Причем друзей больше, гораздо больше.
Он говорил спокойно, размеренно и основательно, в паузах между кладкой кирпича укладывая слова так же добросовестно, как и стену.
- К людям был внимателен или хотел казаться таковым - тут сказать трудно, но в день рождения даже уборщице преподносил какой-нибудь пустяк. Несмотря на это, был жадноват при личном раскладе. Проигрывая в преферанс, очень переживал, даже сердился. Любил хохмы. - Глеб Андреевич хохотнул. - Я как-то на неделю в район уезжал, а он от моего имени двум десяткам сотрудников пригласительные на юбилей разослал. Я в шесть приехал, а гости к семи собираются у ресторана, зал у метрдотеля требуют, моим именем грозят. Пришлось срочно банкет организовывать. Что еще? По работе бульдог, точку зрения отстоит, вцепится - не отпустит.
- А как у него с гипертонией и ишемией отношения складывались?
- Да тут особой дружбы не было. Последние полгода они о себе давали знать. Не так чтобы очень настойчиво, но звоночки были. Я его предупреждал, просил даже пойти на разрыв с Валентиной, да куда там: седина в бороду бес в ребро. А тут еще в последний месяц перед кончиной раз в два-три дня телефонный звонок. Женский голос всегда одну и ту же фразу с укором произносил: "Забыл ты меня, Андрейка. Совсем забыл". Потом плач, скорее даже всхлипывание, и зуммер. Голос ему вроде немного знакомый был, но кто это, откуда - не знал. По старой дружбе пытались засечь на телефонной станции, но не смогли: звонили всегда из разных автоматов. А "Андрейкой" его лишь жена называла. Извелся мужик, только Валентина его немного успокаивала да наши стариковские компашки. Любили мы подурачиться или у него дома, или у Степана в бане. Тоже наш был, да понемногу отходить от нас начал. Бизнесмен хренов, без бани меня скоро оставит, - опять хохотнул Глеб Андреевич, - свою вот строить приходится. Пошевеливайся, милок.
Закидывая на козлы ведро раствора, я невзначай плюхнул и на хозяина.
- Расскажите-ка подробней о последней встрече, - словно не замечая своей маленькой пакости, попросил я, задирая голову.
- А последняя наша встреча была...
Смачный шматок раствора, сорвавшись с мастерка, залепил мне всю физиономию.
- Виноват, - бесстрастно прозвучало извинение, - шестого августа сего... Куда же вы? Душ за домом.
"Если так пойдет дальше, то останется невзначай уронить козлы вместе с хозяином", - думал я, отмывая с лица ядовитую жгучую пакость и выплевывая ее изо рта.
- А из вас, надо прямо сказать, хреновый каменщик получается. Неаккуратно работаете, - как можно любезнее сказал я, возвращаясь на место.
- Что же делать, батенька, пока только азы постигаем. Извините уж, не намеренно вышло.
Хозяин издевался открыто и с удовольствием. Представься ему еще такой же случай, он опрокинул бы на меня ведро этой дерьмовой каши. Но я уселся поодаль на пустую лейку, в недосягаемости от его шуточек, и закурил какую-то импортную дрянь.
- Дорогие курите. Дела, значит, в гору?
- Не все же вам "герцеговинами" дымить. Откурили свое, дайте нам. Помните арию Германна: "Сегодня ты, а завтра я..."
- Во-во, а потом старушку завалил, графинюшку.
- Ага, как вашего партайгеноссе, кондратий хватил.
Он застыл с кирпичом на весу, воткнул в меня шило глаз, потом уставился на раствор и, не глядя на меня, осевшим вдруг голосом сказал:
- Не вижу тут аналогии. Вы что же, думаете, его... Да нет, чушь это, Борькины измышления, и все.
- Теперь уже и мои. Больно уж много совпадений и странностей. Да и золото исчезло. А оно, как известно, растворяется только в царской водке. Вы знали, что у него червонцы были?
- Знал. - Он потер грязной рукой щеку и сел на козлы.
- И когда вы видели монеты в последний раз?
