Будь она иллюзорна, она бы сидела где-нибудь и успокаивала дхармы, с неохотой узнавая, или, уже не узнавая, близких. А если нечто иллюзорное манифестирует собственное отсутствие в этой действительности, то, позвольте ему в этом не поверить именно потому, что трудно поверить тому, кто надрывается доказывать, что его нет. Если ты иллюзорен, то и веди себя иллюзорно. А если ты совершенно не иллюзорно со всех трибун твердишь, что ты иллюзорен, то, разберись сначала с простым вопросом - зачем ты лезешь на все трибуны, если и трибуны и вообще всё, что вокруг, тоже иллюзорно?
Поэтому теория о фантоме не годится даже в своём слабом варианте - созданный из ничего (согласно этому варианту) фантом личности никогда не обладал бы той достоверностью, которую получает в его познании человек относительно собственной жизни. Он действительно познает собственное «Я», а не какую-то пустышку.
И тогда парадокс обособления интеллекта от собственной психики в момент её познания - пока остается.
Это парадокс трудно понять, и еще труднее принять, Но надо постараться. Ибо - что можно возразить логике?
В нашем случае логике можно возразить следующее: например, интеллект мог бы полностью не обособляться от собственной психики в акте её познания, а мог бы находиться сразу и внутри психики, и вне психики, каким-то образом обособляясь из неё так, чтобы одной своей частью обратить на неё свой взор со стороны, а другой своей частью оставаться в психике, и никогда её окончательно не покидать. В этом случае он познавал бы собственную психику наподобие того, как ладонь познает собственное тело - ладонь ощупывает органы своего тела и получает о них понятие как о внешнем себе, но никуда от тела не отделяется.
Обычно, парадокс, который мы пытаемся сейчас осознать, не видится и не понимается только лишь потому, что он заранее как бы снимается в нашем сознании именно вот этим тихим подразумеванием, что наш интеллект и психику не покидает, и смотрит на неё со стороны, когда познаёт. Такой молодец!
Такое подразумевание исходно принимается в качестве обязательного и резонного.
Однако резонность этого подразумевания может приниматься ровно до того момента, пока мы не откажемся от форм банального мышления, и не зададим простого вопроса: а, если одна часть интеллекта остается внутри своей психики, а другая его часть в это время познаёт эту же психику снаружи, то, почему в этом процессе у нас присутствует только одно единственное интеллектуальное переживание, а не два? Почему мы имеем познание только той части интеллекта, которая обособляется от психики и видит её перед собой, а познание той части интеллекта, которая остается в это время внутри психики, молчит?
Ведь, если ладонь от тела не отделяется, то она может познать в своем теле всё, но только не свою собственную поверхность. Ладонь может, как и интеллект, познавать только то, что находится перед ней. Только чужое. Таково свойство вообще любого познания. Поэтому ладонь не может познавать собственной поверхностью собственную поверхность. Но мы познаём поверхность ладони ощущениями не самой ладони, а ощущениями тех мест тела, к которым она прикасается. Допустим, что мы приложили руку к собственному лбу. Ладонь сообщает нам сведения о лбе, а лоб собственными встречными ощущениями сообщает нам сведения о ладони. Например, ладонь сообщит нам теплый или холодный у нас лоб, а лоб сообщит нам, шершавая или гладкая у нас ладонь.
Происходит это потому, что познает здесь не лоб и не ладонь, а познает здесь единый орган познания, а именно - осязание.
В примере с ладонью и телом присутствуют два познающих переживания одного органа познания, который испытывает эти переживания через два своих разных отдела. Если умудриться, то можно этим же самым единственным органом познания в один и тот же момент словить и третье переживание, и, может быть, даже и больше (расположить, например, пять пальцев руки по разным частям лица). Количество органов тела неважно, потому что орган познания один, и это именно он познает, где бы он ни находился какой-то своей частью. И, находясь повсюду, где он находится, он отовсюду же, где он находится, получает познающее переживание.
Но когда интеллект познаёт собственное «Я», то мы получаем только одно интеллектуальное переживание, которое относится к познанию интеллектом собственного «Я» как бы со стороны (как это и дано интеллекту). А где второе переживание? Где встречное внутреннее переживание, если интеллект сейчас одновременно находится еще и внутри психики? Ведь он должен получать интеллектуальное переживание отовсюду, где он находится.
