Подозреваемые - Князев, Чистов. Третья (она шаткая, но возможная): убили старика посторонние люди. Но денег опять-таки не нашли. Что им остается? Искать их у близких к старику людей. Ближе всех к нему была Валентина. Они об этом знали и посетили ее первой. Результат вам известен. Очередь за... А теперь еще чуток терпения, бедный мой Глеб Андреевич. Как вы думаете, кого они посетят следующего: вас или Князева, окруженного охранниками-мордоворотами?
И напоследок, на закусь, так сказать. Вернемся ко второй версии. Один из вас, Чистов или Князев, не найдя денег у Валентины, как вы думаете, какие предпримет действия? Я так думаю, он попробует найти ее сообщника из своего круга, а круг-то узкий...
Это была ловушка на понт, потому что этих самых версий у меня самого было штук десять, они дрались друг с другом, перемешивались, двоились, складывались в моей бедной голове, надо мной же измываясь. Но ловушка сработала. Человек сломался.
- Я вам все расскажу, Константин Иванович, все, что знаю, как на духу.
За полчаса, что я ему нес галиматью, крепкие его щечки подряблели и бульдожьими бурлами опустились вниз.
- Сейчас я, Господи, да надо ж было сразу рассказать. Дайте коньяку глотну, знобит что-то.
Я протянул ему коньяк и, не удержавшись, сказал:
- У бабы моей пайку изо рта рвешь, Глеб Андреевич. Портвейну не пробовала, не по-христиански, - ныл я, пока его организм всасывал мой коньяк вовнутрь. - Могли бы глоточек оставить, - проводил я глазами траекторию полета пустого пузыря.
- Ничего, ничего, Константин Иванович, найдем еще. Спрашивай.
- Давайте сначала. Как вы, Князев, Белова и Чистов, узнали о существовании монет?
- А-а-а, дело было так. Сразу после смерти жены, мы еще в силе были, засобирался наш любимый Андрей Семенович посетить гниющие капиталистические страны. Ну собрался и собрался. Поехал. Горе у человека, понимать надо. Гнил он там больше месяца, а примерно через пару недель ко мне товарищ ваш приходит. Не буду называть кто, да это роли не играет. Ну так вот, является он ко мне с папочкой фактов не очень приятных, из которых следует, что гражданин Кротов месяц назад через посредника имел контакт с зубным техником Шмеерзоном (это условная фамилия), причем не у нас, а в небольшом городе Кислопотово (это тоже условно), но все же регионально и административно находящемся в нашей компетенции. Так вот, из этой папочки следовало, что гражданин Шмеерзон незаконно скупил, а гражданин Кротов тоже незаконно продал пять царских червонцев, являющихся достоянием государства. Чушь, конечно, абсурд, деньги эти, мне сдается, действительно кротовские, фамильные, а поди докажи, что не верблюд. Посадить бы и тогда не посадили, а вот ссадить с креслица - это уж точно.
Одних моих связей, естественно, было мало, пришлось подключить Князя, он тогда за царя оставался. Ну, вдвоем-то мы водицу замутили и концы в лице Шмеерзона спрятали в зону. Рифма. Причем на суде этот Шейлок клятвенно заверял, что возвел напраслину на такого уважаемого и кристально честного человека, коим является Андрей Семенович Кротов. За что и получил смехотворно маленький срок и довольно комфортабельные нары.
Вот, собственно, такая получилась завязка. А папочку ту мы заполучили со всеми потрохами и радостно ждали возвращения нашего любимого Андрея Семеновича. По его приезде мы с Князем вприпрыжку, обгоняя друг друга, помчались в кабинет к спасенному товарищу и, перебивая друг друга, с удовольствием изложили настоящий факт. Но был тут один любопытный момент, и я попытаюсь рассказать о нем подробнее.
Мы проходили возле "комка" с открытой форточкой, заткнутой мощной жующей мордой продавца.
