Зад ее нервно подергивался. Ангел-писец был толстым коротышкой с несоразмерно большими крыльями, которые слишком сильно трещали при разговоре, напоминая то, как у некоторых болтливых старух щелкают и едва не выпадают вставные челюсти. Что ж, вот как выглядел Ангел-писец, при каждом движении его крылья дергались, причем кончики их все время норовили сшибить нимб с его головы. С некоторым удивлением девушка увидела, что нимб кое-где перемотан пластырем. Она фыркнула, все казалось ей каким-то странным. Тут, наконец, ангел взглянул ей в лицо – до этого он смотрел куда угодно, только не на нее, – и спросил: «Дата смерти? Где умерли? Где умерла ваша мать? Где сейчас находится отец, в раю или в аду?»
Девушка опять фыркнула. Ее начинало смущать все это, люди как-то странно смотрели на нее, а кроме того что-то очень сильно щекотало ее ноздри. Внезапно она чихнула, будто выстрелила из пушки, от этого чиха у ангела чуть не сдуло нимб с головы. «Пардон, – сказала она смущенно, – я всегда так чихаю, когда слышу странные запахи».
Ангел-привратник прыснул в кулак и сказал: «Да уж, он у нас, – он указал большим пальцем на Ангела-писца, – слегка пованивает. Тут многие чихают, как нанюхаются его духа».
Ангел-писец взглянул в свои бумаги и пробормотал: «Так, дата смерти, дата того, дата сего. Нет, нам это не надо, я-то позадавал все эти вопросы, но если она начнет сейчас все рассказывать, я целый день проторчу за этими анкетами, понимаешь». Вдруг он снова глянул на стоящую перед ним девушку и спросил: «А что, барышня, окурков вы случайно с собой не захватили? Покурить так захотелось. Странно, но те, кто сюда попадает впервые, всегда выбрасывают окурки. У них, в адской канцелярии намного лучше, там многие курят, пока с ними решаются вопросы».
Девушка покачала головой, нет, у нее не было окурков или вообще какого-либо табака. Удивление ее все увеличивалось. Тогда ангел откашлялся и спросил: «Место смерти? Кто хоронил, хорошая контора?» Он порылся в бумагах и вытащил визитку, на которой было написано: «Я. Копальский, „Общепохорон“, Общество с неограниченной ответственностью. Похоронные услуги. Кремация для удобства клиентов». «Вот у них, – сказал он, – у них надо было заказывать похороны, к нам попадает много их клиентов, они всегда так хорошо зашиты – по шрамам видно».
Девушка стояла молча, но вдруг взгляд ее на чем-то остановился, и она завизжала от злости: «Это что такое!!! Вы меня записали как „мисс“. Я не мисс, я человек. Немедленно зачеркните, я не потерплю дискриминации». Она все распалялась и скоро стала совсем красной. Легко было заметить, что красными пятнами пошло все ее тело, ведь она была совсем голая. От ярости она топнула ногой. Ангел-писец зашикал на нее: «Тсс! Тихо, тихо, спокойней! Вы понимаете, где вы находитесь?» Затем, сложив губы, он издал довольно неприличный звук и сказал: «В общем так, мисс – мы не знаем других названий для молодой женщины, – вы уже сами сделали свой выбор касательно вашей дальнейшей судьбы, потому что феминисткам, так же как и репортерам, вход в рай заказан. Да-с, они отправляются в преисподнюю. Так что, милочка, ноги в руки и отправляйся в путь. Давай, давай, я сейчас позвоню старине Люциферу, скажу, чтоб встречали. Обязательно передай ему лично привет от меня, у нас с ним такая игра: кто у кого больше клиентов отберет. Но на этот раз тут он выиграл чисто – феминистка! Стопроцентно, его клиент». Он отвернулся и, скомкав ее анкету, выбросил ее в корзину для мусора. Затем он аккуратно прибрал на столе и разложил перед собой новые формуляры.