Если одно отделение интеллекта сейчас находится снаружи, а другое его отделение внутри, то мы должны переживать познание как снаружи, так и внутри, потому что оба отделения интеллекта должны регистрировать процесс с разных сторон, и с разных же сторон должны его переживать.
Парадокс не простой, но весь его фокус для нормального разума должен стать ясным до предела - если я касаюсь самого себя, то у меня есть два познающих переживания: я познаю и то место на своем теле, которого я коснулся, и ту часть своего тела, с помощью которой я совершил это прикосновение. Положите сейчас локоть на кулак, и вы обнаружите оба соответствующих переживания - у вас будет переживание локтя, и у вас будет встречное переживание кулака. Потому что и локоть, и кулак - это я.
А если я касаюсь рукою чего-то другого (не себя самого), то у меня есть только одно (по количеству) познающее переживание: я познаю только то, чего я касаюсь. Вот я коснулся рукою стола, и у меня есть познающее переживание о столе, но никакого встречного переживания от стола у меня нет, и быть не может, потому что стол - это не я. В столе не может быть никакого отделения моей психики.
Но ведь и в познании собственной психики, у меня, вместо двух, есть только одно познающее переживание - то, которое видит своё собственное «Я» со стороны, как внешний себе объект познания. Как какой-нибудь стол, от которого нет никакого ответа! Изнутри психики, изнутри вот этого «Я», никакой встречный источник познания не бьет, и, следовательно, моё собственное «Я», которого я сейчас коснулся своим интеллектом, моя собственная психика - это не моё «Я», это не моя психика, а чужое явление, наподобие чуждого мне, молчащего стола.
Или же, если это «Я», которое сейчас познаёт мой интеллект - все-таки, моё Я, то в нём сейчас нет моего интеллекта и только поэтому из него (из «Я») никаких познающих переживаний не слышно, а тогда - где сейчас мой интеллект? и т. д. ...
Пора остановиться, потому что у кого-то эти логические выкладки могут создать не победные настроения. Следует сказать, что всё это, конечно же, только провокация, призванная обратить внимание на то, что в познании интеллектом собственного «Я» есть что-то настолько неладное, что обычной логике приходится давать слишком странные версии о том, как это происходит.
Обычная логика объяснения процесса познания интеллектом собственного «Я» настолько несносна, что от неё (от обычной логики) следует отказаться, потому что, разумеется - моё «Я» это моё Я, и никаких сомнений в этом быть ни у кого не должно. Разумеется, также, что интеллект не может перескакивать из собственной психики (на момент её познания) в какую-то другую психику, и в этом тоже никаких сомнений ни у кого быть не должно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Поэтому теория о фантоме не годится даже в своём слабом варианте - созданный из ничего (согласно этому варианту) фантом личности никогда не обладал бы той достоверностью, которую получает в его познании человек относительно собственной жизни. Он действительно познает собственное «Я», а не какую-то пустышку.
И тогда парадокс обособления интеллекта от собственной психики в момент её познания - пока остается.
Это парадокс трудно понять, и еще труднее принять, Но надо постараться. Ибо - что можно возразить логике?
В нашем случае логике можно возразить следующее: например, интеллект мог бы полностью не обособляться от собственной психики в акте её познания, а мог бы находиться сразу и внутри психики, и вне психики, каким-то образом обособляясь из неё так, чтобы одной своей частью обратить на неё свой взор со стороны, а другой своей частью оставаться в психике, и никогда её окончательно не покидать. В этом случае он познавал бы собственную психику наподобие того, как ладонь познает собственное тело - ладонь ощупывает органы своего тела и получает о них понятие как о внешнем себе, но никуда от тела не отделяется.
Обычно, парадокс, который мы пытаемся сейчас осознать, не видится и не понимается только лишь потому, что он заранее как бы снимается в нашем сознании именно вот этим тихим подразумеванием, что наш интеллект и психику не покидает, и смотрит на неё со стороны, когда познаёт. Такой молодец!
Такое подразумевание исходно принимается в качестве обязательного и резонного.
Однако резонность этого подразумевания может приниматься ровно до того момента, пока мы не откажемся от форм банального мышления, и не зададим простого вопроса: а, если одна часть интеллекта остается внутри своей психики, а другая его часть в это время познаёт эту же психику снаружи, то, почему в этом процессе у нас присутствует только одно единственное интеллектуальное переживание, а не два? Почему мы имеем познание только той части интеллекта, которая обособляется от психики и видит её перед собой, а познание той части интеллекта, которая остается в это время внутри психики, молчит?