- Дай вот это. - Чистов указал на импортную водку нашего производства и ореховый батончик.
Морда приоткрыла узкую щель, ухватила бабки, обменяв их на товар. Меня уже качало от переутомления, хоть растягивайся тут же на асфальте. Пятнадцать часов на ногах, толком ничего не ел, только пил.
- Пойдем туда. - Чистов указал на дверь школы. - Я тут все знаю, после войны ее заканчивал.
Мы прошли во двор, потом между сараями, вдоль кирпичного забора и наконец попали на освещенный лампочками пятачок, замкнутый забором и стенами сараев. Я огляделся, не понимая его назначения. Чистов словно понял мои мысли, объяснил:
- Был фонарь, потом построили забор, вот он и оказался по эту сторону. Здесь алкаши собираются. Они и перегоревшие лампочки меняют. Я тут по вечерам в сумерках иногда бывал, вещи всякие про себя слушал. Явишься с водкой, заведешь мужиков на тему высокого руководства, сидишь и слушаешь. Иногда так достанут!
Ну что ж... вернемся к интересному моменту... Сидим мы все трое в кабинете у Кротова. Он-то сразу суть ухватил, но виду не подал. Докладывать, говорит, будете в 12.00, два часа мне на разбор личной корреспонденции.
Мы сели на приступок стены, и Чистов скрутил "Смирнову" голову. Протянул мне:
- Вперед.
Я глотнул из горлышка и откусил развернутый батончик, думая о том, что два подозреваемых уже отпадают. Остается пробить Князева и смутную тень бомжа. В одном или другом случае результат уже маячил. У Ирины жестко-сексуальное алиби. А Чистов боится визита Князева. Еще, правда, есть несколько туманных вариантов, но настолько хлипких, что о них думать не стоит.
- Так что у вас за тонкости с Кротовым получились? - напомнил я.
Старик отдышался, отплевался и закусил остатком батончика.
- Явились мы к назначенному часу к вождю и уже подробно рассказали ему суть дела. Очень оно старику не понравилось. Как свежий сыр, капельками пота покрылся. А Князь его успокаивает, мол, замяли дело: "Спокойно спи, дорогой товарищ, ты это заслужил". Только вот, говорит Князь, за хлопоты нам с Глебом Андреевичем по десять таких же кругляшков подарить не мешает. Бедняга аж серым стал. Что и говорить, жадноват был вождь. Нету, говорит, у меня ничего и не было никогда, чушь все и детский лепет. Да еще заявить в милицию грозил за вымогательство. Я-то сижу, мне стыдно вроде: у своего же товарища из глотки выдираем. А Степан неумолим. Улыбочка, помню, тогда на его физии была прегаденькая. Такого на жалость не возьмешь. Глеб Андреевич, говорит, будьте так добры, дайте "дело". У меня все заготовлено, все по сценарию. Подаю папку, Князь открывает нужную страницу, зачитывает: "Показание задержанного за скупку валюты и драгметаллов гражданина Шмеерзона".
Совсем тут наш Андрей Семеныч раскис. Лапку дрожащую к папке тянет. А эта сволочь, Князь, грубо так, по-жлобски, ребром ладони ему по руке хлоп. Пошел, говорит, это стоит двадцать червонцев. Прямо как Остап Бендер с Корейко. "Нет у меня, Степа, столько. Сколько я для тебя сделал, вспомни". А тот свое: по десять червонцев, мол, выкладывай, а иначе папочка будет не там, где ее взяли, а двумя-тремя этажами ниже. Старик наш плакать удумал. Степан в селектор запретил кого бы то ни было в кабинет пускать. Я вообще уйти хотел, противно, поднялся было, да Князь с полуулыбочкой: попробуй, мол, так же слезки закапают.
