- Сейчас у нас половина четвертого, если меня не будет через час, то поезжайте в город и обо всем доложите Шагову или Фокину. Сами ничего не предпринимайте, даже если увидите, как он смывается с кладбища. Вам понятно?
- Понятней некуда, шеф, - обиженно фыркнул Николай. - Если мы его вдруг увидим, то не только пожелаем ему доброго пути, но даже протрем его лобовое стекло.
Мрачно посмотрев на юнцов, Ухов показал им кулачище и, выскользнув из машины, сразу же пропал в темноте.
Не такими темпами, как раньше, но село Бобровка все же продолжало расстраиваться, и потихоньку его границы подошли к кладбищенскому забору. Наверное, по этой причине лет десять назад захоронения на нем были запрещены. За этот короткий срок кладбище удивительно быстро захирело. Кресты сгнили, могилы заросли бурьяном и каким-то колючим кустарником. Единственное, что пока еще содержалось в относительном порядке, так это центральная аллея, куда свернул Пастух и которой, в темноте натыкаясь на кочки, сейчас продирался Ухов.
Преодолев таким образом метров двести, он наконец увидел белеющий бок "Нивы", а за ней тусклую полоску света, что выбивалась из-за неплотно прикрытой двери какого-то строения. Ориентируясь на этот свет, он удвоил осторожность и вскоре оказался у кирпичной стены сарая, а может быть, бывшего административного центра кладбищенских хозяев. Подкравшись ко входу, он понял, что ошибся, - дверь была плотно закрыта и даже, возможно, заперта изнутри, а полоска света выбивалась сквозь щели рассохшихся досок. Но как он ни старался, как ни прислушивался, ничего вразумительного, кроме неясного бормотания, Макс не услышал. Единственное, что он уяснил сам себе четко, это то, что в строении разговаривают минимум двое, а скорее всего, три человека. Это обстоятельство его совсем не обрадовало. Осторожно обойдя сарай, он с сожалением отметил, что в его стенах нет даже крохотного оконца.
Что бы это значило и каково назначение сарая, размышлял он, деловито прокалывая скаты у "Нивы". Ясно одно: кладбищенская контора не может быть без окон, а склепы в наших деревнях пока еще большая редкость. Скорее всего, сарай служил неким подсобным помещением для хранения разной кладбищенской утвари. А значит, несмотря на его прочные стены, за минувшие годы его деревянная крыша должна была прогнить и прохудиться.
С удовольствием слушая, как шипят проколотые колеса, он тщательно проверил амуницию и, оставшись вполне доволен, еще раз внимательно осмотрелся на местности.
"Пожалуй, это мудрая мысль", - похвалил он сам себя, взбираясь на дерево, растущее в метре от сарая. С него он неслышно перебрался на покатую плоскую крышу и сразу же был вознагражден.
Дыра диаметром не менее метра находилась в самом конце ската, и именно по этой причине он не мог заметить ее раньше. Тусклый, колеблющийся свет свечи исходил из нее. Расстояние в четыре метра Макс преодолевал несколько минут.
На старых тракторных покрышках сидело двое, а третий, Роман Зобов, такого удовольствия себе позволить не мог, потому как был подвешен за обезображенные руки к балке и только носками едва касался пола.
- Послушай, козел, - тыча своего пленника палкой в спину, говорил Пастух, - если ты через пять минут не расколешься, то утра ты уже не дождешься.
- Но я же вам все отдал, - хрипло простонал Зобов. - Чего вы от меня еще хотите?
- Ты отдал нам только пятьсот тысяч, а по нашим сведениям, у тебя лимон.
- Нет у меня лимона и никогда не было. Кто вам сказал такую чушь?
- Сегодня это я уже тебе сказать могу. Наколку на тебя нам дала твоя бывшая супруга. Как я тебя? Подогрел, а? Она нам и ворота открыла. А знаешь, почему я тебе говорю все это именно сейчас?
- Знаю, потому что вы наконец поняли, что у меня действительно больше ничего нет, и решили сегодня меня прикончить.
