Командующим армией был тогда генерал-лейтенант В.М.Баданов. После короткой беседы с начальником отдела кадров армии меня и еще несколько командиров откомандировали для службы в 6-й Гвардейский механизированный корпус под командованием генерал-майора А.И.Акимова. Из отдела кадров мехкорпуса нас раскидали уже по бригадам, к тому времени со мной осталось 5–7 человек из тех ста, кто выехал из Москвы. Одних направили в 16-ю Гвардейскую мехбригаду, других в 17-ю Гвардейскую мехбригаду, а я в единственном числе попал в не имевшую гвардейского звания 49-ю механизированную бригаду подполковника Туркина Петра Никитича. 13–14 августа начальник строевого отделения бригады, после некоторой заминки, принял решение отправить меня на пополнение в 1-й мотострелковый батальон. Командиром батальона был старший лейтенант Терентий Григорьевич Козиенко, ставший капитаном только в октябре 1943 года. Чтобы мне не пришлось блуждать по оврагам в поисках штаба батальона, из батальона вызвали связного, с ним я и представился начальнику штаба батальона капитану Мазурову С.П. о своем прибытии для прохождения дальнейшей службы. Первый батальон как раз был выведен из боя, и личный состав приводил себя в порядок. Для меня эта пауза в боях была на руку, и я смог кое-как познакомиться с личным составом взвода вне боевой обстановки, на полдневном привале. Меня назначили командиром 2-го взвода 1-й роты, которой командовал младший лейтенант Титов Петр Иванович. В должности командира 2-го взвода я и провоевал до самого конца войны, и только в сентябре – октябре 1945 года меня официально назначили командиром 1-й роты.
Командиром 1-го взвода был лейтенант Шакуло Петр Сергеевич, а 3-м взводом командовал лейтенант Гаврилов (забыл, как его звали). Командира пулеметного взвода в роте не было – убыл после тяжелого ранения. Старшиной роты был Василий Блохин, бывший моряк Тихоокеанского флота. В роте были санинструктор Сафронов, ротный писарь Бараковский, а также снайпер, здоровый казах, Джамбул. Заместителем командира батальона по политчасти был капитан Герштейн Абрам Ефимович, а заместителем комбата по строевой части – старший лейтенант Бурков Максим Тарасович, погибший 16.01.1945 г. Второй мотострелковой ротой командовал лейтенант Гулик Афанасий Никитович, а 3-й ротой – лейтенант Григорьев Юрий Алексеевич, ставший в мае 1944 года начальником штаба батальона.
В роте старшина Блохин познакомил меня с помкомвзвода старшим сержантом Сабаевым и ординарцем. Вечером того же дня мы выступили для занятия боевых позиций, чтобы с рассветом атаковать немцев. У меня не было ни оружия, ни даже саперной лопатки. Ночью нас, трех офицеров роты, вызвал командир роты Титов и поставил задачу на наступление. Командиров взводов я плохо запомнил в темноте, а они меня также. С рассветом рота развернулась в цепь и вместе с двумя другими ротами батальона быстрым шагом стала продвигаться к высоте, не имея понятия, есть ли на ней противник. Это было мое первое крещение боем. Уже не на учениях – здесь фронт, и впереди враг. С этой высоты противник и открыл сначала пулеметный огонь, а затем обрушил на нас плотный огонь минометов. Я, как на учениях, скомандовал солдатам: «Вперед бегом» – и сам тоже побежал, как на занятиях. И вдруг впереди меня моих бойцов не оказалось. Слышу сбоку из оврага голоса, зовущие меня в этот овраг, где уже укрылись бойцы роты и моего взвода. Стали окапываться. А у меня даже лопатки не было, как и оружия – ни пистолета, ни автомата, все это я получил дня через два. Справа от меня один боец уже выкопал ячейку лежа, и я у него попросил малую саперную лопату, немного поковырял землю и набросал бруствер. Отдал этому рыжему лопатку и спрашиваю его, кто он такой. Он ответил мне, что он командир взвода первой роты лейтенант Петр Шакуло. Я его видел только ночью и теперь, днем, не узнал. Так Петр Шакуло стал моим лучшим другом на всю войну и до самой его смерти в 1988 году.
