Если предложение понравится, то вскроют второй конверт и узнают, кто автор этого предложения; если же предложение не обратило на себя внимание, то никто не будет знать, кто его подал. У меня мелькнула мысль: а что, если подать на конкурс? Я же ничем не рискую; плохо, так никто и не узнает. А вдруг понравится!
Никому ничего не говоря, я подал свои расчеты и схемы на конкурс. Только, чтобы профессор меня не узнал, я убрал название реки и расчет сделал для разных горных речек. С этого дня судьба моего проекта зависела от конкурсной комиссии. Хотя я очень сильно волновался, но виду не показывал. К профессору тоже не пошел. Зачем? Теперь скоро он все узнает из конкурса. А он опять обо мне справлялся.
— Ну, сходи ты к нему, это же невежливо! — говорили мне товарищи. Я и сам знал, что поступаю плохо, но боялся, что, если пойду к нему, то проговорюсь.
Однажды я его встретил в парке. Хотел спрятаться за дерево, но было уже поздно.
— Вы что от меня прячетесь? — спросил он. — Орешек-то, видно, трудно раскусить?
Меня так и подмывало все ему рассказать, но я сдержался.
— Пока ничего не получается, вот и избегаю вас. Как только что-нибудь придумаю, сразу же приду к вам,— солгал я и покраснел.
— А вы не больны, не жар ли у вас? Что-то вы очень красный? — участливо спросил он. Я готов был провалиться. — Вы особенно не волнуйтесь. Если ничего сами не придумаете, то придется взять готовое решение. Сейчас у нас в институте проходит конкурс. Может быть, какая-нибудь новинка там и появится.
— А когда будут известны результаты конкурса? — спросил я, стараясь казаться равнодушным.
— Через неделю, — ответил он, попрощался и ушел.
Значит, через неделю все будет ясно! И действительно, через неделю было все ясно. В общежитие пришел из института курьер и передал мне повестку. В ней говорилось, что участника конкурса (там стояла моя фамилия) просят явиться к часу дня в научный институт. Как же они меня узнали? Неужели вскрыли конверт? Я собрался и пошел в институт. Результаты конкурса объявляли в красном уголке. Народу было очень много. Я постарался незаметно проскользнуть в зал.
На сцене стоял покрытый красным кумачом стол, за которым сидела конкурсная комиссия. Вскоре заседание началось. Председательствовал наш профессор — Владимир Сергеевич. Он объявлял каждого участника, получившего наибольшее число очков, и говорил кратко об идее предложения. Потом он вызывал к столу автора предложения, поздравлял его и, под аплодисменты всего зала, вручал конверт с премией. Сначала рассматривали предложения по наносам, потом по шуге.
— Студент пятого курса гидротехнического факультета,— сказал Владимир Сергеевич и назвал мою фамилию.
Сердце у меня ушло в пятки; в каком-то тумане я встал и пошел к сцене. Зал захлопал.
— Ну что, «полярничек», шуга-то, оказывается, не такая «противная», — сказал Владимир Сергеевич.— Поздравляю. Предложение мне очень понравилось:— Он пожал мне руку и вручил конверт и, обращаясь ко всему залу, сказал: — А он меня перехитрил. Неделю назад спрашиваю: «Как дела?» А он казанской сиротой
прикинулся и говорит: «Ничего не выходит». А сам красный стоит. Я думал, что заболел. Теперь буду знать: когда хитрит, то делается красным, как кумач.
Все засмеялись. Я смутился и, наверное, покраснел еще больше. Все лицо у меня пылало. Под грохот и аплодисменты всего зала пошел на свое место. Вечером в общежитии в честь выигранного конкурса был устроен пир; а на следующий День я купил коробку шоколадных конфет, пошел в чертежную и подарил их лаборантке. Она была свидетельницей моих переживаний.
Еще до окончания института нас распределяли, то есть намечали будущее место работы. Профессор предложил мне работу в научном институте гидротехники, где я смогу попробовать на практике осуществить и проверить свою идею. Я, конечно, согласился. Но на защите дипломного проекта разгорелся целый бой. Многие инженеры находили, что предложенная идея борьбы с шугой механическими способами неосуществима. Механизмы будут обмерзать и ломаться.
— Вот видите, как важно проверить идею на практике, — сказал мне Владимир Сергеевич после защиты.
ПЕРВЫЕ ШАГИ
Я энергично принялся за постройку такой машины и к концу зимы следующего года ее соорудил. Надо было начать испытание. Стоял февраль. Было холодно. Снегу выпало много. Но вот последние дни, как раз когда я собирался вывести свою машину на Неву, наступила оттепель. Снег растаял — и на льду образовались лужи.
Перед тем как начинать опыты, позвонили в Бюро погоды.
— Скажите, как долго может продлиться оттепель? По телефону какой-то очень приятный голос ответил:
— Оттепель — это явление временное; дня через два, самое большее через три — она окончится и наступят снова морозы.
Нам как раз и нужны были морозы. Но должен сказать, что в больших городах, прежде чем выходить на лед, нужно получить разрешение милиции. Так пришлось поступить и мне, — вызвать милиционера. Милиционер казался очень милым старичком, вид у него был бравый.
Через его левое плечо была перетянута портупея, на поясе висел браунинг. Особенную важность ему придавали усы, которые он время от времени подкручивал.
Мы осмотрели лед, пробили лунки и установили, что лед крепкий и вполне выдержит мою машину.
— Ну что ж, — сказал милиционер, — ставьте опыты. Сейчас пойдем в сторону на берег, и я подпишу вам разрешение.
Он вынул кисет, закурил, потом вдруг произнес:
— Вот только оттепель меня смущает, как бы не простояла долго.
— Нет, оттепель скоро кончится, — ответил я. — Мне в Бюро погоды так сказали.
— Ну, раз так, пойдемте подпишем, — сказал старичок, и мы пошли к берегу.
Вот тут-то и произошло самое неожиданное.
Когда мы подходили к берегу, вдруг прилетели штук шесть ворон. Сели они около одной из лужиц на льду и с особенно важным видом стали смотреть по сторонам, быстро поворачивая свои головы. Держали они себя так гордо, будто не вороны, а какие-то жар-птицы прилетели. Ходили они, ходили, потом как заорут, как закаркают: карр, карр, карр! — и давай в луже купаться. Это зимой-то. Вскочили в лужу, крыльями машут, брызжутся и кричат. Что, думаю, за диковинка? Я старичка толкнул в бок: смотрите-ка, вороны-то с ума сошли. Как увидел мой старичок купающихся ворон, усы стал теребить. Теребит и закручивает — видимо, заволновался он,— потом и говорит:
— Вы.меня извините, молодой человек, но подписать вам разрешение и допустить вас на лед я не могу.
Я от неожиданности даже подскочил.
— Как? Почему?
— Видите, вороны купаются, — ответил он.
— Ну и что, пусть себе купаются, мало ли что воронам вздумается.
Старичок опять за свои усы взялся, теребит их, а потом и говорит:
— Так-то оно так, конечно; может быть, вам это и смешно, но на лед я вас не пущу.
— Но почему? — возмутился я. — Объясните, в чем дело!
— Дело в том, — произнес он, — что существуют народные приметы, — понимаете?
— Ничего не понимаю, — какие приметы?
— Ну, народные приметы, предсказания погоды. Например, если птицы начинают купаться зимой, то это означает, что будет длительная оттепель и лед растает.
— Да я же звонил в Бюро погоды, понимаете, Бюро погоды, — начал я уже раздраженно. — А вы тут мне про ворон говорите.
«Сами вы ворона», — чуть не сказал я от злости;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53