Барышня неуверенно огляделась и повернулась к Старому Писателю со словами: «Ну и работники здесь. Дискриминация на каждом шагу. Я обязательно пожалуюсь, когда встречусь с их начальством. А как мне отсюда добраться до преисподней?»
Старый Писатель взглянул на нее и подумал, что ей в аду придется туго; учитывая ее гнусный характер и наглую самоуверенность, можно было с уверенностью сказать, что ее там хорошенько поджарят. Но вслух он сказал: «Не имеет значения, куда вы пойдете, все дороги ведут в ад, кроме одной-единственной, но на нее вам вход закрыт. Так что идите хоть по вон той дороге, вы увидите, что быстро доберетесь».
Девушка фыркнула и ядовито сказала: «Что, дверь мне никто не поможет открыть? И вы еще считаете себя джентльменами!»
Старый Писатель и Ангел-привратник смотрели на нее, раскрыв рты от удивления, а затем привратник выговорил: «Но ты же одна из этих, которые за освобождение женщин. Если мы откроем дверь для тебя, ты скажешь, что мы унижаем твое человеческое достоинство и ущемляем твои права, одно из которых – право самой открывать двери!». Ангел фыркнул и пошел дальше исполнять свои обязанности у врат рая, потому что кто-то уже требовал, чтобы его впустили, колошматя чем-то по решетке ворот.
«Эй, иди сюда, – сказал Старый Писатель, – я тебе покажу дорогу, у меня там, внизу, полно друзей, и еще больше врагов, конечно. Но смотри, поосторожнее там, половина тех, кто жарится в аду, – бывшие репортеры, они не в очень-то большом почете. Ну, пойдем».
Вместе они двинулись в путь, по дороге, которая показалась девушке бесконечной. Она повернулась к Старому Писателю и сказала: «А что, здесь нет более короткого пути?»
«Да нет, – сказал Старый Писатель, – не нужен тебе короткий путь, до ада так или иначе доберешься вмиг. Вон, посмотри на людей, тех, на Земле». Он ткнул пальцем в сторону обочины, и она, к своему глубокому удивлению, обнаружила, что видит там людей. Он продолжил: «Видишь, вон мужчина сидит за большим письменным столом, я уверен, что это издатель или редактор, или, может быть, – он минуту помедлил, теребя в пальцах кончик бороды, а затем продолжил, – ага, понятно, теперь знаю, это литературный агент. Когда доберешься до преисподней, сыпани ему на голову лопату раскаленных углей. Это послужит ему уроком».
После этого дорога сделала поворот, и они оказались у ворот ада, кроваво поблескивающих и сыплющих искры в неприятные сумерки. Когда они подошли к воротам, девушка увидела ловкого черта, который при их приближении схватил в руки трезубец и стал быстро натягивать несгораемые рукавицы. Одновременно он потянул на себя створки ворот, и те распахнулись, дымясь и извергая водопады искр. «Милости просим, цыпа, – сказал он девушке, – ждали тебя, присоединяйся к нашему утреннику. Мы знаем, как обращаться с такими дамочками, как ты, ты у нас скоро поймешь, что ты баба, а не „борец за освобождение женщин всех стран“. Будешь у нас секс-символом, дорогуша». Он повернулся и взашей толкнул девушку так, что она оказалась спиной к нему, а затем довольно осторожно приставил зубья своего трезубца к ее заду. Она подпрыгнула в воздух и дико заверещала, ноги ее какое-то мгновение молотили воздух, прежде чем она вновь коснулась земли. Адский привратник повернулся к Старому Писателю и сказал: «Нет-нет старичок, тебе сюда нельзя, ты отбыл свой ад в земной жизни. У нас тут теперь гостят твои преследователи и мучители, мы с удовольствием им подсыплем двойную порцию угля. Давай, возвращайся обратно, завари еще какую-нибудь кашу, нам нужны люди – некому подсыпать уголь и вывозить шлаки. Давай-давай, в путь!»