С наступлением темноты мы покинули овраг и окопались на ровном месте, против этой высоты, стараясь замаскировать свои окопы-щели как можно лучше от авиации и наблюдения противника. Ночью мы получили команду снова атаковать противника, обороняющего высоту. Атака ночью своеобразная, сложная и требует тесного взаимодействия всех подразделений батальона и даже отдельных бойцов роты, требует смелости и бесстрашия. В начале атаки все шло нормально до тех пор, пока мы не достигли проволочного заграждения и рота не залегла перед ним. Как преодолеть заграждение? Ножниц для резки проволоки нет. Допустим, несколько солдат вместе со мной проникли бы ползком под колючий забор. А как же остальные? Будут ли преодолевать заграждение? В темноте не видно. Помогут ли они мне или я им – это главное в ночном бою. Я не знал, как быть, и пополз искать Шакуло и Гаврилова, командиров взводов роты. Немцы сильно освещали местность ракетами, и мне удалось их найти. С ними был также лейтенант Чернышов Николай Константинович, командир взвода из 2-й роты батальона. Все вместе мы решили отойти на прежние позиции.
Доложив, что не смогли выполнить задачу, мы вторично получили приказ командира роты овладеть траншеей противника. Подать команду голосом – значит вызвать огонь противника на себя и солдат, лежащих рядом со мной. Немцы и так вели страшный пулеметный фланговый огонь ярко светящимися в темноте трассирующими пулями. Мы подготовили бойцов к новой атаке и с командирами взводов обсудили, как лучше выполнить приказ. Я обратил внимание, что два бойца из взвода, казахи по национальности, не ходили в атаку, а остались в окопе. Я их строго предупредил, что за трусость их могут строго наказать. Между прочим, в дневной атаке отстал от взвода и мой помкомвзвода Сабаев, заявив, что у него разболелся живот. Это был единственный случай, когда я пригрозил солдату расстрелом: «Если еще раз такое повторится, я тебя пристрелю». Сабаев меня понял, и во второй, ночной, атаке я поручил ему проверить окопы взвода и, если кто в них остался, послать в цепь и быть во взводе самому. Приказ он выполнил, и живот у него больше не болел.
Вторая атака тоже прошла неудачно. Правда, немцы в этот раз обнаружили нас только под самой проволокой. Они забросали нас гранатами и открыли пулеметный огонь. Одна граната разорвалась около меня, но в горячке боя я тогда не обратил на это внимания. Затем немцы открыли минометный огонь, не побоявшись, что могут ударить и по своим. Опять нам пришлось с потерями вернуться на свои позиции. Моя пилотка была порвана, я обнаружил, что ранен в голову осколками гранаты, и Сабаев перевязал мне голову.
Днем, после слабенькой артиллерийской подготовки, при поддержке трех танков Т-34, мы опять атаковали траншею противника и опять были отброшены. Танки были подбиты, и подбиты по вине экипажей, которые покинули танки заранее, а танки продолжали движение на противника без них. Такое было, я это не выдумал и больше такого позорного эпизода никогда не видел за всю войну.
Ночью мы снова по приказу Титова два раза ходили в атаку, и снова безуспешно. Мало того, во второй роте нашего батальона ночью пропал взвод в количестве 16 человек во главе с лейтенантом, командиром взвода. Взвод искали несколько дней, в основном ночью, но так и не нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Командиром 1-го взвода был лейтенант Шакуло Петр Сергеевич, а 3-м взводом командовал лейтенант Гаврилов (забыл, как его звали). Командира пулеметного взвода в роте не было – убыл после тяжелого ранения. Старшиной роты был Василий Блохин, бывший моряк Тихоокеанского флота. В роте были санинструктор Сафронов, ротный писарь Бараковский, а также снайпер, здоровый казах, Джамбул. Заместителем командира батальона по политчасти был капитан Герштейн Абрам Ефимович, а заместителем комбата по строевой части – старший лейтенант Бурков Максим Тарасович, погибший 16.01.1945 г. Второй мотострелковой ротой командовал лейтенант Гулик Афанасий Никитович, а 3-й ротой – лейтенант Григорьев Юрий Алексеевич, ставший в мае 1944 года начальником штаба батальона.
