Он пишет книги. Его зовут Рампа, а то, о чем он пишет в своих книгах, полная чепуха – о жизни после смерти. Он не атеист. Но говорят, что многие люди читают всю эту дребедень. Вы можете увидеть все его книги на витрине вон того магазина. Они хорошо продаются. Как это некоторым людям так просто удается делать деньги? Взял и написал несколько строк! А я должен здесь пупок надрывать, махая метлой весь день. Справедливо, а?»
Вопрошающий сказал: «Можете ли вы просто выяснить, где он живет? Вы говорите, что он живет где-то там – в том многоквартирном доме. Но выясните для меня точно – ГДЕ ОН ЖИВЕТ. Вы узнаете номер его квартиры и то, в котором часу он выезжает на прогулку. И я приду завтра, и если услышу все это от вас, то дам вам десять долларов».
Молигрубер задвигал челюстями, снял с головы шляпу и почесал макушку, затем подергал себя за мочки ушей. Его друзья сказали бы, что никогда прежде не замечали за ним таких жестов. Молигрубер делал так лишь тогда, когда думал, а друзья прекрасно знали, что думал он не очень часто. Но он, пожалуй, мог бы немного пораскинуть мозгами, если за такое небольшое дельце ему предлагали десять долларов. Затем он плюнул на землю и сказал: «Что ж, тогда по рукам, мистер. Вы приходите завтра сюда в это же самое время, и я говорю вам номер его квартиры и час, когда он должен будет ее покинуть, если он не отправится на прогулку раньше. У меня есть друг, который знает уборщика из этого дома – они вместе выносят мусор оттуда. Мусор собирают вон в те голубые штуки, видите там? Так что мой друг выяснит все, что может, а если вы подмажете еще немного, то я попытаюсь разнюхать еще всякие интересные вещи для вас».
Вопрошающий вопросительно поднял брови и нервно зашаркал ногами, а затем спросил: «Ладно, говорите, он выставляет мусор, а не попадаются ли в мусоре письма или какие-нибудь записки?»
«О, нет, нет, нет, – решительно возразил Молигрубер. – Я точно знаю это. Только у него одного на этой улице есть такая штуковина, что режет бумагу. Он научился этому еще у себя в Ирландии. Какие-то газетчики нашли его записи и сделали свой бизнес. А этот парень никогда не повторяет одной и той же ошибки два раза. У него есть такая штуковина, которая нарезает бумагу как конфетти, а то, что не превращается в кусочки, выходит из нее в виде лент. Я видел все это в зеленых мешках с мусором. Не смогу найти там для вас ничего интересного, так как старикашка очень осторожен на этот счет. Он не хочет рисковать и не выбрасывает никаких вещей, которые можно было бы прочитать».
«Тогда до завтра, – сказал вопрошающий. – И помните, договор остается в силе. Я буду здесь в это же время и дам вам десять долларов, если вы скажете мне номер его квартиры и время, когда я смогу перехватить его. Желаю удачи!» С этими словами вопрошающий слегка поднял свою руку на прощание и отправился восвояси. Молигрубер некоторое время стоял неподвижно. Настолько неподвижно, что случайный прохожий действительно мог бы принять его за статую. Дворник пытался вычислить, сколько кружек пива он сможет купить за десять долларов. Затем он медленно побрел вперед, лениво помахивая своей метлой, делая вид, что он сметает мусор с тротуара.
Как раз в этот момент человек в черной одежде священника вынырнул из-за угла и чуть не перелетел через молигруберовскую тачку. «Эй, поосторожнее вы, там! – воинственно воскликнул Молигрубер. – Не переверните мой мусор. Я потратил день на то, чтобы убрать и запихнуть его в свою тачку». Пастор стряхнул со своего костюма пылинки, взглянул на Молигрубера и произнес: «Сын мой, ты единственный, кто может помочь мне. Я новичок в этом районе и хочу нанести несколько визитов. Мог ли бы ты рассказать о людях, поселившихся здесь недавно?»
Старик Молигрубер поднес к носу большой палец, зажал одну ноздрю и высморкался от души, чуть-чуть не угодив в ногу священника, на лице которого отразилось изумление и отвращение.
«Нанести визиты? – спросил он. – Я всегда считал, что визиты наносит дьявол. Он навещает нас, а затем мы покрываемся чирьями и прыщами или кто-то выбивает из наших рук кружку с пивом, за которую мы расплатились последним центом. Вот что такое визиты. По крайней мере я так считаю».
Пастер окинул его с ног до головы взглядом, в котором читалось явное неодобрение. «Сын мой, сын мой, – произнес он, – я подозреваю, что ты не был в церкви слишком долго, так как проявляешь удивительное непочтение к духовенству». Старик Молигрубер взглянул священнику прямо в глаза и изрек: «Нет, мистер, я не божий человек. Мне только что сказали, кто я такой. Я – атеист. Вот кто я». При этом он самодовольно ухмыльнулся. Священник, переминаясь с ноги на ногу, смерил его взглядом и сказал: «Но, сын мой, у тебя должна быть какая-то религия. Ты должен верить в Бога. Приди в церковь в воскресенье, и я отправлю службу, посвященную специально тебе – несчастному брату нашему, вынужденному зарабатывать себе на жизнь уборкой мусора».