Итак, девушка исчезла из сна старого писателя. Исчезает она и с наших страниц, мы можем лишь теряться в догадках, возможно похотливых и непристойных, о том, какая судьба ожидает в аду такую вот молодую женщину с соблазнительными выпуклостями и изгибами, впрочем, она ведь сама говорила, что для рая она не подходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Девушка опять фыркнула. Ее начинало смущать все это, люди как-то странно смотрели на нее, а кроме того что-то очень сильно щекотало ее ноздри. Внезапно она чихнула, будто выстрелила из пушки, от этого чиха у ангела чуть не сдуло нимб с головы. «Пардон, – сказала она смущенно, – я всегда так чихаю, когда слышу странные запахи».
Ангел-привратник прыснул в кулак и сказал: «Да уж, он у нас, – он указал большим пальцем на Ангела-писца, – слегка пованивает. Тут многие чихают, как нанюхаются его духа».
Ангел-писец взглянул в свои бумаги и пробормотал: «Так, дата смерти, дата того, дата сего. Нет, нам это не надо, я-то позадавал все эти вопросы, но если она начнет сейчас все рассказывать, я целый день проторчу за этими анкетами, понимаешь». Вдруг он снова глянул на стоящую перед ним девушку и спросил: «А что, барышня, окурков вы случайно с собой не захватили? Покурить так захотелось. Странно, но те, кто сюда попадает впервые, всегда выбрасывают окурки. У них, в адской канцелярии намного лучше, там многие курят, пока с ними решаются вопросы».
Девушка покачала головой, нет, у нее не было окурков или вообще какого-либо табака. Удивление ее все увеличивалось. Тогда ангел откашлялся и спросил: «Место смерти? Кто хоронил, хорошая контора?» Он порылся в бумагах и вытащил визитку, на которой было написано: «Я. Копальский, „Общепохорон“, Общество с неограниченной ответственностью. Похоронные услуги. Кремация для удобства клиентов». «Вот у них, – сказал он, – у них надо было заказывать похороны, к нам попадает много их клиентов, они всегда так хорошо зашиты – по шрамам видно».
Девушка стояла молча, но вдруг взгляд ее на чем-то остановился, и она завизжала от злости: «Это что такое!!! Вы меня записали как „мисс“. Я не мисс, я человек. Немедленно зачеркните, я не потерплю дискриминации». Она все распалялась и скоро стала совсем красной. Легко было заметить, что красными пятнами пошло все ее тело, ведь она была совсем голая. От ярости она топнула ногой. Ангел-писец зашикал на нее: «Тсс! Тихо, тихо, спокойней! Вы понимаете, где вы находитесь?» Затем, сложив губы, он издал довольно неприличный звук и сказал: «В общем так, мисс – мы не знаем других названий для молодой женщины, – вы уже сами сделали свой выбор касательно вашей дальнейшей судьбы, потому что феминисткам, так же как и репортерам, вход в рай заказан. Да-с, они отправляются в преисподнюю. Так что, милочка, ноги в руки и отправляйся в путь. Давай, давай, я сейчас позвоню старине Люциферу, скажу, чтоб встречали. Обязательно передай ему лично привет от меня, у нас с ним такая игра: кто у кого больше клиентов отберет. Но на этот раз тут он выиграл чисто – феминистка! Стопроцентно, его клиент». Он отвернулся и, скомкав ее анкету, выбросил ее в корзину для мусора. Затем он аккуратно прибрал на столе и разложил перед собой новые формуляры.
Барышня неуверенно огляделась и повернулась к Старому Писателю со словами: «Ну и работники здесь. Дискриминация на каждом шагу. Я обязательно пожалуюсь, когда встречусь с их начальством. А как мне отсюда добраться до преисподней?»