- Не сегодня, а прямо сейчас! - торжествующе уточнил Пастух. - Кока, давай сюда мой любимый инструмент, сейчас я его завалю. А может, ты сам хочешь попробовать?
- Я... Нет... Как-нибудь в другой раз, - подавая завернутую в полиэтилен отвертку, заскулил трусливый прихвостень.
- А зря, в этом есть свой кайф. Я и тебя когда-нибудь замочу от нечего делать. Ну ладно, молись, старый пень, - не спеша подходя к жертве, улыбнулся Пастух.
Когда расстояние между ними оставалось не более двух метров, где-то за дверью громко упал камень. Пастух и Кока невольно вздрогнули и обернулись на звук.
Осторожно, боясь сломать Пастухову шею, Макс приземлился в полуметре от него и, не давая времени опомниться, нанес два болевых удара дубинкой. Заскулив обиженной собачонкой, Пастух укатился в угол. Коке хватило одного удара ребром по гортани. Хрякнув, он замолчал, упал, свернулся калачиком и засучил длинными ногами.
- Ну вот и порядок, - сплюнул Макс и вынул нож. - Сейчас, дядька, погоди малость, разрежу я твои веревки и все путем будет.
- Макс, Максушка! - бессильно валясь на грязный пол, заплакал старик. Господи, ты ли это? Я глазам своим не верю, я уж думал, что никогда тебя не увижу. Да как же ты меня нашел?
- Потом, дядька, потом поговорим, сейчас мне надо еще с этими зверями разобраться. Все будет нормально, - замыкая наручники на запястьях Пастуха, успокаивал он старика. - Зверь он и есть зверь, - заключил он, притягивая через спину связанные ноги убийцы к его рукам. - С ними только так, и никак иначе. Ну вот, один у нас упакован, дело за Кокой. Вставай, хмырь, притворяться будешь в зоновском театре. Я прекрасно знаю, как надо ударить, чтобы не убить. Поднимайся, а то еще раз врежу, и тогда тебе уж точно притворяться не придется. Так-то лучше. - Выломав ему за спину руки, Макс зафиксировал их на горле и, вполне довольный своей работой, повернулся к Зобову. - Дядька, ты идти-то сможешь?
- Дак как же я смогу, когда они мне все пальчики и на руках, и на ногах переломали. Все деньги требовали, а я их все отдал еще в первую ночь на даче, а они все равно наседали. Каждую ночку пытали, изверги.
- Значит, говоришь, отдал деньги. Ничего страшного, сейчас они с поклоном вернут их тебе назад.
Перевернув лежащего на животе Пастуха на бок, Макс пнул его в промежность и попросил вернуть награбленное.
- Не дам! - взвыв от боли, затряс головой Пастух.
- Отдашь. Такие, как ты, изверги боли боятся, как малые дети. Сейчас я по твоему же методу начну ломать тебе пальчики, и, уверен, ты расколешься на первом же мизинце. Ты думаешь, что я не сумею? Не волнуйся, с такими подонками, как ты, у меня это получится классно. Где твои плоскогубцы?
- Они у него в кармане куртки, - превозмогая боль, привстал и радостно сообщил старик. - Там у него целый набор. Он мне уши по кусочкам откусывал. Нашел?
- Уже нашел. Но мы ему уши откусывать не станем. Это не так больно, как ломать фаланги пальцев. Можно по суставам, а лучше прямо по косточкам.
- Не надо! - заорал Пастух, едва только холодная сталь коснулась его пальцев. - Я не хочу! Черт с вами, забирайте свои деньги, они у меня в спортивной сумке, в машине. Только оставьте меня в покое. Отпустите с миром!
- А ты остроумный чувак, Пастух! - во все горло заржал Ухов. - Ты, наверное, решил, что я сюда к вам из "Бюро добрых услуг" направлен! Тогда я тебя могу здорово разочаровать. Меня послали сюда люди, совершенно не имеющие отношения к этой благотворительной организации. А что это на твоем мизинчике корячится знакомый мне перстенек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46