Молигрубер оперся на свою метлу и самодовольно заявил: «Но вы все равно никогда не сможете убедить меня в том, что Бог есть. Смотрю я на вас и вижу, что у вас есть деньги и зарабатываете вы их тем, что выкрикиваете всякие там слова о том, чего не существует. Вы докажите мне, господин Священник, что Бог действительно существует. Приведите его сюда, и пусть мы пожмем руки друг другу. Никогда Бог ничего не делал для меня». Он сделал паузу, порылся в карманах и вытащил оттуда недокуренную сигарету, затем достал спичку, чиркнул ею о ноготь большого пальца и, затянувшись дымом, продолжал: «Моя мать – она была одной из тех дамочек, которые делают это – ну, в общем, вы знаете, о чем я – за деньги. Никогда я так и не узнал того, кто мой отец. Думается мне, что в моем рождении виновата целая куча парней. Так что мне самому приходилось прокладывать себе дорогу в жизни еще тогда, когда я был два вершка от горшка, и никто не помог мне ни на грамм. Потому не стоит вам из своего большого дома, своего роскошного автомобиля и своей удобной работы читать мне проповеди о Боге. Приходите и поубирайте улицу здесь за меня – и тогда посмотрим, что ваш Бог сделает для вас».
Старик Молигрубер яростно хрюкнул и стал действовать на удивление быстро. Он забросил метлу на тачку, ухватился за ручки и покатил ее по улице чуть ли не бегом. Священник смотрел на удаляющуюся фигуру, и его лицо выражало крайнее удивление. Затем он тряхнул головой и забормотал: «Помилуй Господь, помилуй Господь. Какой безбожник! Куда катится этот мир?»
В тот же день, но несколько позже, Молигрубер встретился с парочкой дворников, или мусорщиков, или уборщиков – зовите их, как вам самим нравится, – из соседних домов. У них было заведено встречаться таким образом и обмениваться животрепещущими новостями. Молигрубер (в некотором роде) был одним из самых информированных людей этого квартала; он знал о передвижениях каждого жителя, знал о том, кто вселяется в квартиру, а кто выселяется из квартиры. И вот, повернувшись к одному из своих дружков, он спросил: «Скажи-ка, что это за парень в инвалидной коляске? Писатель, вроде?»
Уборщики с удивлением поглядели на него, а один из них, расхохотавшись, заявил: «Послушай, старик, не говори мне, что ТЕБЯ интересуют книги. Я всегда считал, что ты выше всей этой чуши. Но если хочешь знать, то этот парень действительно пишет что-то о том, что зовется „танатологией“.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Вопрошающий сказал: «Можете ли вы просто выяснить, где он живет? Вы говорите, что он живет где-то там – в том многоквартирном доме. Но выясните для меня точно – ГДЕ ОН ЖИВЕТ. Вы узнаете номер его квартиры и то, в котором часу он выезжает на прогулку. И я приду завтра, и если услышу все это от вас, то дам вам десять долларов».
Молигрубер задвигал челюстями, снял с головы шляпу и почесал макушку, затем подергал себя за мочки ушей. Его друзья сказали бы, что никогда прежде не замечали за ним таких жестов. Молигрубер делал так лишь тогда, когда думал, а друзья прекрасно знали, что думал он не очень часто. Но он, пожалуй, мог бы немного пораскинуть мозгами, если за такое небольшое дельце ему предлагали десять долларов. Затем он плюнул на землю и сказал: «Что ж, тогда по рукам, мистер. Вы приходите завтра сюда в это же самое время, и я говорю вам номер его квартиры и час, когда он должен будет ее покинуть, если он не отправится на прогулку раньше. У меня есть друг, который знает уборщика из этого дома – они вместе выносят мусор оттуда. Мусор собирают вон в те голубые штуки, видите там? Так что мой друг выяснит все, что может, а если вы подмажете еще немного, то я попытаюсь разнюхать еще всякие интересные вещи для вас».
Вопрошающий вопросительно поднял брови и нервно зашаркал ногами, а затем спросил: «Ладно, говорите, он выставляет мусор, а не попадаются ли в мусоре письма или какие-нибудь записки?»
«О, нет, нет, нет, – решительно возразил Молигрубер. – Я точно знаю это. Только у него одного на этой улице есть такая штуковина, что режет бумагу. Он научился этому еще у себя в Ирландии. Какие-то газетчики нашли его записи и сделали свой бизнес. А этот парень никогда не повторяет одной и той же ошибки два раза. У него есть такая штуковина, которая нарезает бумагу как конфетти, а то, что не превращается в кусочки, выходит из нее в виде лент. Я видел все это в зеленых мешках с мусором. Не смогу найти там для вас ничего интересного, так как старикашка очень осторожен на этот счет. Он не хочет рисковать и не выбрасывает никаких вещей, которые можно было бы прочитать».