- Да года два назад или около того.
- При каких обстоятельствах?
- При торжественном перезахоронении клада. Князев ему тогда новый тайник подарил - "Капитал" Карла Маркса с двойным дном. Кротов по этому случаю устроил домашний фуршет...
Сказав это, он вдруг насупился. Вскочил с козел. И зло сказал:
- Все, Гончаров, у нас с тобой или вообще не будет разговора, или будет долгий. Я предпочитаю первое. - Чистов спрыгнул с деревянного настила, подошел ко мне, бесцеремонно вытащил из моей ковбойки сигареты и неумело прикурил. - Пойду помоюсь и подумаю, а ты ступай в домик, в холодильнике водка, колбаса - найдешь. Сорви штук пять помидоров, хлеб в машине. - Он стянул рабочие штаны, майку, кивнул мне и, лоснясь ухоженным телом, исчез за брезентовой занавеской душа.
Немного, совсем немного узнал я о Кротове от его сподвижника, но и эта информация внесла в мои нестройные мысли полную сумятицу. Пытаясь навести в них какой-то порядок, я машинально организовывал закусь.
Первое, самое непонятное: если принять за аксиому жадность старика, а я в этом не сомневался, то почему чуть ли не весь миллионный город знает о червонцах? Ведь это полный абсурд. Такие люди даже на дыбе не раскалываются. Повидали. Приходилось во времена оны, а тут... Ведь покойный Андрей Семенович, по рассказам очевидцев, как помнится, был себе на уме. Балагур - да, хохмил - согласен, но умел помолчать старикан, любил козырным тузом "ша" поставить.
А сынок Борик иную картину рисует. Делишки. "Думай, Федя, думай, что-то тут не так". Незаметно для себя я наладил стаканчик водки и уже собрался выпить, как вдруг вспомнил, что сейчас нельзя. С сожалением отставил стакан, брезгливо продолжая ковыряться в памяти.
Итак, кроме семьи, о кладе знали по крайней мере трое. А эти трое, перенося информацию по городу, возрастают в геометрической прогрессии. Да ладно бы просто знали, а то ведь устроили помпезное перезахоронение клада, чего не делал даже легендарный капитан Блейк.
Для чего это потребовалось Кротову? Пока не знаю, но, судя по всему, очень было нужно. Эдакая демонстрация. Черт знает что! Больше не могу. Тупик.
- Да, Гончаров, кулинар из тебя посредственный, - критически осматривая стол и вытираясь мохнатым полотенцем, протянул Чистов. - Кто же так ветчину режет? С такими кусками и мясорубка не справится.
- Видите ли, Глеб Андреевич, это специально для вас. Вы ведь всегда любили куски побольше да пожирнее. Так что извольте - воспоминания былых счастливых дней.
- Нет, Костя, мы тоненькие ломтики кушали, не то что нынешние.
Он набросил на плечи халат и жестом пригласил гостя к столу.
- Так вот что, Константин Иванович. - Пристально глядя на меня, хозяин наполнил рюмки. - Говорить я буду, но только о том, что сочту нужным. - Он как-то нервно хохотнул. - Тебя, сдается, Борька нанял на роль Шерлока Холмса? Дебил недоделанный...
- Что это вы так? Рассердились вдруг.
- Делом надо было заниматься, а не скакать по лесам да горам козлом. Что он имеет? Зарплату? Ну нет - то, что отец оставил ему, придурку. Ну, поехали...
С удовольствием мало пьющего, но любящего эту процедуру человека он выпил и взглянул на мою отставленную рюмку.
- Свят, свят, свят. - Захрустев огурцом, Чистов перекрестился. Гончаров, что с тобой? Может, тварь какая укусила?
- А я потом. Сначала вас послушаю, выводы сделаю, алиби ваше проверю.
Он согласно закивал, с удовольствием прожевывая сухую колбасу.
- Где вы были с двадцати трех до двух часов в ту ночь?
- В заднице. Устраивает? И если ты, сопля четырехзвездочная, будешь дальше со мной в этом тоне разговаривать, то вылетишь отсюда как пробка из бутылки шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Он говорил спокойно, размеренно и основательно, в паузах между кладкой кирпича укладывая слова так же добросовестно, как и стену.