Ведь, если ладонь от тела не отделяется, то она может познать в своем теле всё, но только не свою собственную поверхность. Ладонь может, как и интеллект, познавать только то, что находится перед ней. Только чужое. Таково свойство вообще любого познания. Поэтому ладонь не может познавать собственной поверхностью собственную поверхность. Но мы познаём поверхность ладони ощущениями не самой ладони, а ощущениями тех мест тела, к которым она прикасается. Допустим, что мы приложили руку к собственному лбу. Ладонь сообщает нам сведения о лбе, а лоб собственными встречными ощущениями сообщает нам сведения о ладони. Например, ладонь сообщит нам теплый или холодный у нас лоб, а лоб сообщит нам, шершавая или гладкая у нас ладонь.
Происходит это потому, что познает здесь не лоб и не ладонь, а познает здесь единый орган познания, а именно - осязание.
В примере с ладонью и телом присутствуют два познающих переживания одного органа познания, который испытывает эти переживания через два своих разных отдела. Если умудриться, то можно этим же самым единственным органом познания в один и тот же момент словить и третье переживание, и, может быть, даже и больше (расположить, например, пять пальцев руки по разным частям лица). Количество органов тела неважно, потому что орган познания один, и это именно он познает, где бы он ни находился какой-то своей частью. И, находясь повсюду, где он находится, он отовсюду же, где он находится, получает познающее переживание.
Но когда интеллект познаёт собственное «Я», то мы получаем только одно интеллектуальное переживание, которое относится к познанию интеллектом собственного «Я» как бы со стороны (как это и дано интеллекту). А где второе переживание? Где встречное внутреннее переживание, если интеллект сейчас одновременно находится еще и внутри психики? Ведь он должен получать интеллектуальное переживание отовсюду, где он находится.
Если одно отделение интеллекта сейчас находится снаружи, а другое его отделение внутри, то мы должны переживать познание как снаружи, так и внутри, потому что оба отделения интеллекта должны регистрировать процесс с разных сторон, и с разных же сторон должны его переживать.
Парадокс не простой, но весь его фокус для нормального разума должен стать ясным до предела - если я касаюсь самого себя, то у меня есть два познающих переживания: я познаю и то место на своем теле, которого я коснулся, и ту часть своего тела, с помощью которой я совершил это прикосновение. Положите сейчас локоть на кулак, и вы обнаружите оба соответствующих переживания - у вас будет переживание локтя, и у вас будет встречное переживание кулака. Потому что и локоть, и кулак - это я.
А если я касаюсь рукою чего-то другого (не себя самого), то у меня есть только одно (по количеству) познающее переживание: я познаю только то, чего я касаюсь. Вот я коснулся рукою стола, и у меня есть познающее переживание о столе, но никакого встречного переживания от стола у меня нет, и быть не может, потому что стол - это не я. В столе не может быть никакого отделения моей психики.
Но ведь и в познании собственной психики, у меня, вместо двух, есть только одно познающее переживание - то, которое видит своё собственное «Я» со стороны, как внешний себе объект познания. Как какой-нибудь стол, от которого нет никакого ответа! Изнутри психики, изнутри вот этого «Я», никакой встречный источник познания не бьет, и, следовательно, моё собственное «Я», которого я сейчас коснулся своим интеллектом, моя собственная психика - это не моё «Я», это не моя психика, а чужое явление, наподобие чуждого мне, молчащего стола.
Или же, если это «Я», которое сейчас познаёт мой интеллект - все-таки, моё Я, то в нём сейчас нет моего интеллекта и только поэтому из него (из «Я») никаких познающих переживаний не слышно, а тогда - где сейчас мой интеллект? и т. д. ...
Пора остановиться, потому что у кого-то эти логические выкладки могут создать не победные настроения. Следует сказать, что всё это, конечно же, только провокация, призванная обратить внимание на то, что в познании интеллектом собственного «Я» есть что-то настолько неладное, что обычной логике приходится давать слишком странные версии о том, как это происходит.
Обычная логика объяснения процесса познания интеллектом собственного «Я» настолько несносна, что от неё (от обычной логики) следует отказаться, потому что, разумеется - моё «Я» это моё Я, и никаких сомнений в этом быть ни у кого не должно. Разумеется, также, что интеллект не может перескакивать из собственной психики (на момент её познания) в какую-то другую психику, и в этом тоже никаких сомнений ни у кого быть не должно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55