«Тогда до завтра, – сказал вопрошающий. – И помните, договор остается в силе. Я буду здесь в это же время и дам вам десять долларов, если вы скажете мне номер его квартиры и время, когда я смогу перехватить его. Желаю удачи!» С этими словами вопрошающий слегка поднял свою руку на прощание и отправился восвояси. Молигрубер некоторое время стоял неподвижно. Настолько неподвижно, что случайный прохожий действительно мог бы принять его за статую. Дворник пытался вычислить, сколько кружек пива он сможет купить за десять долларов. Затем он медленно побрел вперед, лениво помахивая своей метлой, делая вид, что он сметает мусор с тротуара.
Как раз в этот момент человек в черной одежде священника вынырнул из-за угла и чуть не перелетел через молигруберовскую тачку. «Эй, поосторожнее вы, там! – воинственно воскликнул Молигрубер. – Не переверните мой мусор. Я потратил день на то, чтобы убрать и запихнуть его в свою тачку». Пастор стряхнул со своего костюма пылинки, взглянул на Молигрубера и произнес: «Сын мой, ты единственный, кто может помочь мне. Я новичок в этом районе и хочу нанести несколько визитов. Мог ли бы ты рассказать о людях, поселившихся здесь недавно?»
Старик Молигрубер поднес к носу большой палец, зажал одну ноздрю и высморкался от души, чуть-чуть не угодив в ногу священника, на лице которого отразилось изумление и отвращение.
«Нанести визиты? – спросил он. – Я всегда считал, что визиты наносит дьявол. Он навещает нас, а затем мы покрываемся чирьями и прыщами или кто-то выбивает из наших рук кружку с пивом, за которую мы расплатились последним центом. Вот что такое визиты. По крайней мере я так считаю».
Пастер окинул его с ног до головы взглядом, в котором читалось явное неодобрение. «Сын мой, сын мой, – произнес он, – я подозреваю, что ты не был в церкви слишком долго, так как проявляешь удивительное непочтение к духовенству». Старик Молигрубер взглянул священнику прямо в глаза и изрек: «Нет, мистер, я не божий человек. Мне только что сказали, кто я такой. Я – атеист. Вот кто я». При этом он самодовольно ухмыльнулся. Священник, переминаясь с ноги на ногу, смерил его взглядом и сказал: «Но, сын мой, у тебя должна быть какая-то религия. Ты должен верить в Бога. Приди в церковь в воскресенье, и я отправлю службу, посвященную специально тебе – несчастному брату нашему, вынужденному зарабатывать себе на жизнь уборкой мусора».
Молигрубер оперся на свою метлу и самодовольно заявил: «Но вы все равно никогда не сможете убедить меня в том, что Бог есть. Смотрю я на вас и вижу, что у вас есть деньги и зарабатываете вы их тем, что выкрикиваете всякие там слова о том, чего не существует. Вы докажите мне, господин Священник, что Бог действительно существует. Приведите его сюда, и пусть мы пожмем руки друг другу. Никогда Бог ничего не делал для меня». Он сделал паузу, порылся в карманах и вытащил оттуда недокуренную сигарету, затем достал спичку, чиркнул ею о ноготь большого пальца и, затянувшись дымом, продолжал: «Моя мать – она была одной из тех дамочек, которые делают это – ну, в общем, вы знаете, о чем я – за деньги. Никогда я так и не узнал того, кто мой отец. Думается мне, что в моем рождении виновата целая куча парней. Так что мне самому приходилось прокладывать себе дорогу в жизни еще тогда, когда я был два вершка от горшка, и никто не помог мне ни на грамм. Потому не стоит вам из своего большого дома, своего роскошного автомобиля и своей удобной работы читать мне проповеди о Боге. Приходите и поубирайте улицу здесь за меня – и тогда посмотрим, что ваш Бог сделает для вас».
Старик Молигрубер яростно хрюкнул и стал действовать на удивление быстро. Он забросил метлу на тачку, ухватился за ручки и покатил ее по улице чуть ли не бегом. Священник смотрел на удаляющуюся фигуру, и его лицо выражало крайнее удивление. Затем он тряхнул головой и забормотал: «Помилуй Господь, помилуй Господь. Какой безбожник! Куда катится этот мир?»
В тот же день, но несколько позже, Молигрубер встретился с парочкой дворников, или мусорщиков, или уборщиков – зовите их, как вам самим нравится, – из соседних домов. У них было заведено встречаться таким образом и обмениваться животрепещущими новостями. Молигрубер (в некотором роде) был одним из самых информированных людей этого квартала; он знал о передвижениях каждого жителя, знал о том, кто вселяется в квартиру, а кто выселяется из квартиры. И вот, повернувшись к одному из своих дружков, он спросил: «Скажи-ка, что это за парень в инвалидной коляске? Писатель, вроде?»
Уборщики с удивлением поглядели на него, а один из них, расхохотавшись, заявил: «Послушай, старик, не говори мне, что ТЕБЯ интересуют книги. Я всегда считал, что ты выше всей этой чуши. Но если хочешь знать, то этот парень действительно пишет что-то о том, что зовется „танатологией“.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46