В роте старшина Блохин познакомил меня с помкомвзвода старшим сержантом Сабаевым и ординарцем. Вечером того же дня мы выступили для занятия боевых позиций, чтобы с рассветом атаковать немцев. У меня не было ни оружия, ни даже саперной лопатки. Ночью нас, трех офицеров роты, вызвал командир роты Титов и поставил задачу на наступление. Командиров взводов я плохо запомнил в темноте, а они меня также. С рассветом рота развернулась в цепь и вместе с двумя другими ротами батальона быстрым шагом стала продвигаться к высоте, не имея понятия, есть ли на ней противник. Это было мое первое крещение боем. Уже не на учениях – здесь фронт, и впереди враг. С этой высоты противник и открыл сначала пулеметный огонь, а затем обрушил на нас плотный огонь минометов. Я, как на учениях, скомандовал солдатам: «Вперед бегом» – и сам тоже побежал, как на занятиях. И вдруг впереди меня моих бойцов не оказалось. Слышу сбоку из оврага голоса, зовущие меня в этот овраг, где уже укрылись бойцы роты и моего взвода. Стали окапываться. А у меня даже лопатки не было, как и оружия – ни пистолета, ни автомата, все это я получил дня через два. Справа от меня один боец уже выкопал ячейку лежа, и я у него попросил малую саперную лопату, немного поковырял землю и набросал бруствер. Отдал этому рыжему лопатку и спрашиваю его, кто он такой. Он ответил мне, что он командир взвода первой роты лейтенант Петр Шакуло. Я его видел только ночью и теперь, днем, не узнал. Так Петр Шакуло стал моим лучшим другом на всю войну и до самой его смерти в 1988 году.
С наступлением темноты мы покинули овраг и окопались на ровном месте, против этой высоты, стараясь замаскировать свои окопы-щели как можно лучше от авиации и наблюдения противника. Ночью мы получили команду снова атаковать противника, обороняющего высоту. Атака ночью своеобразная, сложная и требует тесного взаимодействия всех подразделений батальона и даже отдельных бойцов роты, требует смелости и бесстрашия. В начале атаки все шло нормально до тех пор, пока мы не достигли проволочного заграждения и рота не залегла перед ним. Как преодолеть заграждение? Ножниц для резки проволоки нет. Допустим, несколько солдат вместе со мной проникли бы ползком под колючий забор. А как же остальные? Будут ли преодолевать заграждение? В темноте не видно. Помогут ли они мне или я им – это главное в ночном бою. Я не знал, как быть, и пополз искать Шакуло и Гаврилова, командиров взводов роты. Немцы сильно освещали местность ракетами, и мне удалось их найти. С ними был также лейтенант Чернышов Николай Константинович, командир взвода из 2-й роты батальона. Все вместе мы решили отойти на прежние позиции.
Доложив, что не смогли выполнить задачу, мы вторично получили приказ командира роты овладеть траншеей противника. Подать команду голосом – значит вызвать огонь противника на себя и солдат, лежащих рядом со мной. Немцы и так вели страшный пулеметный фланговый огонь ярко светящимися в темноте трассирующими пулями. Мы подготовили бойцов к новой атаке и с командирами взводов обсудили, как лучше выполнить приказ. Я обратил внимание, что два бойца из взвода, казахи по национальности, не ходили в атаку, а остались в окопе. Я их строго предупредил, что за трусость их могут строго наказать. Между прочим, в дневной атаке отстал от взвода и мой помкомвзвода Сабаев, заявив, что у него разболелся живот. Это был единственный случай, когда я пригрозил солдату расстрелом: «Если еще раз такое повторится, я тебя пристрелю». Сабаев меня понял, и во второй, ночной, атаке я поручил ему проверить окопы взвода и, если кто в них остался, послать в цепь и быть во взводе самому. Приказ он выполнил, и живот у него больше не болел.
Вторая атака тоже прошла неудачно. Правда, немцы в этот раз обнаружили нас только под самой проволокой. Они забросали нас гранатами и открыли пулеметный огонь. Одна граната разорвалась около меня, но в горячке боя я тогда не обратил на это внимания. Затем немцы открыли минометный огонь, не побоявшись, что могут ударить и по своим. Опять нам пришлось с потерями вернуться на свои позиции. Моя пилотка была порвана, я обнаружил, что ранен в голову осколками гранаты, и Сабаев перевязал мне голову.
Днем, после слабенькой артиллерийской подготовки, при поддержке трех танков Т-34, мы опять атаковали траншею противника и опять были отброшены. Танки были подбиты, и подбиты по вине экипажей, которые покинули танки заранее, а танки продолжали движение на противника без них. Такое было, я это не выдумал и больше такого позорного эпизода никогда не видел за всю войну.
Ночью мы снова по приказу Титова два раза ходили в атаку, и снова безуспешно. Мало того, во второй роте нашего батальона ночью пропал взвод в количестве 16 человек во главе с лейтенантом, командиром взвода. Взвод искали несколько дней, в основном ночью, но так и не нашли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57