятся к нему), то и мы должны были придерживаться этого обычая.
Для походного экипажа у меня были четыре лошади, две из которых были прекрасными туркменскими иноходцами, Со мной ехали русский слуга, он же прачка, а при случае и повар, слуга-армянин и персидский конюх. Мое имущество помещалось в двух яхтанах, т. е. четырехугольных деревянных, обтянутых кожей ящиках с кожаными ремнями, которые навьючивают по два на мулов или лошадей. Ящики имеют с обеих сторон железные кольца, в которые можно продеть две прочные деревянные палки длиной 3 1/2 фута с крюками. Ремнями к палкам привязывают толстый, сложенный вдвое кусок полотна, на который можно класть матрац. К крышке одного из ящиков к тому же приделана обтянутая кожей доска, которая поднимается и опускается при помощи шарниров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119