- К людям был внимателен или хотел казаться таковым - тут сказать трудно, но в день рождения даже уборщице преподносил какой-нибудь пустяк. Несмотря на это, был жадноват при личном раскладе. Проигрывая в преферанс, очень переживал, даже сердился. Любил хохмы. - Глеб Андреевич хохотнул. - Я как-то на неделю в район уезжал, а он от моего имени двум десяткам сотрудников пригласительные на юбилей разослал. Я в шесть приехал, а гости к семи собираются у ресторана, зал у метрдотеля требуют, моим именем грозят. Пришлось срочно банкет организовывать. Что еще? По работе бульдог, точку зрения отстоит, вцепится - не отпустит.
- А как у него с гипертонией и ишемией отношения складывались?
- Да тут особой дружбы не было. Последние полгода они о себе давали знать. Не так чтобы очень настойчиво, но звоночки были. Я его предупреждал, просил даже пойти на разрыв с Валентиной, да куда там: седина в бороду бес в ребро. А тут еще в последний месяц перед кончиной раз в два-три дня телефонный звонок. Женский голос всегда одну и ту же фразу с укором произносил: "Забыл ты меня, Андрейка. Совсем забыл". Потом плач, скорее даже всхлипывание, и зуммер. Голос ему вроде немного знакомый был, но кто это, откуда - не знал. По старой дружбе пытались засечь на телефонной станции, но не смогли: звонили всегда из разных автоматов. А "Андрейкой" его лишь жена называла. Извелся мужик, только Валентина его немного успокаивала да наши стариковские компашки. Любили мы подурачиться или у него дома, или у Степана в бане. Тоже наш был, да понемногу отходить от нас начал. Бизнесмен хренов, без бани меня скоро оставит, - опять хохотнул Глеб Андреевич, - свою вот строить приходится. Пошевеливайся, милок.
Закидывая на козлы ведро раствора, я невзначай плюхнул и на хозяина.
- Расскажите-ка подробней о последней встрече, - словно не замечая своей маленькой пакости, попросил я, задирая голову.
- А последняя наша встреча была...
Смачный шматок раствора, сорвавшись с мастерка, залепил мне всю физиономию.
- Виноват, - бесстрастно прозвучало извинение, - шестого августа сего... Куда же вы? Душ за домом.
"Если так пойдет дальше, то останется невзначай уронить козлы вместе с хозяином", - думал я, отмывая с лица ядовитую жгучую пакость и выплевывая ее изо рта.
- А из вас, надо прямо сказать, хреновый каменщик получается. Неаккуратно работаете, - как можно любезнее сказал я, возвращаясь на место.
- Что же делать, батенька, пока только азы постигаем. Извините уж, не намеренно вышло.
Хозяин издевался открыто и с удовольствием. Представься ему еще такой же случай, он опрокинул бы на меня ведро этой дерьмовой каши. Но я уселся поодаль на пустую лейку, в недосягаемости от его шуточек, и закурил какую-то импортную дрянь.
- Дорогие курите. Дела, значит, в гору?
- Не все же вам "герцеговинами" дымить. Откурили свое, дайте нам. Помните арию Германна: "Сегодня ты, а завтра я..."
- Во-во, а потом старушку завалил, графинюшку.
- Ага, как вашего партайгеноссе, кондратий хватил.
Он застыл с кирпичом на весу, воткнул в меня шило глаз, потом уставился на раствор и, не глядя на меня, осевшим вдруг голосом сказал:
- Не вижу тут аналогии. Вы что же, думаете, его... Да нет, чушь это, Борькины измышления, и все.
- Теперь уже и мои. Больно уж много совпадений и странностей. Да и золото исчезло. А оно, как известно, растворяется только в царской водке. Вы знали, что у него червонцы были?
- Знал. - Он потер грязной рукой щеку и сел на козлы.
- И когда вы видели монеты в последний раз?
- Да года два назад или около того.