Старый Писатель взглянул на нее и подумал, что ей в аду придется туго; учитывая ее гнусный характер и наглую самоуверенность, можно было с уверенностью сказать, что ее там хорошенько поджарят. Но вслух он сказал: «Не имеет значения, куда вы пойдете, все дороги ведут в ад, кроме одной-единственной, но на нее вам вход закрыт. Так что идите хоть по вон той дороге, вы увидите, что быстро доберетесь».
Девушка фыркнула и ядовито сказала: «Что, дверь мне никто не поможет открыть? И вы еще считаете себя джентльменами!»
Старый Писатель и Ангел-привратник смотрели на нее, раскрыв рты от удивления, а затем привратник выговорил: «Но ты же одна из этих, которые за освобождение женщин. Если мы откроем дверь для тебя, ты скажешь, что мы унижаем твое человеческое достоинство и ущемляем твои права, одно из которых – право самой открывать двери!». Ангел фыркнул и пошел дальше исполнять свои обязанности у врат рая, потому что кто-то уже требовал, чтобы его впустили, колошматя чем-то по решетке ворот.
«Эй, иди сюда, – сказал Старый Писатель, – я тебе покажу дорогу, у меня там, внизу, полно друзей, и еще больше врагов, конечно. Но смотри, поосторожнее там, половина тех, кто жарится в аду, – бывшие репортеры, они не в очень-то большом почете. Ну, пойдем».
Вместе они двинулись в путь, по дороге, которая показалась девушке бесконечной. Она повернулась к Старому Писателю и сказала: «А что, здесь нет более короткого пути?»
«Да нет, – сказал Старый Писатель, – не нужен тебе короткий путь, до ада так или иначе доберешься вмиг. Вон, посмотри на людей, тех, на Земле». Он ткнул пальцем в сторону обочины, и она, к своему глубокому удивлению, обнаружила, что видит там людей. Он продолжил: «Видишь, вон мужчина сидит за большим письменным столом, я уверен, что это издатель или редактор, или, может быть, – он минуту помедлил, теребя в пальцах кончик бороды, а затем продолжил, – ага, понятно, теперь знаю, это литературный агент. Когда доберешься до преисподней, сыпани ему на голову лопату раскаленных углей. Это послужит ему уроком».
После этого дорога сделала поворот, и они оказались у ворот ада, кроваво поблескивающих и сыплющих искры в неприятные сумерки. Когда они подошли к воротам, девушка увидела ловкого черта, который при их приближении схватил в руки трезубец и стал быстро натягивать несгораемые рукавицы. Одновременно он потянул на себя створки ворот, и те распахнулись, дымясь и извергая водопады искр. «Милости просим, цыпа, – сказал он девушке, – ждали тебя, присоединяйся к нашему утреннику. Мы знаем, как обращаться с такими дамочками, как ты, ты у нас скоро поймешь, что ты баба, а не „борец за освобождение женщин всех стран“. Будешь у нас секс-символом, дорогуша». Он повернулся и взашей толкнул девушку так, что она оказалась спиной к нему, а затем довольно осторожно приставил зубья своего трезубца к ее заду. Она подпрыгнула в воздух и дико заверещала, ноги ее какое-то мгновение молотили воздух, прежде чем она вновь коснулась земли. Адский привратник повернулся к Старому Писателю и сказал: «Нет-нет старичок, тебе сюда нельзя, ты отбыл свой ад в земной жизни. У нас тут теперь гостят твои преследователи и мучители, мы с удовольствием им подсыплем двойную порцию угля. Давай, возвращайся обратно, завари еще какую-нибудь кашу, нам нужны люди – некому подсыпать уголь и вывозить шлаки. Давай-давай, в путь!»
Итак, девушка исчезла из сна старого писателя. Исчезает она и с наших страниц, мы можем лишь теряться в догадках, возможно похотливых и непристойных, о том, какая судьба ожидает в аду такую вот молодую женщину с соблазнительными выпуклостями и изгибами, впрочем, она ведь сама говорила, что для рая она не подходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46