Кротов валидол уже кушать начал, плачет. А Князев спокойно ждет, пока друг его успокоится. И он успокоился. Ладно, говорит, отдам; ты-то, Степан, сволочь, понятно, а вот от тебя, Глеб, я не ожидал! Давай папку. А тут вдруг дверь настежь - врывается Валентина Александровна. Вылетела она из той двери, что за спиной Кротова, знаете, такой незаметный вход в спально-гастрономические апартаменты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
И напоследок, на закусь, так сказать. Вернемся ко второй версии. Один из вас, Чистов или Князев, не найдя денег у Валентины, как вы думаете, какие предпримет действия? Я так думаю, он попробует найти ее сообщника из своего круга, а круг-то узкий...
Это была ловушка на понт, потому что этих самых версий у меня самого было штук десять, они дрались друг с другом, перемешивались, двоились, складывались в моей бедной голове, надо мной же измываясь. Но ловушка сработала. Человек сломался.
- Я вам все расскажу, Константин Иванович, все, что знаю, как на духу.
За полчаса, что я ему нес галиматью, крепкие его щечки подряблели и бульдожьими бурлами опустились вниз.
- Сейчас я, Господи, да надо ж было сразу рассказать. Дайте коньяку глотну, знобит что-то.
Я протянул ему коньяк и, не удержавшись, сказал:
- У бабы моей пайку изо рта рвешь, Глеб Андреевич. Портвейну не пробовала, не по-христиански, - ныл я, пока его организм всасывал мой коньяк вовнутрь. - Могли бы глоточек оставить, - проводил я глазами траекторию полета пустого пузыря.
- Ничего, ничего, Константин Иванович, найдем еще. Спрашивай.
- Давайте сначала. Как вы, Князев, Белова и Чистов, узнали о существовании монет?
- А-а-а, дело было так. Сразу после смерти жены, мы еще в силе были, засобирался наш любимый Андрей Семенович посетить гниющие капиталистические страны. Ну собрался и собрался. Поехал. Горе у человека, понимать надо. Гнил он там больше месяца, а примерно через пару недель ко мне товарищ ваш приходит. Не буду называть кто, да это роли не играет. Ну так вот, является он ко мне с папочкой фактов не очень приятных, из которых следует, что гражданин Кротов месяц назад через посредника имел контакт с зубным техником Шмеерзоном (это условная фамилия), причем не у нас, а в небольшом городе Кислопотово (это тоже условно), но все же регионально и административно находящемся в нашей компетенции. Так вот, из этой папочки следовало, что гражданин Шмеерзон незаконно скупил, а гражданин Кротов тоже незаконно продал пять царских червонцев, являющихся достоянием государства. Чушь, конечно, абсурд, деньги эти, мне сдается, действительно кротовские, фамильные, а поди докажи, что не верблюд. Посадить бы и тогда не посадили, а вот ссадить с креслица - это уж точно.
Одних моих связей, естественно, было мало, пришлось подключить Князя, он тогда за царя оставался. Ну, вдвоем-то мы водицу замутили и концы в лице Шмеерзона спрятали в зону. Рифма. Причем на суде этот Шейлок клятвенно заверял, что возвел напраслину на такого уважаемого и кристально честного человека, коим является Андрей Семенович Кротов. За что и получил смехотворно маленький срок и довольно комфортабельные нары.
Вот, собственно, такая получилась завязка. А папочку ту мы заполучили со всеми потрохами и радостно ждали возвращения нашего любимого Андрея Семеновича. По его приезде мы с Князем вприпрыжку, обгоняя друг друга, помчались в кабинет к спасенному товарищу и, перебивая друг друга, с удовольствием изложили настоящий факт. Но был тут один любопытный момент, и я попытаюсь рассказать о нем подробнее.
Мы проходили возле "комка" с открытой форточкой, заткнутой мощной жующей мордой продавца.
- Дай вот это. - Чистов указал на импортную водку нашего производства и ореховый батончик.
Морда приоткрыла узкую щель, ухватила бабки, обменяв их на товар. Меня уже качало от переутомления, хоть растягивайся тут же на асфальте. Пятнадцать часов на ногах, толком ничего не ел, только пил.