- При каких обстоятельствах?
- При торжественном перезахоронении клада. Князев ему тогда новый тайник подарил - "Капитал" Карла Маркса с двойным дном. Кротов по этому случаю устроил домашний фуршет...
Сказав это, он вдруг насупился. Вскочил с козел. И зло сказал:
- Все, Гончаров, у нас с тобой или вообще не будет разговора, или будет долгий. Я предпочитаю первое. - Чистов спрыгнул с деревянного настила, подошел ко мне, бесцеремонно вытащил из моей ковбойки сигареты и неумело прикурил. - Пойду помоюсь и подумаю, а ты ступай в домик, в холодильнике водка, колбаса - найдешь. Сорви штук пять помидоров, хлеб в машине. - Он стянул рабочие штаны, майку, кивнул мне и, лоснясь ухоженным телом, исчез за брезентовой занавеской душа.
Немного, совсем немного узнал я о Кротове от его сподвижника, но и эта информация внесла в мои нестройные мысли полную сумятицу. Пытаясь навести в них какой-то порядок, я машинально организовывал закусь.
Первое, самое непонятное: если принять за аксиому жадность старика, а я в этом не сомневался, то почему чуть ли не весь миллионный город знает о червонцах? Ведь это полный абсурд. Такие люди даже на дыбе не раскалываются. Повидали. Приходилось во времена оны, а тут... Ведь покойный Андрей Семенович, по рассказам очевидцев, как помнится, был себе на уме. Балагур - да, хохмил - согласен, но умел помолчать старикан, любил козырным тузом "ша" поставить.
А сынок Борик иную картину рисует. Делишки. "Думай, Федя, думай, что-то тут не так". Незаметно для себя я наладил стаканчик водки и уже собрался выпить, как вдруг вспомнил, что сейчас нельзя. С сожалением отставил стакан, брезгливо продолжая ковыряться в памяти.
Итак, кроме семьи, о кладе знали по крайней мере трое. А эти трое, перенося информацию по городу, возрастают в геометрической прогрессии. Да ладно бы просто знали, а то ведь устроили помпезное перезахоронение клада, чего не делал даже легендарный капитан Блейк.
Для чего это потребовалось Кротову? Пока не знаю, но, судя по всему, очень было нужно. Эдакая демонстрация. Черт знает что! Больше не могу. Тупик.
- Да, Гончаров, кулинар из тебя посредственный, - критически осматривая стол и вытираясь мохнатым полотенцем, протянул Чистов. - Кто же так ветчину режет? С такими кусками и мясорубка не справится.
- Видите ли, Глеб Андреевич, это специально для вас. Вы ведь всегда любили куски побольше да пожирнее. Так что извольте - воспоминания былых счастливых дней.
- Нет, Костя, мы тоненькие ломтики кушали, не то что нынешние.
Он набросил на плечи халат и жестом пригласил гостя к столу.
- Так вот что, Константин Иванович. - Пристально глядя на меня, хозяин наполнил рюмки. - Говорить я буду, но только о том, что сочту нужным. - Он как-то нервно хохотнул. - Тебя, сдается, Борька нанял на роль Шерлока Холмса? Дебил недоделанный...
- Что это вы так? Рассердились вдруг.
- Делом надо было заниматься, а не скакать по лесам да горам козлом. Что он имеет? Зарплату? Ну нет - то, что отец оставил ему, придурку. Ну, поехали...
С удовольствием мало пьющего, но любящего эту процедуру человека он выпил и взглянул на мою отставленную рюмку.
- Свят, свят, свят. - Захрустев огурцом, Чистов перекрестился. Гончаров, что с тобой? Может, тварь какая укусила?
- А я потом. Сначала вас послушаю, выводы сделаю, алиби ваше проверю.
Он согласно закивал, с удовольствием прожевывая сухую колбасу.
- Где вы были с двадцати трех до двух часов в ту ночь?
- В заднице. Устраивает? И если ты, сопля четырехзвездочная, будешь дальше со мной в этом тоне разговаривать, то вылетишь отсюда как пробка из бутылки шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27