- Пойдем туда. - Чистов указал на дверь школы. - Я тут все знаю, после войны ее заканчивал.
Мы прошли во двор, потом между сараями, вдоль кирпичного забора и наконец попали на освещенный лампочками пятачок, замкнутый забором и стенами сараев. Я огляделся, не понимая его назначения. Чистов словно понял мои мысли, объяснил:
- Был фонарь, потом построили забор, вот он и оказался по эту сторону. Здесь алкаши собираются. Они и перегоревшие лампочки меняют. Я тут по вечерам в сумерках иногда бывал, вещи всякие про себя слушал. Явишься с водкой, заведешь мужиков на тему высокого руководства, сидишь и слушаешь. Иногда так достанут!
Ну что ж... вернемся к интересному моменту... Сидим мы все трое в кабинете у Кротова. Он-то сразу суть ухватил, но виду не подал. Докладывать, говорит, будете в 12.00, два часа мне на разбор личной корреспонденции.
Мы сели на приступок стены, и Чистов скрутил "Смирнову" голову. Протянул мне:
- Вперед.
Я глотнул из горлышка и откусил развернутый батончик, думая о том, что два подозреваемых уже отпадают. Остается пробить Князева и смутную тень бомжа. В одном или другом случае результат уже маячил. У Ирины жестко-сексуальное алиби. А Чистов боится визита Князева. Еще, правда, есть несколько туманных вариантов, но настолько хлипких, что о них думать не стоит.
- Так что у вас за тонкости с Кротовым получились? - напомнил я.
Старик отдышался, отплевался и закусил остатком батончика.
- Явились мы к назначенному часу к вождю и уже подробно рассказали ему суть дела. Очень оно старику не понравилось. Как свежий сыр, капельками пота покрылся. А Князь его успокаивает, мол, замяли дело: "Спокойно спи, дорогой товарищ, ты это заслужил". Только вот, говорит Князь, за хлопоты нам с Глебом Андреевичем по десять таких же кругляшков подарить не мешает. Бедняга аж серым стал. Что и говорить, жадноват был вождь. Нету, говорит, у меня ничего и не было никогда, чушь все и детский лепет. Да еще заявить в милицию грозил за вымогательство. Я-то сижу, мне стыдно вроде: у своего же товарища из глотки выдираем. А Степан неумолим. Улыбочка, помню, тогда на его физии была прегаденькая. Такого на жалость не возьмешь. Глеб Андреевич, говорит, будьте так добры, дайте "дело". У меня все заготовлено, все по сценарию. Подаю папку, Князь открывает нужную страницу, зачитывает: "Показание задержанного за скупку валюты и драгметаллов гражданина Шмеерзона".
Совсем тут наш Андрей Семеныч раскис. Лапку дрожащую к папке тянет. А эта сволочь, Князь, грубо так, по-жлобски, ребром ладони ему по руке хлоп. Пошел, говорит, это стоит двадцать червонцев. Прямо как Остап Бендер с Корейко. "Нет у меня, Степа, столько. Сколько я для тебя сделал, вспомни". А тот свое: по десять червонцев, мол, выкладывай, а иначе папочка будет не там, где ее взяли, а двумя-тремя этажами ниже. Старик наш плакать удумал. Степан в селектор запретил кого бы то ни было в кабинет пускать. Я вообще уйти хотел, противно, поднялся было, да Князь с полуулыбочкой: попробуй, мол, так же слезки закапают.
Кротов валидол уже кушать начал, плачет. А Князев спокойно ждет, пока друг его успокоится. И он успокоился. Ладно, говорит, отдам; ты-то, Степан, сволочь, понятно, а вот от тебя, Глеб, я не ожидал! Давай папку. А тут вдруг дверь настежь - врывается Валентина Александровна. Вылетела она из той двери, что за спиной Кротова, знаете, такой незаметный вход в спально-гастрономические апартаменты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27